- Шанс? Это по-украински?
- Почему по-украински? По-английски.
- Ааа. А ты украинка?
- Нет, русская, а что?
- Ничего, просто. А я вот горский еврей. Нам тут принадлежит все, знаешь?
- Тут - это где?
- Где-где? Что ты, маленькая, не понимаешь? Здесь в Москве. Все, овощи-фрукты, одежда, все это мы продаем.
Мужчина был крупный, седой, руки постоянно перебирали четки. От него не пахло спиртным и вообще он не выглядел так, как выглядят обычно те, кому очень хочется поговорить с первой попавшейся на глаза женщиной. Временами он надсадно кашлял, потирая при этом грудь.
- Ты москвичка? А зовут как?
- Татьяна. Да, я родилась и выросла тут. А вы?
- Я из Грозного. В Москве с 1992 года. Приехал тогда, знаешь, у нас там война была, вот и приехал. А ты была в Грозном?
- Нет, не была.
- Красивый город, не этот, который сегодня, тот, который был тогда. Я много где по стране поездил, во Владивостоке был. Служил там. Хочешь фото покажу?
- Фото? Вы его с собой таскаете?
- Нет, зачем? Вот тут в телефоне сфотографировал. Видишь, какой я красавчик был?
- Да, симпатичный. Ну вы и сейчас неплохо сохранились.
- Да, неплохо. Ты какого года?
- Шестьдесят пятого.
- А что худая такая?
- А зачем толстой быть? Это некрасиво да и для здоровья не очень.
Женщине никто бы не дал ее года. Худая, стройная в голубых джинсах, белой футболке с надписью, которая привлекла мужчину, и джинсовом жилете, если бы он не спросил, на вид не больше 40. Светлые волосы, подстриженные под каре, маленькие жемчужные сережки в аккуратных тонких мочках ушей, вся она была какая-то ладная и светлая, только грусть в морщинках глаз.
- Ну такой худой тоже не хорошо. Замуж хочешь? Я тебя с таким симпатичным грузином познакомлю. Усы черные – во такие. Помнишь «Мимино»? Там актриса Проклова играла? Ну симпатичная такая? Как ты. Так вот с таким же грузином тебя познакомлю.
- На Кикабидзе похожим?
- На него да, только лучше. Молодой, красивый, жениться нужно ему, а то вдовцом плохо быть. Ты вообще верующая? Я вот постоянно в синагогу хожу. Ту, которая знаешь, на Китай-городе.
- На Китай-городе? Да, знаю, я там на экскурсии была.
- На экскурсии? Не знал, что туда так пускают. Так вот я туда постоянно хожу, а синагога давно там, с 17 года, знаешь? Вот только теперь один хожу. Дети в Америку уехали.
- Уехали? А вы что тут, почему с ними не поехали?
- Нее, я не хочу, я Москву люблю. Не хочу туда ехать. У меня и сестра вот в Германии, 60-го года у меня сестра, чуть тебя постарше.
- Что-то у вас все разъехались прямо. А мы вот тут все, живем и ничего.
- Да, это все Горбачев виноват. А так жили все вместе, хорошо было, а теперь вот чтобы поехать, мне надо было новый загран паспорт делать, у тебя есть загран?
- Да есть. Но что-то последнее время мне больше тут нравится ездить, вот я в Пскове была и на Селигере.
- Я много где был, вот и в Израиле только что, ты была в Израиле? А в Хайфе? Гроб Господень видела? Надо обязательно видеть. Вот смотри, я своим работницам везу подарки, ниточки красные. У тебя нет? А что так?
- Я не верю в это.
- Ну вот как так, надо верить. Вот я тут Тору ношу, видишь на груди. А ты не веришь.
- Почему не верю, вот у меня крест. Просто мы в разное верим. Ладно, мне уже пора выходить.
Женщина начинает пробираться к выходу. Черный кожаный рюкзачок – ну точно не скажешь, что пора на пенсию. Мужчина как-то сразу мрачнеет, тяжелеет, теряет интерес к окружающим и снова начинает перебирать четки. Двери открываются, он вскидывает голову:
- Береги себя, Татьяна!