– Николай Максимович, у вас сейчас такая погруженность педагога, и для меня всегда было загадкой, как хорошие врачи становятся администраторами и как хорошие артисты становятся администраторами, ведь это разные профессии.
– Нет. Вы понимаете, в чем дело, если у вас дома убрано, если вы умеете складывать вещи, то поверьте – вы будете очень хорошим администратором.
– Ну, то есть правда, вы следите, что у вас в академии в туалете?
– Слежу, а кто же еще за этим будет следить? У нас страна такая, если вы не проследите, ничего не будет.
– А что за история с общежитием? Говорят, вы сделали какое-то роскошное общежитие для воспитанников.
– Я вам сейчас объясню. У каждой профессии есть свои законы. Вот, допустим, балетный зал, он должен быть «вот таким», а никаким другим, потому что это место работы, это не место развлечения. И потому в балетном зале должно быть то-то, то-то и то-то, вот в таком порядке и никак иначе. То же самое должно быть в общежитии. Это здание, в чем его сложность: оно строилось как доходный дом – внизу должны были быть магазины, сверху квартирки, которые приносили бы доход. Причем не подразумевалось, что здесь будут кухни, здесь должны были быть ресторанчики, все питались выходя либо им приносили еду.
Потом, когда при Николае I сюда заехало театральное училище, вся улица находилась под юрисдикцией двора и конкретно в здании Академии было театральное училище, его перестроили, Кавос его переделал все-таки, это уже не Росси, это Росси, переделанный Кавосом. Во дворе в конце XIX века построили еще очень много зданий. Постройки, которые находятся внутри, – это конец XIX века. Тогда не было КГИОПа, тогда не было пожарной инспекции в нынешнем понимании, Роспотребнадзора, Рособрнадзора и все такое прочее. Этих организаций не было, которые появились недавно и которые понапридумывали свои законы, которые несопоставимы ни с тем, как думал Росси, ни как думал Кавос, ни с теми нуждами, которые вообще нужны классическому балету и так далее, и главное – общежитию в историческом здании.
Потому, когда я пришел, то первым делом занялся тем, что пытался логично распределить пространство, не трогая исторические помещения, такие представительские учебные классы, представительские светские залы и так далее. А вот все, что для хозяйства, распределить так, чтобы это было логично с точки зрения балета и с точки зрения воспитания. Это было непросто, потому что для этого вам надо изучить все здание пешочком миллион раз, выстроить логистику, как дети передвигаются, взять все нормы пожарные и так далее, изучить их и сопоставить это все, потому что любая проверяющая организация вам будет делать замечания.
– И вы это все делали сами?
– Один. Я это все сделал, а дальше уже вызывал конкретно человека, который отвечает за тот или иной участок. Но дело в том, что я пришел сюда не с «холодным носом», я огромное количество лет все это делал в Большом театре, не имея никакой должности. Все, кому что-либо было нужно, все приходили и говорили «Коль, пожалуйста, нам надо то-то и то-то».
– А это что, внутренний зуд такой, чтобы все разрулить, привести в порядок?
– Почему я вам сказал, что если вы дома умеете убирать, вы дома умеете складывать, то все у вас будет хорошо. Моя мама, она была воспитана несколько по-другому, нежели я. У нас всегда была домработница, мама никогда ни к чему не прикасалась, она была женщина немного другого склада, другого интереса. Я не говорю, что это хорошо или плохо, она каждый раз, смотря на меня, как я все раскладываю и убираю, все время говорила: «Всю жизнь жила без свекрови и родила ее». Потому что я все время с ней спорил: «Пожалуйста, это убери и положи на место».
– То есть вы строили маму?
– Да, я строил маму, причем с очень раннего детства. Но это я к чему говорю, это простая деталь – я очень люблю порядок, я люблю быстро все найти. Я человек ленивый, я могу одеться за «две секунды» до выхода, но я знаю точно, что я возьму и где это лежит. Я хочу во всем так, и моя профессия мне в этом помогла. Балет – это строгая иерархия, это военная дисциплина. Я обожаю военных на самом деле, мне с ними работать очень легко
– А где вы с ними пересекались?
– Ну у меня заместитель по хозяйственной работе – военный. Служивые люди очень организованные, им сказали, они сделали. Они могут что-то предложить, но если нет, то сделают как надо. Вот и в балете то же самое. В хореографическом училище «шаг в сторону – расстрел», не было у нас по-другому. Мы так выросли, метание русской души, оно не нужно абсолютно.