Великая депрессия 1929 г. нанесла экономике Бразилии сокрушительный удар: экспорт кофе резко упал, и страна осталась без валюты. Попытка властей даже в этих условиях помогать деньгами производителям кофе, а также стремление вновь сделать президентом страны представителя штата Сан-Паулу, нарушив соглашения с элитой Минас-Жерайса, привели к взрыву. Противники кофейной олигархии сформировали Либеральный альянс, который в 1930 г. попытался отстранить от власти паулистскую элиту при помощи выборов, но власть заявила о победе своего кандидата. В результате вспыхнуло восстание: во главе его стояли представители «белого» и не кофейного штата Риу-Гранди-ду-Сул. Армия перешла на сторону восставших, и президентский пост занял Жетулиу Дорнелис Варгас – юрист из Риу-Гранди-ду-Сул.
«Отец бедных»
Бразилию возглавил человек, изменивший судьбы страны. Варгас родился и вырос в самом богатом и развитом штате Риу-Гранди-ду-Сул. Поэтому новому президенту были понятны основные проблемы, стоявшие перед страной: неэффективность демократических структур, отсутствие современных политических партий, нищета и неграмотность населения, социальная незащищенность трудящихся, произвол фазендейро, беззастенчивая борьба элит за власть и богатство, отсутствие не только современной промышленности, но и непонимание ее необходимости представителями власти и бизнеса. При этом самому Варгасу был присущ менталитет фазендейро: всю жизнь он окружал себя помощниками из числа бывших слуг со своей плантации, которым доверял, и которые его обожали.
Варгас начал свою деятельность с ликвидации разобщенности Бразилии. Юг и юго-восток страны принял миллионы европейских иммигрантов, что изменило национально-расовый и культурный облик важнейших штатов. В его родном Риу-Гранди-ду-Сул и соседней Санта-Катарине значительную часть населения составляли немцы, проживавшие в национальных колониях – с немецкими школами, отделениями германских партий, пивными и магазинами. Там говорили только по-немецки, а над общественными зданиями развевались германские флаги. В штате Парана, помимо немецких, существовали многочисленные польские, украинские и японские колонии; в Сан-Паулу четверть населения составляли итальянцы, а в Эспириту-Санту они вообще были этническим большинством. Поэтому сепаратизм, существовавший на юге Бразилии еще в 1830-40-е гг., с прибытием массы иммигрантов обрел новое дыхание: не столько бразильцы ассимилировали приезжих, сколько трудолюбивые, упорные и сплоченные иммигранты – бразильцев.
Варгас назначил вместо избираемых губернаторов «интервенторов» – представителей федеральной власти и ликвидировал право штатов на собственные таможни. Поддержка производителей кофе прекратилась: его излишки больше не выкупались за счет бюджетных денег, а беспощадно выбрасывались в океан. Зато субсидии начали получать скотоводство, хлопководство, лесное хозяйство, шелковая промышленность, производство сахара и какао. Новое правительство приказало перевести железнодорожные компании и каботажный флот на местное топливо – это стимулировало национальное производство. Иностранные компании по новым законам были обязаны использовать бразильское сырье и укомплектовывать бразильцами 50% персонала. Варгас подчеркивал: «Эта революция по своему характеру была националистической. Она не была направлена против иностранцев, но одна из ее главных целей состояла в стимулировании национального производства и развития национальных ресурсов».
Режим Варгаса принялся за решение социальных проблем: был основан Национальный совет труда, куда на корпоративных началах входили представители различных социальных групп – тут явно заметно влияние фашистской Италии, которая в те годы была эталоном быстрого социально-экономического развития. Корпоративистским по сути был декрет от 12 мая 1932 г., вводивший смешанные примирительные комиссии из профсоюзов и ассоциаций работодателей. На принципах корпоративизма основывалось и положение о социальном страховании. Варгас стремился опираться на профсоюзы: его министры заявляли, что целью режима является «инкорпорация профсоюзов в государство и законы республики».
При этом Варгас опасался распространять корпоративистские социальные законы на сельское хозяйство и вообще чрезмерно ослаблять фазендейрос: хотя он заявлял, что его идеал – это передача крестьянам земельных наделов, аграрную реформу он проводить не стал. Объясняется это просто: сельское хозяйство обеспечивало 90% экспортных доходов Бразилии, и ломка существовавшего уклада сельской жизни грозила финансовой катастрофой. Поэтому, когда в 1930-е гг. в Нордесте начал возрождаться латифундизм, подорванный Великой засухой конца XIX века, восстаниями и движением кангасейро, Варгас этому не препятствовал.
Победа Либеральной революции расколола движение тенентистов (от tenente - «лейтенант»; военно-политическое движение демократически настроенных молодых офицеров бразильской армии в 1920-х годах): часть из них активно поддержала реформы Варгаса, другая же, во главе с Луисом Карлосом Престесом, вступила в ряды Коммунистической партии (Престес стал ее генеральным секретарем) и резко выступила против нового режима. Престес, став коммунистом, сразу занял жесткую сталинистскую позицию и оставался ей верен всю жизнь. Он отверг возможность любого компромисса с Варгасом, объявив его реформы антинародными. На восстание либералов в 1930-м Престес отреагировал манифестом: «Мы боремся за полное освобождение сельских трудящихся от всякой феодальной и колониальной эксплуатации, за безвозмездную передачу земли тем, кто ее обрабатывает. Мы боремся за освобождение Бразилии от ига империализма, за конфискацию и национализацию транспорта, коммунальных предприятий, шахт и банков, за отмену всех внешних долгов! Мы боремся за создание правительства, сформированного из трудящихся города и деревни, которое будет содействовать развитию революционного движения в других странах Латинской Америки и окажется способным уничтожить все привилегии господствующих классов и поддержать программу революции».
В 1932 г. паулистская олигархия подняла восстание под антидиктаторскими лозунгами, за возвращение к демократии времен Старой республики. В нем приняли активное участие и коммунисты, поддерживавшие любые антиправительственные силы. Столицу штата правительственные войска взяли штурмом только после 48-дневных ожесточенных боев. «Конституционалистская революция», как восставшие назвали свое движение, не получила серьезной поддержки в других штатах и была подавлена.
В 1934 г. Варгас провел выборы и стал конституционным президентом. Он продолжил централизацию страны и лишение власти местных элит: были приняты поправки в Конституцию, лишившие штаты права предоставлять концессии иностранным компаниям, а сами иностранные компании были обязаны перерегистрироваться в бразильские; их руководителями отныне могли быть только граждане Бразилии.
В 1935 г. политическая ситуация в стране резко обострилась: коммунисты и левые профсоюзы сформировали Национально-освободительный альянс (НОА), численность которого достигла 1,5 миллиона человек (при населении страны в 40 миллионов). Одновременно набирало силу фашистское Интегралистское действие, к которому примкнуло примерно столько же бразильцев. На улицах Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Салвадора и Ресифи разгорелись настоящие уличные бои между крайне правыми и крайне левыми. Варгас запретил НОА, и в ноябре 1935 г. армейские части, которыми командовали тайные сторонники Престеса, подняли восстания в Рио-де-Жанейро, Ресифи и Натале. Однако поддержка коммунистов в к тому времени ослабела, и восстание было подавлено (на стороне правительственных войск сражались и интегралисты).
Близились выборы 1938 г., а обстановка в Бразилии не стабилизировалась. Паулистские сепаратисты объединились с разгромленными левыми и выдвинули собственного кандидата в президенты, которого поддержала часть офицерского корпуса и элита штата Риу-Гранди-ду-Сул. На президентский пост претендовал также лидер интегралистов Плиниу Салгаду, наладивший тесные контакты с германскими нацистами и итальянскими фашистами - на юге Бразилии открыто действовали отделения этих партий. Варгас по конституции не имел права выставлять свою кандидатуру, и поддержал своего сторонника Жозе Америку ди Амейду. Однако тот не был популярен, и было понятно, что он проиграет. Над Бразилией вставал призрак гражданской войны.
И Варгас совершил новый переворот: в 1937 г. он отменил выборы, упразднил конституцию и провозгласил «Новое государство» (Estado Novo) - гибридный режим с элементами корпоративизма, скопированный с режима португальского диктатора Антониу Салазара – даже название было позаимствовано у португальцев. Конституция «Нового государства» предусматривала усиление федеральной власти, контроль над СМИ и политической жизнью. При этом демократические свободы в ограниченном виде сохранялись: политическая система «Нового государства» получила название «ответственной демократии». Управление экономикой Варгас сосредоточил в Совете национальной экономики при президенте, куда вошли представители предпринимателей и рабочих. Новая Конституция предусматривала вмешательство государства в развитие экономики, декларируя необходимость «постепенной национализации шахт, рудников, водопадов, рудных запасов и других источников энергии, равно как и отраслей производства, являющихся основой для развития экономики и обороны нации».
В промышленности, торговле, транспорте, земледелии и образовании создавались синдикаты, в руководящие органы которых входили представители рабочих: это тоже напоминало фашистские Италию, Испанию и Португалию.
Переформатирование власти осложнялось отсутствием политической силы, поддерживающей Варгаса: профсоюзы, которых он желал видеть своей главной опорой, были слабы, а союзы предпринимателей – не всегда лояльны. В этих условиях интегралисты попытались взять Варгаса под контроль, а когда это не получилось, в мае 1939 г. предприняли попытку вооруженного восстания, но потерпели поражение: ни армия, ни рабочие их не поддержали. После этого «Новое государство» нанесло сокрушительный удар по немецким, итальянским и японским колониям в Бразилии: им запретили иметь в своем составе менее 62% коренных бразильцев. Были запрещены школы, печатные органы и уличные вывески, на любых языках, помимо португальского. Запрету подверглись даже флаги штатов, которых торжественно сожгли на специальной церемонии. Режим доказал свою прочность: ни иностранные колонисты, ни местные сепаратисты нигде не оказали сопротивления.
Проводя модернизацию, Варгас большую роль уделял религии: если режим «Старой республики» был демонстративно светским и даже подчеркнуто антирелигиозным, Варгас делал упор на католическом характере своего правления. Это устраивало трудящихся, особенно сельских, которые были очень религиозны. Позже, в годы Второй Мировой войны, когда в казне Бразилии появились свободные средства, Варгас приказал строить современные благоустроенные кварталы для бедняков в Рио-де-Жанейро и других крупных городах, которые управлялись наподобие знаменитых иезуитских редукций. Для их жителей ежедневные молитвы и регулярные исповеди были обязательными, они вставали и ложились спать по звону колокола. И это не отвращало бывших жителей фавел, перебравшихся из грязных хибар в комфортные квартиры с душем и туалетом. Проблема была в другом: таких кварталов было построено мало (полностью перестроили только один город – столицу штата Парана Куритибу, остающуюся и сегодня одним из самых благоустроенных городов мира).
К концу 1930-х гг. крайне левые и крайне правые силы в Бразилии были разгромлены. Сохранив некоторое влияние в интеллектуальных кругах, они потеряли поддержку трудящихся и средних слоев: реформы Варгаса начинали приносить плоды, и он получил в народе лестное прозвище «отец бедных».
«В то время, как режим Варгаса представляет собой правоавторитарный вариант проведения политической модернизации, то бразильские коммунисты так же предлагали явно недемократический политический проект. (…) Коммунисты (Луис Карлос Престес) вытеснялись на периферию политической жизни, что способствовало тому, что формы их участия в политическом процессе, точнее – попытки такого участия, имели маргинальный характер и отторгались подавляющим большинством бразильского населения.
Крайние левые в Бразилии в развитии своей политической доктрины ориентировались не на те политические проблемы, с которыми сталкивалось бразильское общество и, которые вынуждены были решать различные военно-гражданские и военные политические режимы, а на тот вариант политического развития, который предлагался со стороны Советского Союза и других коммунистических государств. Например, в 1954 г. Луис Карлос Престес, идеализируя успехи СССР, писал, что «в Советском Союзе наблюдается подъем мирной экономики, повышение жизненного уровня трудящихся». См.: Престес Л. К. Коммунистическая Партия Бразилии в борьбе за мир, свободу и независимость родины / Л. К. Престес // Коммунист. – 1955. – № 3. – С. 87.
Если для значительной части бразильского интеллектуального сообщества, Бразилия была уникальной страной не только со значительной ролью пережитков традиционного общества, но и динамично развивающейся, модернизирующейся страной, то для крайне левых, которые широко использовали советскую политическую фразеологию, Бразилия представляла собой «полуколониальную и полуфеодальную страну». (…)
Таким образом, в то время, как большая часть бразильского интеллектуального сообщества предлагала вариант политической модернизации, который базировался на континуитете политических институтов и традиций, преемственности политической культуры, то левые радикалы предлагали дискретный вариант, который перечеркивал более чем десятилетний период модернизации Ж.Варгаса и был чреват установлением в стране нового недемократического, леворадикального, авторитарного режима, который мог эволюционировать в тоталитаризм. (…)
Если политическая культура военно-гражданских режимов по сути своей оставалась плюралистической, не исключавшей не только участие в политической жизни оппозиции, но и само существование различных политических институтов, например – в форме политических партий, то политический режим, о котором, например, писал в 1950-е годы Л.К.Престес («по своей классовой сущности народно-демократический строй будет представлять собой диктатуру революционных, антифеодальных и антиимпериалистических сил, будет являться подлинно народной властью, властью большинства нации, руководимой рабочим классом и его коммунистической партией»), автоматически исключал не только политическое участие масс, но и само существование независимых политических институтов.
Такой политический строй, который был политическим идеалом крайне левых в Бразилии, мог быть установлен исключительно в результате государственного переворота (который в левой фразеологии, широко используемой коммунистами, позиционировался как «революция». (…)
Используя в интересах крайне левых демократическую ориентацию других партий, например, Демократического национального союза, лидер которого Эдуардо Гомес, с одной стороны, о самом Л.К.Престесе отзывался как о «выдающимся человеке», а, с другой, «признавал полное право легального существования коммунистической партии» Луис Карлос Престес фактически выступал за отказ от такой политической культуры, пропагандируя установление в Бразилии авторитарного (или даже тоталитарного) политического режима» (М. В. Кирчанов «Авторитаризм, национализм и политический протест (проблемы модернизации в Бразилии 1930 – 1980-х годов)», автореферат, Воронеж, 2009).
Сам режим Варгаса был одновременно и левым, и правым. Его социальная политика позволяла богатеть (хоть не безмерно, как при «Старой республике») землевладельцам, одновременно поощряя промышленников и защищая городских трудящихся (не предоставление социальной поддержки сельскохозяйственным работникам было условием поддержки режима землевладельцами).
В 1930-е гг. Варгас сделал первые шаги на пути индустриализации Бразилии. Власти провели первое полномасштабное исследование ресурсов страны. В результате были обнаружены крупные залежи полезных ископаемых – бокситов, железных руд, никеля, пиритов, циркония, марганца, апатитов, диатомитов, алмазов. В 1938 г. Варгас основал Национальный совет по нефти, который развивал и контролировал в интересах государства добычу и переработку нефти в стране, а В 1941 г. он учредил Национальную компанию черной металлургии. Огромным разочарованием для бразильцев стало то, что топливных ресурсов в то время обнаружили крайне мало – лишь небольшие месторождения нефти в Нордесте, угля и горючих сланцев (то и другое – низкого качества) в Риу-Гранди-ду-Сул. Нехватка углеводородного сырья сильно тормозила индустриализацию Бразилии вплоть до XXI века.
Мотором индустриального развития Варгас стремился сделать не только государство, но и частных предпринимателей, склонив их переходить от торговых операций и производства сельскохозяйственной продукции к вложению средств в промышленность – и сумел добиться успехов. Крупнейшие частные фирмы страны, Matarazzo и Votorantim, занялись производством и переработкой хлопка, текстилем, а затем и нефтепереработкой, металлургией и энергетикой.
Успехи индустриализации Варгаса были впечатляющими. В 1938 г. по сравнению с 1929 г. выплавка чугуна в Бразилии увеличилась на 342%, стали – на 238%, металлопроката – на 200%, цемента – на 253%. К началу 1941 г. стоимость продукции обрабатывающей промышленности в два раза превышала стоимость произведенного сырья. Если в 1920 г. в Бразилии было зарегистрировано 13334 предприятий, то в 1940 г. их стало уже 49418. В 1934 г. первый современный оружейный завод IMBEL начал производство винтовок «маузер». В 1936 г. первый авиазавод Fabrica Brasileira de Avioes приступил к выпуску легких бипланов М-7, разработанных майором ВВС Антонио Мунисом. По сути, это была небольшая кустарная мастерская, но все равно это был общенациональный успех.
Первый бразильский самолет Мунис-7
В 1940 г. Варгас принял Пятилетний план развития страны. Он предусматривал создание базы для индустриализации и не предполагал сверхвысоких темпов развития, но все равно его реализация оказалась трудной для аграрной Бразилии. В это время уже шла Вторая Мировая война, и европейские страны не могли поставлять в далекую нейтральную страну станки и оборудование, а также посылать инженеров. США опасались выступления Бразилии на стороне Гитлера (американцы считали «Новое государство» фашистским) и не хотели продавать Варгасу оборудование. Но в 1940 г. Бразилия сумела получить заем у США, убедив Вашингтон в приверженности антифашизму (Варгас заявил, что в случае распространения войны на Западное полушарие выступит на стороне Англии), и специалисты «Бетлихем стил» приступили к строительству важнейшего объекта пятилетки – металлургического комбината полного цикла. В 1942 г. заработал завод по производству локомотивов и вагонов, а в 1944 г. вступила в строй Fabrica Nacional de Motores (FNM) – производитель самолетов, авиамоторов и грузовиков.
Не забывал Варгас и о социальной политике: в 1940-1943 гг. была создана общенациональная служба пенсионного обеспечения, установлена минимальная заработная плата, введен оплачиваемый отпуск в связи с рождением ребенка, право на еженедельный выходной. Профсоюзы получили государственную поддержку и специальный налог с предприятий на содержание их аппарата. В 1943 г. был принят Трудовой кодекс – весьма прогрессивный и даже предусматривавший «участие рабочих в управлении страной», однако он опять же не распространялся на сельских тружеников, составлявших большинство населения.
Нет, Варгас не был равнодушен к проблемам крестьян: он предполагал решить их посредством колонизации безлюдных внутренних районов. В 1938 г. президент объявил о начале «Марша на Запад»: безземельные крестьяне получили право занимать пустующие земли, в первую очередь в штатах Гояс и Мату-Гроссу. Специальный правительственный фонд выделял средства переселенцам, и, хотя денег выдавалось мало, а о современной сельскохозяйственной технике нельзя было и мечтать, наиболее активные крестьяне двинулись в центр страны. Переселение сопровождалось строительством дорог и созданием кооперативов. В 1941 г. в штате Гояс появилась первая благоустроенная сельскохозяйственная колония – поселок Серера, названный так в честь римской богини плодородия. До середины 1950-х гг. в колонизуемых районах появилось 43 поселений, 19 аэропортов и 1500 километров дорог. В современную жизнь вовлекались и индейцы: около 5 тысяч коренных жителей участвовали в дорожном строительстве. При этих успехах колонизация шла медленно из-за нехватки средств и техники.
Переселенцы на новых землях сталкивались с финансовыми и техническими трудностями, и с произволом крупных землевладельцев и связанных с ними чиновников. Если занятая крестьянами земля представляла ценность (например, при появлении проекта строительства поселка или дороги), ее пытались у крестьян отобрать, не останавливаясь перед угрозами и насилием. В районах аграрного освоения неоднократно вспыхивали конфликты, крупнейшим из которых стала «Война Порекату» (1947-1951 гг.) на западе штата Парана. При освоении целины в этом районе несколько изворотливых дельцов объявили, что земли, занятые переселенцами, находятся в их собственности, и попытались их изгнать. 1500 семей заявили, что документы на владение землей у дельцов поддельные (что весьма вероятно), отказались покинуть земли и начали партизанскую войну. В 1950 г. к партизанам пробралось несколько активистов Компартии, которые попытались придать восстанию революционный характер, но в 1951 г. полиция сумела рассеять и разоружить партизан (A Revolta de Porecatu, Paraná (1946-1951), Núcleo Piratininga de Comunicação com WordPress). Менее масштабные столкновения и убийства происходили и в других районах колонизации, но в целом цели Варгаса были достигнуты: крестьянский вопрос смягчен, а сельскохозяйственное производство увеличилось.
Основные цели бразильская пятилетка выполнила: аграрная Бразилия превратилась в аграрно-индустриальную. Однако цена этого прорыва была велика: страна оказалась втянутой во Вторую Мировую войну (американцы согласились помочь бразильской индустриализации только в обмен на вступление в войну). Помимо помощи в строительстве заводов и фабрик, Бразилия получила от США сотни танков, самолетов и артиллерийских орудий, которых не было у других латиноамериканских стран, а также резко увеличила валютные доходы, форсировав экспорт в США металлических руд, хлопка, сахара и кофе. Особое значение приобрел экспорт каучука. Генри Форд основал в Амазонии город под названием Бельтерра, который обеспечивал каучуком и американские, и бразильские предприятия. С 1942 г. в амазонских дебрях на плантациях гевеи трудились десятки тысяч мобилизованных в «трудовые батальоны». Заводы Форда получили миллионы тонн каучука, а около 40 тысяч бразильских «стройбатовцев» умерли от болезней, укусов змей и насекомых, погибли в драках или пропали в сельве при побегах. Каучук унес почти в 100 раз больше жизней бразильцев, чем участие боях (бразильский экспедиционный корпус в сражениях с вермахтом в Италии потерял 457 человек убитыми).
Надо сказать, что Вторая Мировая война была непопулярна в Бразилии. Проблемы далекой Европы бразильцев, в общем-то, волновали мало – у них вполне хватало своих. Нацистские зверства их, конечно, отталкивали, но они были чем-то очень далеким, наподобие библейских «казней египетских». А сами немцы в Бразилии вызывали уважение своим трудолюбием, честностью и грамотностью; армейские офицеры вообще симпатизировали Германии и не очень хотели воевать с ней на стороне «гринго». Военные налоги и отсутствие привычных иностранных товаров раздражали состоятельных бразильцев и средний класс, а трудящиеся роптали из-за мобилизации в «стройбат» и прочих военных тягот.
Вступая в войну, Варгас рассчитывал не только добиться успехов в индустриальном строительстве и создании современной армии: он надеялся на то, что его страна получит место постоянного члена Совета безопасности ООН. Формально путь в Совбез Варгасу закрыл Сталин, сказав «нет» членству Бразилии в главном международном органе. Однако Рузвельт и Черчилль с генералиссимусом не спорили, а, наоборот, вздохнули с облегчением: им меньше всего хотелось, чтобы какая-то «банановая каталажка» вместе с ними решала судьбы мира. Надеялся Варгас и на то, что великие державы отблагодарят Бразилию уступкой французской, голландской и британской частей Гвианы, но и в этом ему отказали. В результате конец войны Бразилия встретила разочарованной: свидетельство тому – единственный скромный памятник бразильским солдатам, воевавшим Европе, установленный даже не в столице, а в городе Белу-Оризонти (штат Минас-Жерайс).
В феврале 1945 г. Варгас решил, что страна готова вернуться к демократии: режим «Нового государства» был отменен. В стране были разрешены политические партии, а из тюрем вышли политзаключенные, в том числе и пожизненно осужденный лидер коммунистов Престес. В 1947 г. должны были состояться президентские выборы, и Варгас завил, что принимать участия в них не будет. Однако он инициировал создание сразу двух партий: Трабальистской (Trabalhista – трудовая) – левой и опиравшейся на профсоюзы, и центристской Социал-демократической. Они обе считали «отца бедных» своим вождем. Радикальная антиваргасистская оппозиция – паулистская буржуазия, остатки интегралистов, часть консервативных католиков и коммунисты – объединились в беспринципную коалицию под названием Национально-демократический союз, который возглавил генерал ВВС Гомис, выступавший за «нравственную демократию».
Казалось бы, Бразилия полным ходом идет к демократии, однако не тут-то было. В мае 1945 г. возникло «спонтанное» массовое движение под названием «жеремизм» (Queremismo), выступавшее за сохранение у власти Варгаса и отмену президентских выборов. Трудно вообразить, что Варгас не имел нему отношения. На фоне растущей напряженности в октябре 1945 г. Варгас назначил главой столичной полиции – а это политический пост – своего брата Бенжамина, известного своей жестокостью. И армия отстранила «отца бедных» от власти. Но переворот прошел мягко и бескровно: Варгаса не арестовали, не выслали и не запретили заниматься политикой, а он в ответ поддержал нового президента, проведшего выборы – маршала Эурику Дутра, командовавшего бразильскими войсками на фронте и опиравшегося на Социал-демократическую партию.
Дутра добился принятия демократической Конституции, способствовал развитию промышленности и не покушался на завоеванные при Варгасе права трудящихся. Однако послевоенный экономический бум сменился кризисом: накопленные в годы войны средства закончились, на внутреннем и на внешних рынках Бразилию теснили оправившиеся от войны американские, британские, а позже и другие западноевропейские компании. Росла инфляция, трудящиеся и средний класс жаловались на низкие доходы и высокие цены. Бразильцы все чаще вспоминали энергичные действия Варгаса по защите своих прав и созданию рабочих мест, и все реже – военные тяготы и отсутствие демократии. Тем более что сам Варгас, ставший сенатором, наращивал политическое влияние, опираясь не только на «карманную» Трабальистскую партию, но и отчасти на правящую СДП.
В 1950 г. Варгас вновь занял президентский пост. К тому времени он был очень опытным политиком. В силу того, что в Конгрессе преобладали СДП и оппозиционный НДС, президент сформировал коалиционное правительство. Его программа нацеливала Бразилию на ускоренное экономическое развитие и продолжение социальных реформ в интересах трудящихся, причем на этот раз «отец бедных» счел себя достаточно сильным, чтобы распространить их и на сельских тружеников. Варгас расширил массовое жилищное строительство, ускорил строительство школ и медицинских учреждений, предоставил большую самостоятельность профсоюзов. При этом налоги на недвижимость и на спекулятивный капитал были сильно повышены, что вызвало недовольство олигархов, компрадоров и верхушки среднего класса.
Мотором экономического развития стал Второй пятилетний план. Для его финансирования Варгас решил вновь привлечь американские кредиты, в обмен на которые он предоставил компаниям из США широкий доступ к бразильским сырьевым ресурсам. Американцы согласились, понимая, что нищета и безработица в самой большой латиноамериканской стране способствуют развитию экстремистских, прежде всего коммунистических, настроений.
Вторая пятилетка Варгаса позволила Бразилии серьезно нарастить промышленный потенциал. Были расширены мощности металлургического комбината в Волта-Редонде и начало строительство еще трех предприятий подобного типа. В Ору-Прету соорудили первый в Латинской Америке алюминиевый завод. Строились нефтехимические и цементные заводы, предприятия по производству удобрений, автомобильных агрегатов и шин, сооружались многочисленные гидроэлектростанции, и к 1955 г. Риу-Гранди-ду-Сул стал первым полностью электрифицированным штатом в стране. В 1953 г. была создана национальная нефтяная компания Petrobras (ныне – одна из крупнейших в мире); началось строительство автомобильных заводов Romi-Izetta и Volkswagen.
Успехи Второй бразильской пятилетки были налицо, но нарастали и проблемы. Для инвестиций в аграрный сектор не хватало средств, и сельская местность после нескольких лет роста оказалась охваченной кризисом. Массы бывших крестьян вновь двинулись в города, пополняя нищее население фавел; промышленный рост не мог обеспечить переселенцев работой. В начале 1953 г. подошел срок начала выплат Бразилией по кредитам, что осложнило финансовую ситуацию. Левые авторы утверждают, что волна требований по выплатам была спровоцирована американскими банкирами, не желавшими продолжения индустриализации страны, но это не так. Во-первых, кредиты выдавались Варгасу по согласованию с правительством США. Во-вторых, новые бразильские заводы, построенные по иностранным технологиям и в основном управлявшиеся иностранными компаниями, не могли составлять конкуренцию американцам – точно так же, как грузовики построенного в СССР компанией Ford завода «ГАЗ» или самолеты Ли-2 (копии американских DC-3) не могли конкурировать с продукцией «материнских» компаний. В-третьих, американцы выдали оказавшейся в тяжелой ситуации Бразилии новый срочный кредит, позволивший погасить неотложные долги. Так что трудности, с которыми столкнулся Варгас во время Второй пятилетки, не были кем-то спровоцированы, а явились следствием перенапряжения сил страны в непростом деле индустриализации.
Пытаясь преодолеть кризис, Варгас ввел режим жесткой экономии, ограничив импорт, но одновременно настоял на повышении минимальной заработной платы; это вызвало недовольство состоятельных кругов. Надо учитывать, что пользу от индустриализации Варгаса получали в основном промышленные рабочие, а их вместе с семьями в стране было не больше 10% населения, плюс некоторая часть бюрократии, участвовавшая в реализации проектов развития. Состоятельные бразильцы (около 20% населения, включая средние слои) были обозлены введением в 1953 г. множественного курса валюты, который был выгоден промышленникам и невыгоден сельхозпроизводителям и торговцам. А массы сельских тружеников (70%) чувствовали только негативное влияние инфляции и не ощущали никакого позитива. В напряженной атмосфере произошло покушение на известного журналиста, политика и яростного врага Варгаса Карлоса Ласерду. Ласерда отделался ранениями, а полиции удалось арестовать киллеров: среди них оказался лейтенант Грегориу Фортунату, начальник личной охраны Варгаса. Это вызвало невиданный скандал, и генералы потребовали отставки президента. 24 августа 1954 г. Варгас застрелился прямо в президентском дворце, оставив письмо, в котором винил в произошедшем некие «темные силы». Так в Бразилии закончилась четвертьвековая «Эра Варгаса».
В левых кругах устранение Варгаса обычно приписывается к «правым кругам и реакционной военщине, за которыми стоял американский империализм». С какой стати «империализму» свергать президента, получавшего американскую поддержку с самого начала и до самого конца своего правления, левые объяснить не могут. Ласерда, самый популярный критик Варгаса, был убежденным демократом и ненавидел президента за диктаторские замашки, которые были вовсе не выдуманы его противниками, а имели место на самом деле (покушение на жизнь самого публициста это подтверждает). Наконец, генералы, выступившие против Варгаса, тоже не были ни ставленниками США, ни марионетками в руках олигархов: они не доверяли Варгасу как бывшему диктатору, вовлекшему Бразилию в войну и проводившему политику, не выгодную среднему классу. Трагический финал «Эры Варгаса» - не результат «заговора темных сил», а логическое завершение эпохи авторитарного правления талантливого патриота с каудильистскими наклонностями, который все сильнее раздражал образованную часть бразильского общества своей непредсказуемостью, жесткостью и вообще тем, что он не желал ни с кем согласовывать свою политику.
* * *
Варгас – архитектор современной Бразилии. Олигархи называли его коммунистом, коммунисты – фашистом, президент США Рузвельт считал его идейным отцом своего «Нового курса», а для простого народа он стал «отцом бедных». Он был и демократически избранным президентом, и диктатором. Он опирался на промышленных рабочих, но учитывал интересы и капиталистов, и помещиков. Вся его деятельность была посвящена одной цели – превращению Бразилии в современную, индустриально развитую страну. Сегодня Варгас является самой популярной политической фигурой в Бразилии, а Фонд Жетулиу Варгаса, основанный им самим в 1944 г. – самое влиятельное в стране объединение научно-исследовательских организаций и учебных заведений.
Сам Варгас никогда не использовал термина «социализм» в отношении своей политики. Однако после создания в 1945 г. Трабальистской партии ряд ее левых активистов начали использовать термины «бразильский социализм», или «смуглый социализм» – в смысле неевропейский, латиноамериканский, мулатский. Это слово прижилось потому, что социально-экономическая модель Варгаса действительно ближе всего к немарксистским вариантам социализма, существовавшим в Латинской Америке в 1920-70-х гг. От других вариантов – мексиканского, боливийского, чилийского – он отличался большей умеренностью и постепенностью, но одновременно и большей целеустремленностью и эффективностью. Если рассматривать «смуглый социализм» Варгаса как модель перехода от аграрного, олигархического общества к аграрно-индустриальному и демократическому, то его можно расценивать как вполне успешный проект.
(Выдержка из статьи http://www.historicus.ru/prizraki_smuglogo_sotsializma_v_brazilii/).