Надлом

(Краткий очерк истории одной «задержанной цивилизации»)

Предлагаемый здесь читателям очерк был написан автором почти двадцать лет назад. Автор долго не публиковал его в открытой печати, полагая, что мысли, изложенные в этом труде, являются слишком смелыми, даже для того времени, когда они были написаны. Тем не менее, спустя два десятка лет, выяснилось, что тезисы, выдвинутые автором, не только нашли свое подтверждение, но и сегодня остаются актуальными. Предлагаю вашему вниманию очерк, который никогда ранее не публиковался. Полагаю, что читатели сами смогу оценить данный в них анализ и прогноз.

1. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ВОПРОСА О «ЗАДЕРЖАННЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЯХ»

Понятие «задержанная цивилизация» одним из первых ввел в научный оборот известный историк сэр Арнольд Дж. Тойнби. Согласно его концепции культурно-исторической монадологии, «задержанные цивилизации» представ­ляют собой примеры народов, у которых нет истории. «Неподвижность их естественное состояние, пока они живы, — писал Тойнби. — Они оказались в этом состоянии, желая продолжить движение, но вынужденные пребывать в сво­ем незавидном положении из-за того, что всякая попытка изменить ситу­ацию означает гибель. В конце концов, они гибнут либо потому, что от­важились все-таки двинуться, либо потому, что окоченели, застыв в неудобной позе» (1).

Тойнби относил к «задержанным цивилизациям» полинезийцев (когда могущественный Тихий океан бросил им «вызов», они ответили на него тем, что стремились преодолеть его безбрежные просторы. Но вскоре осели на поистине райских островах, предпочтя их блаженство максимальному напря­жению усилий его покорения), эскимосов («вызов» был брошен со стороны Северного Ледовитого океана. Пытаясь преодолеть его льды и холод, они, в конце концов, сумели приспособиться к суровым условиям Севера, подчинив им весь цикл своей хозяйственной жизни. Нарушение хотя бы одной из фаз этого цикла могло привести к гибели цивилизации), ското­водов-кочевников (получивших «вызов» со стороны Великой Степи с ее периодическими засухами и необходимостью поиска все новых и новых пастбищ для скота и, так и застывших в неизменных условиях кочевой жизни.

В отличие от этих племен, которые отвечали на «вызов», брошенный им природой, спартанцы и османы ответили на «вызов» со стороны социальных фак­торов.

Османы-кочевники под натиском других племен вторглись в Европу и здесь столкнулись с необходимостью изменения образа жизни. Возврат в Степь был закрыт, а чтобы перейти к оседлой жизни им не оставалось ничего иного, как покорить народы, вставшие у них на пути. Османы начали с демонстрации силы и власти, но вскоре, по исчезновении стимулов, вступили на путь деградации и упадка.

Власть оттоманской империи представляет уникальное явление, посколь­ку продержалась почти четыре столетия. И вместе с тем, их власть в пони­мании прежде всего православных христиан, всегда была чуждой и навя­зывалась насильственным путем, общественные институты, если и признава­лись, то больше по принуждению, а оттоманские падишахи управляли им­перией с помощью обученных рабов (как кочевники-скотоводы с помощью обу­ченных псов), что стало залогом продолжительности их господства и могу­щества империи.

«...Оттоманская империя, — писал Тойнби, — пала, потому что пренебрегала человеческой природой... Фундаментальные обычаи, поддерживающие остов ее, не могли быть законсервированы навечно...» (2)

Представляя собой «закрытую систему», Оттоманская империя вступила в фазу разложения, утратив гибкость и допустив ряд изменений, которые рань­ше находились под запретом. Рабам разрешили жениться и иметь семью, торговать и заниматься ремеслами. Османы не смогли ответить на грозный вызов Запада, своевременно и мобильно перестроить свои социальные инсти­туты и проиграли в затяжном конфликте с Россией. Постепенно они стали искать защиты у тех, с кем раньше воевали, просить оружие и специали­стов у Запада, но это уже не могло спасти империю, территория которой сжималась как шагреневая кожа, а армии султана терпели поражение за пора­жением. Как только в пределы империи стали проникать ранее чуждые ей веяния - пробил час блистательной Порты.

Другой «задержанной цивилизацией», с точки зрения Тойнби, было Спар­танское. государство.

«Для спартанской системы, как, впрочем, и для оттоманской, характерна изумительная эффективность на первой стадии, затем фатальная закостене­лость, и наконец надлом. Все это явилось следствием абсолютного пренебрежения человеческой природой» (3).

Тойнби считал, что столь сильное давление на человеческую природу не могло не встретить противодействия. Однако система, разработанная Ликургом, была столь совершенная, что противники спартанского обществен­ного порядка наказывались самим обществом, при чем презрение к ним бы­ло всеобщим и действовало сильнее, чем кнут надсмотрщика.

Характерно, что «порыв Спарты, вылившийся в реформу Ликурга, самой этой реформой и был преждевременно остановлен, ибо, изменив облик спар­танской жизни, реформа не придала ей стимула к дальнейшему развитию» (4).

Одержав победу в Пелопонесской войне, начатую как считал Фукидид, из-за боязни перед растущим могуществом Афин, благодаря своей военной ор­ганизации, спартанцы вскоре проявили свою абсолютную неспособность управ­лять завоеванными территориями. Поведение спартанцев дома резко отличало­сь от их поведения за границей. Дома была дисциплина, отсутствие ин­тереса к окружающему миру, пренебрежительное отношение к деньгам, за гра­ницей гордые спартанцы вели себя прямо противоположным образом.

Установление контроля над Афинами подталкивало Спарту к введению у себя товарно-денежных отношений, от чего ее народ всячески уклонялся, и что входило в противоречие с ликурговой системой. Наконец в Спарте была разрешена свободная купля-продажа земли, окончательно разрушившая ликургово творение.

Тойнби отмечал общие признаки, присущие «задержанным цивилизациям», среди которых наличие каст и специализации, неоднородность общества его разделение на определенные категории по функциям или признакам, нали­чие многосложности и полиморфности.

«Цивилизации, — согласно историософской концепции Тойнби, — развиваются благодаря порыву, который влечет их от вызова к вызову, через ответ, от дифференциации через интеграцию и снова к дифференциации.

Конечно, Тойнби рассматривал системы, оставшиеся в прошлом и несшие на себе вое осо­бенности того времени. В качестве примера Тойнби приводит судьбы «цивили­заций" полинезийцев, эскимосов, кочевников-османов и спартанцев, но этот список отнюдь не исчерпывает всех существовавших когда-либо «задержанных цивилизаций». И хотя в современном тесно взаимосвязанном мире практически не осталось народов, которые были бы абсолютно незатронутые современными процессами интеграции, среди ныне существующих «за­держанных цивилизаций» можно выделить такие страны, как Куба, КНДР, Иран, Китай (последний сегодня не без успеха преодолевает соб­ственную задержанность), до недавнего времени Советский Союз и некоторые другие.

«Феномен задержанной цивилизации» до сих пор изучался преимуществен­но на примере прошлых культур, а между тем «задержанность» характерна не только для обществ, отдаленных от нас во времени, но наблюдается и в XX веке. Логически «теория задержанное» примыкает к теории «циклов», ко­торой достаточно много внимания уделяли такие исследователи, как Н. Конд­ратьев, Л. Гумилев, П. Сорокин и некоторые другие отечественные и зарубежные ученые (6).

Однако «задержанность», как одна из вероятных фаз разви­тия закономерна не во всех случаях, поэтому очень важно проследить в си­лу каких обстоятельств она возможна и посредством каких действий ее мо­жно преодолеть?

Данный труд, написанный в жанре научно-публицистического эссе, не пре­тендует на сколь либо полное освещение проблемы «задержанных цивилиза­ций». Автор скорее стремился обозначить тему, тем более что наша страна в полной мере испытала на себе все «прелести задержанности». Автор опу­стил подробное изложение истории вопроса, это заняло бы слишком много места. Если по поводу идей, изложенных в статье, могла бы возникнуть на­учная дискуссия, автор считал бы свою цель достигнутой.