Автор текста: Роман Савин
Художник: Сергей Корсун
Обложка: Николай Новодворский
./welcome to the united states of america/
<...>
Пограничник с подозрением посмотрел на мой небогатый скарб.
— Цель вашего визита?
— Я студент. Изучаю Войну за независимость.
— Мексики?
— Почему? США.
— А причём здесь Калифорния?
Я понял, что он уже готов завернуть меня и послать обратно к чудесным людям из российских правоохранительных органов.
Нужно было не просто соврать, а соврать прямо в глаза и не имея в своих словах ни малейшего сомнения. Я так делать не умел, но должен был либо срочно научиться, либо...
— В Форт-Россе хранятся записи. Бостонское чаепитие. Русские моряки.
Он посмотрел на меня, как на дебила, вздохнул и поставил штамп в паспорте:
— Добро пожаловать в Соединённые Штаты Америки!
./шмаги/
Когда я вышел из аэропорта, мне в лицо ударил холодный свежий ветер. Я остановился и не мог им надышаться. Это был не простой ветер. Это был ветер надежды, ветер нового, ветер... возможного счастья!
Здравствуй, Америка! Вот и я!
— Ну что, не встретили? — рядом со мной остановился чёрный лексус.
— Нет.
Шмаги вышел из машины и забросил мои пожитки на заднее сидение.
— Заночуешь у меня, а завтра что-нибудь придумаем.
Шмаги жил на 20-й авеню и Фултон, в доме, который хозяйка переделала под студенческое общежитие. В одной из спален не было ни мебели, ни жильца.
Шмаги дал мне коврик для йоги.
— Всё лучше, чем на голом полу.
— А сколько я должен за ночлег?
— Ты что, совсем, что ли? Я ж от чистого сердца!
— Можно проверить емейл на твоём ноуте?
— Конечно! Юзернейм: shmagi, пароль: sex.
...
В инбоксе лежало три новых емейла: от Пауста, от мамы и от Юли.
Пауст сообщал, что Мерзляков поклялся найти «сраного юриста и свернуть ему шею».
Мама просила срочно перезвонить — Пауст ей всё рассказал.
Юля написала, что всё знает и не ждёт ответа. Я напечатал ответ, потом стёр, потом взялся снова, но понял, что какая-то мысль занозой застряла в мозге... что-то, сказанное отцом Пауста.
./туманный парк/
Я вышел на улицу, перешёл через дорогу и оказался в парке, погружённом в туман, как в облако.
Массивные эвкалипты вырисовывались один за другим и наполняли воздух острым аптечным ароматом. Чайка всплеснула спящее озеро, с криком взлетела и растворилась в тенях деревьев. И снова тишина.
Красиво и таинственно, как в сказке.
Где ты, Юля? Как я хочу обнять тебя, вернуть твой поцелуй, поделиться с тобой этой сказкой!
И тут я понял, что терзало меня.
Вся Юлина жизнь уже была расписана: элитная школа, универ, брак с человеком своего круга, при желании — престижная работа, но главное — гарантированные благополучие и безопасность. А я чуть не сломал эти планы...
Какие со мной благополучие и безопасность? Какое со мной будущее?
Лев Семёнович был прав во всём: я уже испортил свою жизнь, осталось только Юлю за собой потянуть.
А значит... Мою грудь сдавило так, что я стал задыхаться.
Из тумана вышел старик в пуховике и вязаной кепке. Я собрал свой английский в кулак и спросил:
— Хеллоу. Where is the ocean?
— Какой здесь, нахуй, «оушн»?! Это в Одессе — оушн, а здесь — тьфу!
Он злобно посмотрел на меня:
— Приезжают тут всякие. Потом в новостях о них читаешь.
Он проскрипел мимо и вслед за чайкой исчез в тумане.
./мисс ло и мистер наум/
Утром пришла хозяйка дома — деловая китаянка мисс Ло. Она бросила цепкий взгляд на коврик для йоги, теннисную ракетку, рюкзачок и объявила:
— Двести баксов в месяц за комнату. Плюс двести — депозит.
Шмаги ответил за меня.
— У него есть только двести.
— И всё?
— Да, но он отработает.
— Ладно, пусть переоденется, и едем на стройку.
...
Мне не во что было переодеться, и Шмаги дал мне свои дырчато-заношенные треники, футболку и кеды.
На улице стоял новый мерседес мисс Ло, а за ним — раздолбанный пикап со старым китайцем за рулём. Мне было указано на пикап.
Целый день мы проработали в доме мисс Ло в районе Сансет. Наша разношёрстная бригада состояла из китайцев, мексиканцев и русских. В основном мы грунтовали, шкурили и красили стены. Китайцы держались обособленно, зато мексы — такие же души нараспашку, как русские, — балагурили, шутили и учили меня ругательствам на испанском.
На обед мы пошли в кафе на Ирвинг и 19-ю. Помню, что в названии заведения была двойка. Именно там я впервые попробовал самую вкусную вещь на свете — вьетнамский суп фо.
Денег у меня не было, и я предложил своим коллегам купить у меня часы. Вместо этого мне купили тарелку дымящегося фо и сказали, что все там были — без копья в кармане.
В четыре вечера мисс Ло показала мне две двадцатки, которые тут же положила обратно в кошелёк.
— Сто шестьдесят, ок?
— Ок.
— Завтра здесь в восемь утра, ок?
— Oк.
Весь белый от краски и шпаклёвочной пыли, я шёл домой, ориентируясь по малиновым верхушкам моста Золотые Ворота и парку, который тоже, оказывается, называется Золотые Ворота.
У меня был такой видок, что встречные останавливались и смотрели мне вслед, решая, что подойдёт лучше — душ, полиция или скорая помощь.
Шмаги аж отпрянул, когда открыл мне дверь. Целый час я смывал едкие частицы шпаклёвки, которые впились мне в кожу и забили волосы, уши и нос. Шмагину одежду хоть выбрасывай, но такого шика я себе позволить не мог и замочил её в тазу вместе с кедами.
— Шмаги, можешь мне долларов двести дать в долг?
— Конечно, держи. Как всё прошло?
— Превосходно, не зря учил историю государства и права зарубежных стран.
— Ну ты, блин, даёшь! Вроде бы умный парень! Мисс Ло тобой довольна! А занимаешься разной фигнёй.
— А что не фигня?
— Конечно же, программирование! Раньше в Калифорнию приезжали мыть золото, а сейчас приезжают рубить бабки на зарплатах-опционах. Смотри, сколько я зарабатываю. — Он показал мне чек на четыре тысячи долларов.
— И это чистыми за две недели. И плюс опционы.
— А что такое «опционы»?
— Это право выкупить сколько-то акций компании, где ты работаешь, по низкой фиксированной цене. Но, чтобы выкупить все акции, нужно отработать четыре года. Разница между опционной ценой и рыночной и есть твой навар.
— А что если рыночная цена будет ниже опционной?
Шмаги аж поморщился:
— Об этом лучше не говорить. Не будем будоражить Вселенную.
...
Вечером Шмаги представил меня Науму Горскому — владельцу ресторана «Русское Поле».
— Ну как вам, Ромочка, Сан-Франциско? Вы, наверное, думали, что вас здесь сразу начнут соблазнять сексом, наркотиками и рок-н-роллом, хе-хе! А вы такой отнекиваетесь — неохотно и ломливо. Но в итоге, вас никто не встретил, живёте вы в общаге, а работать будете в Русском Поле. М-да. Стоило уезжать... Но, в целом, велком ту Америка!
Так за один день я получил две работы.
./морская регата, мать её/
Мы встречались со Шмаги на кухоньке по вечерам. Оба умученные. Я — стройкой-рестораном, он — офисной политикой.
— Прикинь, ну что за дебилы? Нанимают трёх чайников писать говнокод, от которого у бога слёзы. А могли бы мне зарплату поднять и сказать: «Дорогой Шмаги, жги!»
— Да... дела. А у нас сегодня мекса кирпичом шибануло. Весь в кровище, поехал домой лепить пластыри — страховки нет.
— Кстати, позвони Науму. Скажи, что в воскресенье тебя не будет — мы идём на морскую регату к Фараллоновым островам.
— Но я же в этом не шарю!
— А там и шарить не нужно — делай, что скажут, и смотри, чтобы морду не расплющило мачтой.
— А качать будет?
— Немножко.
...
Меня стало рвать, как из брандспойта, как только мы вышли в океан. В самом заливе особо не болтало, и я держался молодцом, но за мостом появились волны, которые сначала превратились в холмики, а потом в холмы. Наша яхта скользила по этим холмам вверх-вниз.
Каждое «вверх» скручивало мои внутренности в жгут, а каждое «вниз» их резко отпускало.
Сначала вышел завтрак, потом ужин, потом куски желудка, потом остатки лёгких. Потом всё хорошее и плохое.
Яхта скользила под креном, и я, как мокрая тряпка, валялся на корме, погрузив искривлённое гримасой лицо в искрящиеся брызги.
Так я провёл четыре незабываемых часа. Наконец показались Фараллоновы острова.
Я был уже ни жив ни мёртв и равнодушно наблюдал, как мы проходим в километре от них и как огромные волны разбиваются о прибрежные скалы.
Меня навестил Шмаги — принёс мне баночку имбирной соды.
— Кстати, здесь больших белых — как в Долине говнокодеров!
— Кого белых? — просипел я.
— Акул-людоедов! Кого же ещё?
— Буе-е-е-ее-е.
Мы огибали острова, и ничто не предвещало беды, кроме той, что уже со мной случилась, но, оказывается, всё только начиналось.
Один американец по имени Хью предложил поставить спинакер. Это такой парус, похожий на пузырь, когда он наполнен ветром.
Сказано — сделано. Но сделано, к сожалению, дебилами.
Мы достали из трюма спинакер и начали его устанавливать.
— Эх, полетим, как птицы! — радовался Хью, давая нам ценные указания.
Вдруг задул шквальный ветер и спинакер почему-то расправился сбоку от яхты.
Яхта дала резкий крен и всё, что было на палубе, покатилось в океан, включая нас.
Я ухватился за металлический трос — лайфлайн — мёртвой хваткой, и повис между небом и водой.
Шмаги, Хью и капитан Роб висели рядышком. Моя рвота тут же прошла, и я пообещал богу, что впредь буду паинькой. Шмаги тоже что-то бормотал.
Капитан Роб открыл зубами нож и умудрился перерезать канат спинакера.
Яхта выровнялась.
Шмаги на негнущихся ногах подошёл к Хью и сказал ему по-русски с сочным грузинским акцентом: «Ну ты и пидорас!».
Мы поставили обычные паруса и снова заскользили по холмам вверх-вниз, вверх-вниз.
Я заступил на свой пост мордой в волну, оглашая Пасифику всем отчаянием русской души.
Всё пришло в норму.
Где-то на востоке сверкал огнями наш дом — город в стиле диско.
...
Когда мы со Шмаги сели в машину, то немедленно забыли о своих обещаниях и принялись живо обсуждать, в какие злачные места мы сегодня нагрянем.
По идее, те одиннадцать часов в море должны были выжать из меня все соки. Так и случилось, но настроение у меня было отменным.
Как будто драйв от момента близкой смерти и внезапного спасения что-то зажёг во мне.
Чудо нашего спасения дало мне надежду на ещё одно чудо — когда-то увидеть Юлю. Я думал о ней каждый день.
— Шмаги, я не хочу всю жизнь красить стены. Что делать?
— Учись программировать.
— Как?
— Программируй! — Шмаги тут же принёс пару книг: Python и C++, — сам придумывай себе проекты и сам их пиши.
— Понял.
— Что не понятно — гугли или спроси меня.
./программируй!/
Моя бывшая информатичка — Изольда Васильевна по кличке Тристан — была зациклена на теории.
Она ненавидела компьютеры как устройства с кнопками и экраном, но обожала алгоритмы, логику и, боже упаси, дискретную математику. Этим вещам нас и учила.
Каждый урок информатики начинался с выключения компьютеров и включения мозгов. Явка была обязательной, и отсидеться на задней парте не получалось. Под конец урока мозг саднило, словно после лоботомии.
Мы дружно ненавидели Тристан за её авторитарный подход, но сейчас я был ей благодарен — и Питон и Си++ пошли у меня на отлично! И не просто на отлично — я стал одержим, я превратился в фанатика. Так или иначе, я проводил за программированием всё своё время.
Когда я красил стены, то прокручивал в уме алгоритмы сортировки. Когда я нёс курочку пьяным юбилярам, то решал задачку с регулярными выражениями. Я везде таскал с собой блокнотик, куда записывал идеи, код, блок-схемы, и уже дома перед компьютером разбирал их.
Скоро к Питону и Си++ добавился Юникс. Шмаги помог установить его на «мой» компьютер, и я с головой погрузился в мир командной строки.
...
Шмаги был рад, что я быстро продвигаюсь в программировании, и не рад, что перед ним колышется исхудавший скелет. Даже Наум обеспокоился и после каждой смены впихивал мне по пакету с оливье, шашлыком и картошкой.
В один прекрасный день, когда я потерял сознание и упал со стула, Шмаги поднял меня за шкирку и сказал: «Ты заебал». После чего конфисковал у меня компьютер и отвёз в ирландский паб на Норт-Бич, из которого мы выползли в таком состоянии, что едва объяснили таксисту, куда нас везти.
./интервью/
На отходняк от учёбы ушла неделя. Я был даже рад, что у меня есть стройка и ресторан. Я был самым криворуким строителем и самым рассеянным официантом, но меня не увольняли, и хотя платили мало — но без обмана и в срок.
Когда Шмаги удостоверился, что я пошёл на поправку, то есть стал нормально питаться и по вечерам пить с ним пиво, он отдал мне компьютер, и я вернулся к своим питонам-юниксам, но уже с меньшим энтузиазмом.
Скоро Шмаги устроил мне экзамен. Нужно было написать программы с тем же функционалом сначала на Си++, а потом на Питоне. Когда я позвал Шмаги через час, он спросил:
— Не получается?
— Да нет, всё уже написал.
— Это невозможно.
— Смотри.
Шмаги посмотрел код, запустил программы и сел в состоянии лёгкого шока:
— Ничего не понимаю. Я бы сам быстрее и лучше не написал. Будем искать тебе работу.
— Так у меня же нет права на работу!
— Не смеши. У кого оно есть?
— У тебя!
— Ну ты сравнил! Я здесь уже 10 лет живу. Ещё бы у меня не было права на работу!
— А мне что делать?
— Есть два основных пути для оборванцев, как мы с тобой: жениться на американке или попросить политическое убежище. Ты, случаем, не еврей?
Шмаги внимательно осмотрел меня в фас и профиль.
— Тебе нужно жениться.
— У меня есть на ком.
— Но это же формальность!
— Нет, брат. У меня есть на ком жениться, и мне пофигу, сколько времени займёт, пока она согласится.
— Ну и дурак. Тогда открывай компанию и заключай договор корп-ту-корп. То есть ты типа работаешь на свою корпорацию, и твоя корпорация заключает контракт с софтверной компанией.
— А как это сделать?
— Как два байта переслать! Гугли и дано тебе будет. А что за девушка, кстати?
Я всё ему рассказал. Шмаги только качал головой.
— Да, я чувствовал, что ты сбежал, но не хотел донимать тебя. Ты действительно так её любишь?
— Да. И я не собираюсь отдавать её мудаку Мерзлякову.
— Ну и правильно. Регистрируй компанию, а я организую тебе интервью.
...
Через несколько дней всё было готово. Кремниевую долину трясло от недостатка программистов, и, чтобы умаслить самых именитых, компании порой дарили машину или даже дом в качестве бонуса. У меня, естественно, никакого имени не было, но, тем не менее, когда Шмаги сказал своему боссу, что есть некий чувак, который шарит в Питоне и Си++, мне немедленно назначили интервью.
От волнения я пришёл блестящий и розовый, как рождественский поросёнок, но мои опасения были напрасны — интервьюеры разбирались в программировании ничуть не лучше моего.
Со мной по очереди поговорили четыре человека. В основном задавали вопросы и задачки по Питону и базам данных.
Единственной проблемой было межнациональное общение, так как трое из четырёх интервьюеров были индусы. Но уже скоро кривые русского и индийского акцентов уравновесили друг друга и мы даже не замечали этого фонетического адка.
Мне позвонили через пару дней и предложили контракт. Я тут же прислал им реквизиты моей компании и в понедельник вышел на работу. Я вышел на работу в софтверную компанию Кремниевой долины! Без статуса! Я, ещё вчера бывший рабом у мисс Ло и мальчиком на побегушках у ресторатора Наума!
./неуёмная джессика/
Компания, куда я устроился, называлась NN Inc., и её здание находилось в одном из офисных гетто городка Саннивейл.
Наш дружный коллектив состоял в основном из индусов и китайцев. В наличии имелась также пара русских, один грузин и даже несколько американцев. Из американцев самой яркой фигурой была Джессика. Бухгалтер-кадровик, которая искренне ненавидела каждого из нас, иммигрантов. Её предки когда-то заплыли сюда на корабле «Мейфлауэр», и на этом основании она считала себя выше нас, вновь прибывших.
Коренная американка получала укол в сердце каждый раз, когда выдавала нам жирные чеки и мы со своими идиотскими акцентами благодарили её: «Тхенькью».
В первый же день она потребовала у меня номер соцстрахования и копию моей грин-карты. Я оскорблённо сообщил, что грин-карты у меня нет, так как я гражданин США. На что Джессика ответила, что паспорт США для этой цели тоже сгодится.
Я кормил её завтраками дней десять, надеясь, что она забудет обо мне, но она, как голодная собака, вцепилась в тему и каждое утро поджидала меня у ресепшена, чтобы задать тот же самый вопрос.
Я поделился проблемой со Шмаги. Он немедленно пригласил Джессику на свидание и полночи её трахал. У Шмаги был фирменный метод общения с женщинами. Он, как питон на кролика, смотрел на объект вязким взглядом, потом брал за ручку и говорил: «Ну что, пойдём?». А смотрел он так ласково и брал за ручку так нежно, что женщины, даже если и не хотели особо, всё равно шли — зачем расстраивать такого душку.
...
Утром Джессика доковыляла до холодильника, пожарила нам омлет и уехала домой. Шмаги же заявил, что проблема решена.
— Я её не особо сильно трахал, чтобы она не привыкала к хорошему, — великодушно заметил он.
./спасибо, не надо/
Скоро я расплатился с долгами и уже подумывал, не съехать ли мне из общаги мисс Ло, но Шмаги меня остановил:
— Будешь жить один, придётся платить в разы больше, и в чём фишка? А баб и сюда водить можно.
Так я и остался в этой конуре, но поскольку уже стал состоятельным джентльменом, то прикупил кровать, стол и стул.
...
Отношения с коллегами складывались благоприятно.
Джессика, заинтересованная в шмагиных способностях, по-матерински наставляла меня, что делать и чего не делать в американской компании.
Например, если пошутить на тему секса, то можно оскорбить чью-то нежную натуру. Владелица нежной натуры решит, что ты не просто долбоёб, а долбоёб злонамеренный. То есть, ты не шутишь, а устраиваешь ни много ни мало сексуальный харассмент. После этого тебя увольняют, а «жертву» жалеют и продвигают.
Мой коллега Никита дал лучший совет по произношению:
— Ты, Ромик, такой же криворотый, как и я. Никогда у нас не выйдет говорить без акцента, а поэтому забудь гортанные звуки и говори по-английски, как по-русски. Это называется айдентити. Кто унизит айдентити, тому в Америке не жизнь.
Мой менеджер, китаец Тони, регулярно предлагал мне перейти на постоянную работу, но я отнекивался под предлогом, что работа по контракту приносит больше денег.
— Роман, ты подумай. Я дам тебе кучу опционов, страховку здоровья и жизни, будешь частью нашей семьи!
— Да нет, спасибо, Тони. Я не верю в опционы, страховка у меня есть и семья тоже есть.
В опционы я верил, страховки у меня не было, а моя семья была далеко и я её предал.
./увольнение джессики/
После очередного релиза, то есть выпуска обновлённой версии нашего сайта, Тони собрал команду NN Inc. и объявил, что мы награждаемся водной прогулкой по заливу Сан-Франциско.
Согласно плану, мы загружались на катер на пирсе номер 5 и, пройдя вокруг Алькатраса, шли к Энджел Айленду, где нас ждали пиво и барбекю. На катере был бесплатный бар, на который мы тут же и набросились. Недосып, долгие часы работы и стресс дали о себе знать. Все быстро дошли до кондиции и откровения полились рекой.
Рамеш, индус-разработчик, говорил о жертвах, принесённых его семьёй, чтобы он получил образование и приехал в Штаты.
Китаец Лейтон, админ баз данных, рассказал о диком давлении, которому китайские родители подвергают своих чад.
Чернокожая американка Дион, личный помощник президента компании, завела свою любимую песню о расизме.
...
Мы с Джессикой и Шмаги взяли бутылку виски и ушли подальше от этой тоски.
Усевшись на носу и свесив ноги с борта, мы смотрели, как солнце играет на ряби залива, а мост Золотые Ворота то появляется, то исчезает в облаках, принесённых с Фараллоновых островов.
Бутылочка гуляла по рукам, и с каждым глотком мерцающее золото под ногами переливалось всё мягче, а настроение становилось всё лучше. В лицо нам дул весёлый, свежий ветер, и это был тот самый ветер надежды, который заставил меня полюбить Сан-Франциско в первые секунды моего приезда.
Внезапно палубу качнуло — это Дион приземлила свою задницу рядом с нашей троицей. И снова пошло верещание, что у белых всё в шоколаде, а у чёрных нет.
Шмаги сказал мне по-русски, что эта голосистая сука сломала лучший кайф его жизни и он готов прямо сейчас скормить её акулам.
Джессика по-русски не говорила и поэтому сказала на языке понятном Дион.
— Какая, на хрен, белая привилегия? Мои предки прибыли на Мэйфлауэре, а я тут, блядь, чеки раздаю и грин-карты проверяю. Всё, что заработала к двадцати шести годам, это сраная «Хонда-Цивик» в кредит и двадцать штук долга за колледж. Заебись у меня привилегия, могу с тобой поделиться.
— А моих предков твои привезли в трюмах. Всё вам, белым, проще даётся. А на меня смотрят и тут же думают, что я или рэп спою, или крэка курну, или ствол достану.
— Какой ствол? Ты чё куришь? Будь человеком, и получишь норм к себе отношение. Фиг ли ты сюда пришла? Мы сидели и никого не трогали.
И так далее и тому подобное.
Это были старинные американские разборки и нам, европейцам, там было не место — поэтому мы со Шмаги просто сидели и наблюдали, чем всё кончится.
Всё кончилось словом «нигер».
Дион вскочила, как ужаленная, тут же достала телефон и позвонила Мэгги — президенту компании.
На берег Джессика сошла уже безработной.
...
Я стал безработным через две недели, когда в отдел кадров пришла новая сотрудница и в ультимативной форме потребовала от меня документы с правом на работу.
Шмаги хотел было и её обвязать взглядом и взять за ручку, но его чуть не уволили за сексуальные домогательства:
— Я ж... я ж просто посмотрел на неё ласково. А она мне: «Ты ко мне пристаёшь!» Как жить в таком мире???
<конец отрывка>
Вот ссылка на аудиоверсию новеллы "Стартап Дот Лав": https://www.youtube.com/watch?v=xa9f7I07Ewo