Весна закончилась. Наступила жаркая пора сессии. На удивление она шла без сучка и задоринки даже те кто сильно отставал сдавали ее на трояки. В преддверьях армейского призыва преподаватели откровенно жалели курсантов и не лютовали. В дополнению к этому на период сессии в училище разрешили, в свободное время, выход в город. Курсанты с удовольствием пользовались этим и все вечера пропадали в городе.
Чем ближе была армия, тем все больше и больше слухи о нашей армейской судьбе будоражили училище. К нашему призыву был принято решение не посылать в Афганистан солдат не отслуживших год в союзе. Из за этого армейцы испытывали недостаток в личном составе и наше казарменное положение могло сыграть с нами злую шутку, так как наши года в училище могли подвести под службу в Союзе и отправить нас в Афганистан после полугода учёбки. Говорили, что борьба за нас шла на уровне министерств так как министерство гражданской авиации боялась остаться вообще без нескольких выпусков техников по вертолетам. На этом не радостном фоне мы заканчивали учебу и собирались на короткие каникулы по домам. Маша активно занималась оформление документов и переездом в питерскую общагу. Наши встречи были все реже и реже, я чувствовал как мы отдалялись друг от друга. По субботам мы прогуливались по городу, ходили на танцы, ужинали в ресторане "Старая башня" и заглядывали в секретную комнатку в школе. Помня о своем обещании машинному отцу, я не стремился видеться чаще. В канун недельного отпуска перед призывом меня вызвали на КПП к телефону. Машин отец велел зайти на ужин, чем меня удивил. Совместных посиделок с машиной семьей не было уже месяца полтора. На всякий случай я оделся в парадку и купил два букета цветов. Дома были только родители. Мама с благодарностью забрала у меня оба букета и проводив меня в зал, ушла пристраивать цветы в вазы. Машин отец ждал меня за столом с закусками и бутылкой коньяка. Пригласив к столу, он поведал мне о межминистерских баталиях за курсантов нашего училища и сообщил, что принято решение в Афганистан нас не отправлять, но вояки готовят подлянку в виде призыва большинства курсантов на три года во флот. Машин отец пообещал, что постарается отправить заявку от ВВ на наших курсантов, но шансы малы так как в военкомами командуют вояки. В любом случае новости были хорошие мы точно не попадали в Афганистан и был шанс что не пойдем на три года во флот. К тому времени как пришла Маша мы приговорили по 150 коньяка и отец успел поблагодарить меня за то что наши отношения с Машей стали рутинными и вялотекущими . Мама Маши будучи педагогом поворчала на отца за его циничное отношение к жизни и выпила за мою будущую службу полтинничек. За ужином Машу ввели в курс дела и они порадовалась за то что все не плохо устроилось. После ужина мы с Машей прогулялись по нашим местам в Выборге, над которым стояли белые ночи и уже под утро я проводил ее до дома. Маша поделилась планами на ближайшие две недели в которые попадали мои каникулы и мы распланировали в их завершении провести два дня вместе в Питере. Проходя КПП я заметил что не один такой полуночник и многие курсанты возвращались с поздних прогулок. Обрадовав однокурсников новостями о текущем призыве, и мы обсудили план поездки домой на каникулы. Решили лететь через Пулково с посиделками в ресторане аэропорта. Единственный кто не принимал участие в совещании был Лёха-якут, который не пришел и на утреннее построение где командир устроил традиционный разнос роте, которая почти поголовна опоздала на вечернюю поверку. Отправив, несдавших сессию на самоподготовку в учебный корпус, а всех остальных на стадион красить скамейки, он велел зайти мне в кабинет. Вопреки ожиданиям майор не устраивал мне разнос, а поинтересовался источником моей информации повеселел и велел мне из под земли найти Лёху. Догадываясь, что Лёха скорее всего водит хороводы с Таней я решил взять с собой на их поиски Машу. Тем более вчера после официального ужина и прогулки мы не посетили секретную комнату в школе. Маша была дома одна и только встала. Приготовив завтрак Маша по секрету поведала что Лёха с Таней уже три дня «прощаются» на съемной квартире и укорила меня что я к ней заметно охладел. Пару раз доказав, что мои чувства по прежнему горячи и провалявшись в постели до обеда, потом еще раз проверив чувства, мы все таки выбрались на улицу в поисках Лёхи с Таней. Перед выходом в городом я на всякий случай позвонил в роту уточнить не вернулся ли Лёха. Лёхи в роте не было и мы отправились по знакомым адресам в поиске увлекшейся парочки. Посетив все известные нам адреса, мы нашли парочку у нашей старой знакомой. Ребята так увлеклись, что трое суток не вылезали из постели и не выходили на улицу.
Пришлось распинать их и отвести в кафе покушать. В процессе одевания Тани, девчонки выгнав Лёху и меня на кухню, и о чем-то долго шептались. На кухню Маша появилась задумчивой и слегка загадочной. За ужином я поведал новости о нашем призыве. Таня порадовалась, что мы не попадаем в Афган, но чуть не расплакалась когда услышала про три года на флоте. Стреся с Лёхи обещание вернуться в роту я проводил Машу домой. По дороге Маша рассказала причину их с Таней шепталок . Оказалось что у Тани было три недели задержки и Маша уговаривала ее сходить к врачу проверится. В те времена противозачаточными средствами было плохо, и часто их заменяла хорошая реакция. Но благодаря знакомству с фарцой у нас всегда был запас импортных презервативов и я связал Танины задержки скорее с физиологическими сбоем нежели с залетом. На этом выводе мы с Машей и сошлись. В училище доложил командиру, что нашел Лёху и он с минуты на минуту явится перед его очами. Лёха явился к вечерней поверке выхватил о комроты порцию люлей и завалился спать.
Через три дня мы построились на плацу выслушали напутственные слова командиров и получив отпускные и проездные документы выдвинулись на вокзал. В Пулково нас на удивление быстро отправили по домам, только и успели выпить по рюмке на посошок