На извечный вопрос "что бы такого хорошего почитать?" отвечает Винсент ван Гог, художник. Доживи он до наших дней, он бы точно стал популярным книжным блогером. И в его блоге обязательно была бы хотя бы пара статей об Эмиле Золя (1840-1902) — ближайшем друге Поля Сезанна, с которым Золя познакомился ещё в школе.
Ван Гог пишет своим друзьям постоянно, и, если уж пропадает, на то есть веские причины. В 1888 году причиной стал Эмиль Золя — и прибывший в гости Поль Гоген: "Все эти дни мы много работали, а я к тому же между делом читал "Мечту" Золя, почему и не выбрал время написать тебе" — оправдывается Винсент перед своим постоянным адресатом художником и поэтом Эмилем Бернаром.
У другого постоянного адресата — художника Антона ван Раппарда — Винсент просит "книжечку Золя о Мане". Надо сказать, что Ван Гог много читает биографии писателей и художников. Конечно, он не смог пройти мимо биографии Эдуара Мане, тем более что Золя был дружен с этим мастером импрессионизма. Книга увидела свет в 1867 году.
Тому же Раппарду Ван Гог пишет: "Во время болезни и после неё я с восторгом читал Золя. Раньше я считал Бальзака уникальным явлением, но теперь вижу, что у него есть преемники". В письмах Ван Гога часто можно встретить обширные рассуждения об искусстве, литературе и судьбе художника, на которые его обычно наталкивают книги. Неудивительно, что к одному такому рассуждению его подтолкнул Эмиль Золя — своей статьёй 1866 года "Мой салон" о посещении Салона современного искусства. Это фрагмент письма Раппарду, отправленного в начале июля 1883. Я приведу его практически целиком, уж больно оно хорошо. Винсент со свойственным ему максимализмом обвиняет любимого писателя в скверном знании современного искусства (Бальзак тоже попал под горячую руку). Что, учитывая дружбу Золя с Сезанном и импрессионистами, довольно странно.
Я отнёс бы к Золя его собственные слова, сказанные им о Гюго в книге "Мои ненависти": "Мне хочется доказать, что результатом работы такого автора над таким сюжетом могла явиться только такая книга", а также другое высказывание Золя по тому же самому поводу: "Я неустанно буду повторять, что та критика, которую вызвала эта книга, представляется мне чудовищно несправедливой".
Я очень рад начать с заявления о том, что не принадлежу к людям, осуждающим Золя за такую книгу. Благодаря ей я познакомился с уязвимым местом Золя — недостаточным представлением об искусстве живописи и предубеждённостью, которая мешает ему здраво судить об этой специальной области. Но, старина, могу ли я обижаться на своего друга за недостатки его характера? Отнюдь нет. Напротив, я люблю его за них ещё больше.
Таким образом, я читаю статью Золя о Салоне с очень странным чувством: я считаю, что он чудовищно ошибается, что представления его о живописи совершенно неверны, за исключением, пожалуй, оценки Мане, — я тоже считаю Мане очень искусным; тем не менее познакомиться с мыслями Золя об искусстве столь же интересно, как, например, смотреть пейзаж, выполненный художником, который специализировался на фигуре. Это не его жанр, это поверхностно, это неверно, но что за концепция! Пусть она непоследовательна и не совсем ясна — неважно: она оригинальна, она будит мысль и, во всяком случае, полна жизни. При всём этом она, конечно, ошибочна, в высшей степени неточна и необоснованна. <...>
Золя роднит с Бальзаком его неосведомлённость в живописи. Оба художника у Золя — Клод Лантье в "Чреве Парижа" и другой в "Терезе Ракен" — лишь смутно напоминают Мане; я полагаю, что Золя хотел изобразить в них нечто вроде импрессиониста. Художники же Бальзака необычайно утомительны и очень скучны. <...> Заметил ли ты, что Золя совершенно не упоминает Милле? И тем не менее я читал у Золя описание деревенского кладбища, смерти и похорон одного бедняка крестьянина, которое так прекрасно, словно принадлежит Милле. Следовательно, такое умолчание, вероятно, объясняется лишь тем, что Золя не знал работ Милле.
Романы, которые упоминает литературный критик Винсент ван Гог, — "Чрево Парижа" (1873, в том же году переведён на русский, многократно переиздавался до и после революции) и "Тереза Ракен" (1867).
В ранней "Терезе Ракен" — эдакой извращённой "Ромео и Джульетте" — художник Лоран — бездельник, который в корыстных целях ухаживает за женой одноклассника, попутно пишет его портрет, убивает его, а потом долго страдает от того, что даже нарисованные животные похожи на убитого. В 2013 году книгу экранизировали, и в главных ролях снялись Драко Малфой с одной из сестёр Олсен.
В "Чреве Парижа", посвящённой Центральному рынку вершине гастрономического реализма, которую нельзя читать на голодный желудок, Клод Лантье — нарочито аполитичный художник, интересующийся только искусством и жизнью этого самого рынка.
Хорошо, что Мане так и не узнал, что в этих двух персонажах Ван Гог видел его бледную тень.
Понравилась статья? Ставьте лайк и подписывайтесь! Прямо сейчас вам будет интересно узнать, что Ван Гог думал об английских писателях.
А если вы предпочитаете не читать, а слушать, приходите ко мне на лекции в Москве или слушайте мои лекции в любой точке на земном шаре!
Все цитаты взяты из изданий Азбука-Классика "Письма к друзьям" и "Письма к брату Тео"