Советский Союз планомерно шел к реставрации капитализма. Если спросить анархистов или левых коммунистов, они назовут годом «конца социализма» 1918. Время Гражданской, изрядного ущемления власти Советов с единственной целью спасти ее в перспективе. Троцкисты скажут, что социализм умер в 1923, потом в 1927 и совсем окончательно в 1937.
Реставрация капиталистических отношений, экономическая легализация буржуазии, уничтожение старых большевиков — все это действительно тянет на контрреволюцию и начало реставрации. Но в конце двадцатых товарно-денежные отношения вновь вытесняются на периферию, формируются колхозы, проводится индустриализация.
Сталинец скажет, что финалом стал 1953 год и начало разрушения единого планового хозяйства. Но пятидесятые годы стали советским триумфом, о чем неоднократно писал Григорий Ханин, советский и российский экономист.
Можно назвать окончательным поворотом к капитализму косыгинскую реформу 1965 года. Но, ведь, СССР продолжил развиваться и даже в итоге создал Буран — космический корабль, аналога которому нет во всем мире.
Когда Советскому Союзу настал конец и можно ли вообще выделить конкретный год или конкретное событие?
Контроль и учет
Социализм это контроль и учет — эти ленинские слова известны каждому и вряд ли кто-то оспорит, что в плановой экономике главное учитывать имеющиеся ресурсы и контролировать их движение. Социалистическое общество, таким образом, это общество строжайшего контроля экономики, при чем со стороны рабочего класса.
Очевидная мысль, но в Советском Союзе на всем протяжении его существования никогда рабочий класс не контролировал экономику. Сначала по объективным причинам, в силу собственной неграмотности и низкого уровня развития производственных сил.
Выделение управляющего слоя, который, тем не менее, всегда подотчетен трудовым коллективам это неизбежная уступка буржуазии и эта уступка долгое время не причиняла никакого вреда советскому обществу. Напротив, вплоть до шестидесятых годов интересы партийной и хозяйственной бюрократии в целом совпадали с общественными.
Прокапиталистические элементы были всегда, но они устранялись средствами советского общества. Подчас жестокими, но разве в какой-нибудь, даже самой демократической стране какие-то иные наказания за государственную измену? Прямо сейчас Дж. Ассанжу грозит несколько пожизненных заключений за предоставление информации, которая порочит американское государство.
Что же изменилось в советском обществе, что бюрократия решила превратиться в буржуазию, а советский народ ей это позволил?
Усложнение производства
Планирование тридцатых, сороковых и пятидесятых опиралось на простой человеческий труд. Используя вычислительную мощь одного лишь человеческого мозга, советское правительство определяло сколько и чего надо производить.
План никогда не был тотальным. Например, сталинские артели это вполне себе мелкий бизнес, который функционировал внутри плановой экономики и помогал удовлетворять быстро меняющиеся потребности населения.
Эффективность планирования определялось не в последнюю очередь небольшой номенклатурой производимых товаров. Сложность народного хозяйства сороковых неизмеримо проще сложности шестидесятых.
Через два десятилетия после войны появилось такое количество товаров народного потребления и такое количество сопутствующих продуктов, что ресурсов исключительно человеческого мозга становилось недостаточно.
По расчетам советского кибернетика Глушкова, если тенденция продолжится, то для сохранения качества планирования к концу восьмидесятых потребуется занять такой работой все взрослое население Советского Союза, к двухтысячному году может потребоваться население всей земли.
Планирование объективно зашло в тупик, наглядным выражением которого служил появляющийся дефицит.
Решение
Глушков не только провозгласил проблему. Он же предложил решение — усилить вычислительную мощь человеческого мозга компьютером. Вернее, использовать для расчета не человека, а машину. При том не одну, а целую сеть вычислительных центров. На каждом предприятии предстояло построить по такому центру, а затем связать их в компьютерную сеть с планирующим центром.
Наличные деньги предполагалось отменить. Вместо них ввести карточки, с возможностью отоварить исключительно в государственных магазинах и с запретом перевода между отдельными людьми за исключением оговоренных случаев. Так легко и эффективно уничтожался черный рынок — главный рассадник капиталистических отношений.
Предполагалось повышение эффективности планирования на порядок, а потом и еще больше. Предназначение компьютерной сети, по мнению Глушкова, заключается в создании действительно коммунистического общества, в котором каждый человек может наблюдать состояние народного хозяйства в режиме реального времени.
В первобытном обществе не было специалистов, которые занимаются исключительно управлением производством. Хозяйство доступно для обозрения каждому. В таких условиях нет необходимости в особенной категории управляющих.
По мере усложнения производства, все труднее стало каждому видеть, что происходит во владения общины. Стали нужны управляющие, а заодно и специальный инструмент, который бы регулировал производство — деньги.
И вот теперь, говорит Глушков, наше общество как бы «проплывает под диалектической спиралью, вновь возвращаясь в состояние первобытного мира», где каждый в любой момент может посмотреть, что происходит во владениях общества.
Можно смотреть голые цифры, отчеты по отраслям или конкретным предприятиям, да что угодно. Можно и голосовать в режиме реального времени, управляя экономикой непосредственно.
Предложенная Глушковым система получила название ОГАС и обсуждение ее дошло до самого верха. До Хрущева. Отклики появились на Западе. Некоторые специалисты полагают, что причиной отказа послужила статья «Перфокарта управляет кремлем», в которой американские и английские специалисты утверждали, что «перфокарта» делает ненужным генерального секретаря и почти всю советскую бюрократию.
Налицо классический марксистский конфликт базиса и надстройки. С одной стороны, управлять советским обществом старыми способами нельзя. В противном случае, в магазине не окажется товаров, да и сама экономика придет в упадок. Но с другой стороны, напрашивающееся решение делает ненужным весь правящий слой сразу. Лично дорогой Никита Сергеевич становится не очень нужен.
Советское общество подошло к необходимости политической революции. Государственная собственность не должна быть потревожена, но политическая власть переходила бы обществу в целом, трудовым коллективам. При чем, заинтересован в такой революции «простой советский инженер», носитель передовых коммунистических форм труда.
К сожалению, передовой советский слой не смог осознать свою историческую миссию. Упущенный шанс перехватила бюрократия и повела общество по пути регресса. Случай далеко не первый в истории, да и вряд ли последний.
Но этот случай обязан служить уроком нам сегодняшним. Иначе, советский опыт оказывается напрасным.
ОГАС не был создан. Вместо этого советская бюрократия в спешном порядке реализует предложение Косыгина и Либермана, давая предприятиям самостоятельность и вводя категорию прибыли. То есть, формирует квазикапиталистические отношения. Неизвестно, думала ли советская бюрократия настолько далеко вперед или решала сиюминутные проблемы, но она предпочла въехать в капитализм, лишь бы не терять привилегии.
Да ладно бы еще какие-то значительные привилегии, вроде миллиардных состояний. Речь-то шла всего лишь о спецпайках, спецмагазинах, ондатровых шапках и тому подобной мелочи. Сейчас это уровень младшего помощника третьего заместителя личного секретаря губернатора.
Этот советский опыт еще и урок на будущее. Промедление с реализацией подобной системы приведет к чему угодно, но не к победе бесклассового общества.
Как говорил другой знаток диалектики развития, Че Гевара, «революция подобна велосипеду. Если она останавливается, то падает».