По вечерам Принцесса писала письма – давняя привычка, почти традиция. Принцесса очень любила привычки и традиции: утром - какао, вечером - письма.
В этот раз письмо было особым. Принцессе хотелось рассказать о том, как ей хорошо с Райдером, как беспокойное сердце греется наличием объекта, что уютно от одной только мысли, что хочется сделать принтскрин этих ощущений и повесить на самое видное место. Ее мысли текли плавно, нужные слова подбирались быстро и легко, чтобы сложиться в изящный, по обыкновению прекрасный текст.
Довольная Принцесса откинулась на спинку стула, чтобы полюбоваться своим творением – на темно-синей, будто ночное небо, бумаге чернилами цвета лунного света, было выведено: «Граф Ратлендский – невежа, а Вы, Райдер – бэтмен».
Принцесса довольно улыбнулась. Она не стала ни запечатывать письмо, ни писать адрес, ни будить королевского гонца, потому что знала, что Райдер завтра сам найдет его на столе среди недописанных указов, рабочих документов и оберток от конфет.
Этой ночью Принцесса долго не могла уснуть. Ленивая служанка плохо взбила четыреста девяносто восьмую пуховую перину, и обязательная горошина чувствовалась сегодня особенно, заставляя Принцессу крутиться на прохладных, атласных простынях. Помимо жесткой, неудобной горошины, ей не давали покоя еще и мысли, такие же жесткие и неудобные. Приближалась осень, а никаких приготовлений в Королевстве сделано не было.
- Полосатые шарфы, клетчатые пледы, теплые носки, высокие воротники, - перечисляла Принцесса в уме. - Большие зонты, специи для глинтвейна, фильмы с плохим концом, медовые пирожные, леденцы для горла, прозак, стилеты поострее и серые дожди…
Принцесса была уверена, что наверняка что-то забыла, но думать об этом не хотелось. Вообще королевскими делами всегда занимался Король, в его ведении были и дожди, и фильмы, и высокие воротники, и даже медовые пирожные, но в этом году… Принцесса улезла с головой под большое, теплое одеяло, в надежде спрятаться от тяжелых мыслей, но мысли полезли под одеяло за ней.
Несколько месяцев назад Король женился. Избранница Короля была ослепительно красива и настолько же холодна и жестока. Наверное, если бы события складывались, как им полагается – новая Королева невзлюбила бы Принцессу, строила козни и всячески изводила бедную девочку, то Принцесса не ворочалась бы сейчас беспокойно в своей кровати, а безмятежно прикидывала сколько тюбиков зубной пасты будет достаточно для любимых туфель Королевы. Но звезды что-то перепутали, и в тот момент, когда Король обменивался с Королевой кольцами с горным хрусталем, по какой-то нелепой случайности Королева обменялась с ним холодностью и жестокостью.
С тех пор всё изменилось - прежний добрый, мягкосердечный Король исчез, а новый называл Принцессу скверной девчонкой, обвинял во всех смертных грехах и безжалостно расписывал ее своей королевской плёткой так, что Принцесса потом еще несколько дней не решалась отражаться в зеркалах.
Королева же, оказавшаяся не такой уж и снежной, пыталась сдерживать жестокий нрав своего венценосного супруга, и даже жалела несчастную Принцессу, но голос ее был так вкрадчив, а взгляд холодных серых глаз так заинтересованно внимателен, что Принцесса сжималась под ее ласкающей рукой едва ли не сильнее, чем под плеткой Короля.
Принцесса бунтовала против таких изменений и даже устроила настоящий мятеж (к слову, не без помощи обычно не вмешивающегося в королевские дела Райдера), но в какой-то момент, после очередной неравной схватки с яростной королевской плеткой, сдалась.
- Нет никакого Короля, Нео, - говорила она голосом Пифии и успокоено забывала о случившемся еще раньше, чем сходили следы с ее гладкой кожи.
Залезшие с ней под одеяло мысли о Короле очень быстро утомили Принцессу, и она уснула тяжелым, полным мрачных комиксов, сном.
Каждое Принцессино утро начиналось одинаково – с облачения. Разоблачить Принцессу всегда находилась масса желающих, а вот облачить было дело трудным и очень долгим. Жесткие корсеты – непробиваемые пластины особого металла, обтянутые парчой и шелком, украшенные кружевом и бантиками, крепкие, бесчисленные завязки, тысячи крючочков, россыпи пуговичек – редкая служанка выдерживала хотя бы до середины. Принцессу раздражали стоны взмокших горничных! Ей было спокойно и уютно в этих привычных рамках, больно впивающихся в кожу. Она знала, что за надежным корсетом никто не в силах не то что узнать, что там внутри, но даже и представить.
Следующим утром, как раз после последней встречи с Королем и его плеткой, Принцесса выбрала самый узкий, самый изящно украшенный корсет. Понадобилось вдвое больше горничных, чтобы затянуть все завязки, застегнуть все крючочки и пуговички. Она долго стояла перед зеркалом, придирчиво рассматривая себя, и осталась довольна своим нарядным, красивым, улыбающимся отражением. Принцесса не имела намерений оповещать своих придворных о том, что с Королем снова случился приступ гнева, а особенно она не хотела ставить в известность Райдера. Тому были причины, которые Принцесса не могла сформулировать даже для себя. И действительно, тем сумрачным утром ни один из придворных не догадался, что все кошки королевства назначили рандеву на душе у Принцессы. Слыша за спиной привычные шепотки о том, что Принцесса хороша, как всегда, а новое платье ей особенно к лицу, она совершенно спокойно вошла в комнату, где ее давно ждал Райдер.
- Что с вами случилось, Принцесса? – спросил Райдер, окинув ее беглым взглядом.
Принцессе на секунду показалось, что на ней не самый узкий, самый тугой и прочный корсет из пластин особого металла, а прозрачная сорочка, сквозь которую просвечивает каждая отметина Королевской плетки. Кошки, только что скребшиеся, на ее душе, спрыгнули на паркетный пол и начали тереться о ноги Райдера, выпрашивая молоко.
Райдер ждал ответа.
- С чего Вы взяли, что что-то случилось? - Принцесса старательно улыбнулась.
Так же старательно она улыбалась и через несколько минут, оказавшись прикованной за руки к толстой цепи, прикрепленной к потолочной балке (Принцесса тщетно силилась вспомнить, откуда эта цепь вообще взялась – на ее памяти здесь с потолка никогда не свисало ничего, кроме хрустальной люстры). Вытянутая в струнку, едва доставая носочками до пола, она наблюдала, как Райдер острым стилетом, вытряхнутым из узкого рукава ее же нарядного платья, срезает одну за другой маленькие пуговички, крючочки, шнуровки и ленты. Без всякого сомнения, он намеревался разоблачить ее.
- Вы, верно, думали, от меня можно что-то скрыть? – жесткой рукояткой плетки Райдер приподнял Принцессин подбородок.
- Расскажите мне всё, - голос его был обманчиво мягок, а интонации вкрадчивы.
Принцесса молчала. Она не знала, что ответить. Каждая отметина на ее теперь обнаженном теле могла бы рассказать куда больше, чем она сама – о том, как Король был зол, о его ярости, его разочаровании, разрушенных надеждах и неоправданных ожиданиях, о…
- Вам помочь? – резкий удар плетки пришелся ровно по одной из бледно-розовых полос, возвращая ей алую яркость.
- Расскажите мне, что Король делал с вами? – следующие удары точно так же, как и самый первый, раскрашивали старые отметины. - И оставьте ваши метафоры и аллегории. Расскажите простыми словами, такими, какими рассказывают принцессы, позволяющие королям поступать с собой подобным образом.
Принцесса начала свой рассказ, простыми словами, об обычных вещах. Никто, как Райдер, не мог заставить ее чувствовать себя так обжигающе стыдно.
Он слушал ее очень внимательно, одобрительно награждая все новыми и новыми ударами, каждый из которых неизменно приходился по следам плетки Короля. Любая заминка и малейшая запинка увеличивали количество ударов втрое. К концу рассказа на теле Принцессы не осталось даже намека на то, что его касалась рука Короля – все оно было исчерчено плеткой Райдера.
- Даже не пытайтесь больше что-то скрывать от меня, - резюмировал он.
От его тона наглые кошки, ожидающие молока, метнулись врассыпную из комнаты.
Принцесса кивнула. С ней творилось что-то странное – все ее тело ныло от неудобного положения, саднило от ударов, но ее стыд и смущение прошли, ей больше не хотелось отворачиваться от себя самой. Она рассматривала яркие узоры на своей коже, и ей казалось, что она в жизни не видела ничего красивее.
- Вам ведь больше не нужны ваши корсеты? - Райдер легонько погладил Принцессу по щеке.
Ей действительно больше не нужны были ее корсеты. Ну может только один, самый свободный. На всякий случай.
Всего через час, в своей постели, уставшая настолько, что даже обязательная горошина не мешала, Принцесса думала о том, что с Райдером ей было хорошо, но очень странно. Особенно хорошо стало после того, как их покинул мерзкий мистер Блэки – его определили в дальнее королевство к другой принцессе. Райдер всегда был холоден, отстранен и немногословен, но очень внимателен. Каждый раз Принцессе казалось, что они не вдвоем в маленькой комнатке, а на великосветском балу, где все очень строго и чопорно, где принято расшаркиваться и держать дистанцию, где говорят витиеватыми фразами и старомодными словами, где ведут исключительно светские беседы, где мужчинам полагаются расшитые серебром камзолы, а девочкам платья с самыми узкими корсетами. Но сейчас Принцесса засыпала с улыбкой, убаюканная весьма приятным осознанием, что граф Ратлендский – невежа, Король не лучше, а ее Райдер – бэтмен.