ОНА 1.2
На шестой день после родов я поняла, что не ходить не нормально и те трудности, что я испытываю меня раздражают. Приехала к врачу. Сняли пару швов. Я выпрямилась и стала ходить чуть быстрее. Но вот досада, уже сутки я была с температурой 38. На следующие 39. Разрешённые препараты ничем не помогали. Сцедилась по совету врача. Безрезультатно.
Виделся один верный выход. Входить в него не хотелось жутко, но невесть откуда взявшийся разум и высокая температура сделали свое дело.
Через час я тряслась на кушетке в машине скорой помощи, а мой сын - неделя от роду остался дома.
Я лежала в больнице когда мне было лет 10, может меньше, может больше. Я помню только как бабушка приносила мне картошку пюре с сосиской и я уплетала эту тёплую, вкусную еду в комнате без окон. Именно в таком помещении проходили встречи с близкими в детском отделении поселковой больницы.
Сейчас мне 26 и я не была связана с больницей последние 16 лет, примерно.
По прошествии недели после родов мало кто испытывает удовольствие от осмотра на гинекологическом кресле с аккуратным растягиванием недавно наложенных швов. Я иногда попискивала и считала секунды до момента, когда металлические предметы изымут из моего тела. Врач поставил предварительный диагноз и отправил в палату.
В 10 вечера в отделении отбой. Выключают свет, слегка подсвечивается ординаторская и белый столб света из процедурной пробивает тёмный коридор. Местная уборщица, пожилая женщина, невысокого роста, с приятным голосом деревенской бабушки и сочувственным взглядом показывает где чайник, холодильник, туалет и отводит в тёмную палату. Свежо - окно раскрыто настежь.
Я одна в палате. Переодеваюсь, ложусь, жду. Стук колес капельницы по пустому коридору. Игла в вену.
И тут до меня дошло. Я тут не на час или два. Мой ребенок один. Там. А я тут. Такого развития событий на курсах по подготовке к родам не описывают и в книгах умные психологи тоже как-то умалчивают о подобных исходах.
Три часа назад я выбрала смесь для искусственного вскармливания. Отправила близких за молокоотсосом. Подготовилась -
молодец.
Жидкость закончилась. Пришла медсестра. Вытащила иглу. Выключила свет. Открыла дверь и ушла.
Я впала в истерику. Минуты на три. Пожалела себя. Мужа. Сына. Возненавидела мир. Вырубилась.
Проснулась от того, что я вся мокрая насквозь. Голова, сорочка, простыня. Температуры нет. Переоделась и повесила мокрую сорочку на батарею.
В 6 утра отделение просыпается. Моя палата прямо напротив туалет, а моя кровать с отличным видом на дверь. Бедные женщины потянулись по коридору. Забегали медсестры призывая всех на анализы. Этот маленький мир ожил.
В 8 утра прикатила очередная капельница. В 9 зашёл миловидный, пухленький врач. Лет 35, бог своего мира. Снисходительно бросил пару шуток про мой блестящий педикюр. Провели опрос. В обед к нему на осмотр. Вчерашний, ночной врач куда-то подевался. То был мужчина в возрасте, в больших очках из 90х. Услышала потом уже, что его в соседний город перевели работать.
Дома все было хорошо. Я не позволяла думать иначе. Иначе пропадает молоко.
Улыбайся, смотри фотографии ребёнка, мечтай и сцеживайся каждый час. Ночью с будильником. Мерный шум молокоотсоса был единственным звуком в ночной тишине палаты. Многие дамы удивлялись чуду-техники, “мы то”, щебетали, “руками сцеживались, полчаса сидишь 10 мл может и наберёшь”.
Главное правило больницы - режим дня. И именно по режиму работал душ. Чуть проржавевший поддон и шторка из фикс прайс в отлично проветриваемом помещении покажутся спа салоном после 3х дневного перерыва, а бритые подмышки и чистая голова дорогостоящим процедурами.
В один из дней, где-то на пятый, когда уровень молока в бутылочке еле еле до ползал до отметки 30 мл, соседка делилась историей о своем печальном опыте с младшим ребёнком. Я всплакнула - и так держалась как кремень пять дней.
Через час молока было три капли и жалеть себя я себе же и запретила. Знала же, но так иногда приятно заплакать.
Реабилитировалась с трудом, нежно целуя привезенного мужем сына, пока он тихо посапывал в автолюльке. Да и занюхивала его пелёнку, уткнувшись лицом в больничную, окрашенную в светло зелёный цвет холодную стену.
Любые передвижения давались с трудом, походы в туалет - героический подвиг. Осмотр у врача гинеколога - за гранью реальности.
Анализы мочи каждое утро в 6. Катетером.
Анализ крови через день. Венозной.
Капельницы. Литрами. Иногда игла попадает не сразу.
Таблетки без опознавательных знаков в аккуратно отрезанной медсестрой полупаковк е от совершенно других медикаментов. Да и капельницы также. Название на бутыли никогда не совпадает с содержимым.
Уколы. 3 утром, 2 вечером. В очереди в процедурной размышляешь о высоком: в правую или левую ягодицу уколоться.
“После родов, да? Сколько ребёнку? Неделя! Какой маленький!” - каждую новую смену диалог с медсестрой в процедурной. Через неделю уже не спрашивают - виделись же.
Ещё вот, периодически тебе назначают УЗИ. В период беременности, сидя в женской консультации, я с удивлением и не буду скрывать, с ужасом смотрела на женщин, выходящих из дальней двери коридора. В домашнем халате поверх пижамы, с запущенным лицом и что интересно все на подбор в розовых носочках и пластиковых шлепанцах, они присаживались у кабинета и ждали.
Так и я ждала. Правда без носочков. Вот моя очередь настала. Поднимаюсь. Но тут проскакивает медсестра в кабинет УЗИ о чем-то быстро переговаривается с врачом, кидает мне “Посидите еще” и убегает. Не быстро уходит, а бежит бегом. Через минуту она с коллегой умело катят чудо женщину на примерно 36 неделе беременности. За ними муж. Столько страха в его глазах. А женщина, бедная женщина, слезы так и катились по ее молодому лицу, окаймленному кудрями светлых волос. Ее осматривали минут 15, после дверь открылась и появилась спина медсестры, потом каталка и на ней спокойное лицо чудо женщины. Все хорошо. И мне стало так хорошо.
Вот ты, воткнув наушники с тихонько играющим “крематорием”, полулежишь, подложив под спину квадратную подушку, обернутую в белую наволочку, чуть младше тебя и наблюдаешь. Как ежедневно привозят новых пациентов. Одной 27, другой 15, третьей 50 и у неё климакс. Одна толстая настолько, что после операции медсестры еле пересадили её с каталки на кровать. Другая не говорит по-русски и только что то лепечет по телефону. Она плод потеряла. А вот ещё одна с идеальным макияжем каждое утро. Тысячи истории этих женщин видели стены больницы, они приходят и уходят, некоторые возвращаются. Но все, без исключения, лежат и смотрят в окно, своими усталыми глазами с одной мыслью.
Дом.
Они звонят детям, мужьям, матерям и дают ценные указания, интересуются поели ли они и что было в школе, как сегодня спал ребенок и так счастливо улыбаются когда слышат его голос. А потом кладут трубку и пытаются не потерять то подспорье, которое не позволяет вылиться литрам слез.
Через дней 7 стало намного лучше и врач сказал, что лучше, но анализы нет. Анализы говорят лежи ка, милая, и не рыпайся.
Я вышла на улицу и впервые покатила в коляске своего сына. Ой не так я представляла этот первый раз, совсем не так. Территория больницы позволяла осуществить прогулку длительностью минут 15. Солнечно было, а козырек все тот же, что и тогда, тот самый, что эффектности дождю придаёт. Забавный факт: родовое, послеродовой, и гинекологические отделения, все в одном 3х этажном здании. Я на каждом этаже побывала, оптимизируют мобильность граждан, однако.
В пятницу выписали соседку. Взгрустнулось. Поступила вторая партия абсолютно новых женщин. Я старожил.
Воскресенье. Мы прогулялись до леса. Я люблю местные леса, сосновые. Они пропитаны мокрым, тёплым запахом листвы. И земля там бежевого-рыжего цвета, а чуть вглубь пройти и упереться можно в деревянную старую церковь. Одно не удобно, корни торчат из земли, как взбухшие вены на сухих, худых руках старухи - коляску не сподручно везти.
Понедельник. Сил уже никаких нет. Врач непреклонен. Анализы гнут свою линию. Я уже отлично хожу и даже сижу, читаю Пастернака (ой, тяжко с ним. В одно время на соседней кровати лежала дама - учитель по литературе, она его не осилила. Я ухмыльнулась, но больше половины тоже не осилила).
Вторник. Утро. Уколы уже давно не ставят, капельница и то одна. Даже как то не привычно. Одна капельница в день! Шутишь что ли?
После операции прошла неделя, пора бы и освободить кровать. Соседние кровати раз в пару суток меняют жильцов, а моя все никак. И эта грустная, отчаявшаяся зависть к жительницам соседних кроватей заставляет ждать появления врача, как явления религиозного лидера народу. Сегодня три операции у него. Это мне дама напротив рассказала, так что только после обеда. Медсестры весело гоняют на каталках, бабуля повариха строит всех грубым противным голосом. Ох, не дай бог, ты не хочешь кашу (что конкретно в тарелке не всегда можно понять). Первое время местная “кюзин” была мне по душе, но, видимо, шеф сменился и ресторан потерял своего героя. Даже чай с двадцатью ложками сахара не спасал.
После обеда. Осмотр и ликование! Улыбка, не могу ее скрыть. Такси, скорее такси. Молниеносно собрала сумки. Завтра нужно быть в 6 утра. Целую ночь я могу провести дома!
Среда. 6 утра. Анализы. Последние. Результаты после обеда. Ощущение, что сдала экзамен в Оксфорд и ждёшь результатов. Вещи собраны. Мама проинформирована. Ждёшь его. Вряд ли врач знает насколько важны мне его шаги по коридору и звук его голоса в соседних палатах. Знал бы - ещё бы прочнее утвердился в роли местного бога.
Я отлично помню, как достала ключ и повернула в замочной скважине и как переступила порог дома. И голос мужа, который был так рад. И запах сына. Этот запах. Дети они так волшебно пахнут. Я новая и он новый. И жизнь наша - новая.