Сибирский детектив Глава 4.
На охоту за средним братцем выехали ночью. Хоть и переоделись крестьянами, а узнать, особенно Федю могли. Орлов взял еще двух жандармов, выписанных из Красноярска; это были настоящие бульдоги: действовали просто, решительно и эффективно. К утру вошли в тайгу, где их встретил проводник – дед Кузьмич. Здесь случайных встреч можно было не опасаться: по тайге можно пройти двадцать километров, никого не встретив.
И вот, сыщик с помощником лежат на пригорке, вглядываясь вниз. У Орлова – бинокль. Позади жандармы (Владимир Конев и Коля Лосев) режутся в карты с Кузьмичом. Все трое порядочные шулеры; идет беспрерывная матерная ругань, что Федю веселит, а Орлова возмущает.
- Посмотри, вот его дом.
- Ух ты, как будто сам там!
- Конечно, цейсовские стекла. Один большой двухэтажный дом, а вокруг бараки, да халупы; гадать не приходится. Заборчик высокий, но у нас гвоздодеры есть, пару досок удалим и пошагаем к домишку.
- А где гвоздодеры, покажите.
- Да вон сзади сидят, интеллектуалы. Охраны большой быть не должно, опасности не ждут; проблем не вижу. Брать будем перед рассветом.
- Вам бы грабителем, а не следователем работать.
- Одно число с разными знаками. Перед домом собирается толпа. Интересно: скопцы и древние старухи, молодых баб нет. На балконе появляется фигура в поповской одежде, только другого цвета. Да у него борода до пояса! Значит Мисаил то - не скопец!
- Может приклеенная?
- Да нет, он же весь заросший, и волосы до плеч, да и фигура не та – мужик. Эй, Конев, Лосев, кончайте ерундой заниматься, разговор есть.
Доски забора были выломаны быстро и без шума. Подошли к дому. У входа дремал скопец с берданкой. Вован прибавил ему сна, опустив пудовый кулак на темя, после чего непутевый охранник был связан, и получил кляп в рот. Огромные жандармы впорхнули в дом словно бабочки. Раздались два коротких вскрика: женский, затем мужской. Через минуту вынесли запелёнатое в одеяло и обвязанное веревками тело.
Когда поднялись на пригорок, Орлов предложил отдохнуть. После перекура, распеленали пленника, и Орлов предложил ему идти самому.
- Не все тебя моим молодцам таскать; они, видишь, какие щупленькие.
Пошли сквозь тайгу по тропе, которую знал только Кузьмич.
- Ваше превосходительство он идти не хочет. Еле тащится, тормозит движение.
- Ладно, Конев, не будем мучиться; это местечко вполне подходящее. Вяжи ленивцу ноги. Федя снимай с него портки.
Орлов достал внушительных размеров нож, одолженный у хирурга; тот заблестел на солнце серебристым блеском. Мисаил следил за всеми этими манипуляциями настороженными глазами. Орлов в упор посмотрел на него.
- Тебе, наверное, интересно к чему все это? Отвечу: будем удалять твой уд, чтобы низкие мысли не мешали твоему просветлению. Ты нервничаешь? Не хочешь? Да ты должен благодарить нас за сладость бытия, которую обретешь. Дух, освобожденный от пут тела, воспарит.
- Шеф, - этому обращению научил Федю Орлов, - он же кровью истечет.
- Ах, да! Как я мог забыть. Не переживай, прижгем. Ребята сделайте, по быстрому костерочек, нам нужна хорошая головня.
Вован с Коляном, широко улыбаясь, с шутками и прибаутками, принялись за дело. Они работали так энергично, что им позавидовал бы и Стаханов.
- Куда вы так спешите ребята?
- Так посмотреть хочется Ваше Благородие Господин следователь! Невтерпеж!
За всем этим, покуривая самокрутку, с удовольствием наблюдал Кузьмич; так же его порадовала репетиция спектакля.
- А он дойдет потом?
Федя играл роль «последней надежды»; Мисаил смотрел на него безумными глазами.
- У нас и без ног побежит, правильно Вован?
- Ты как всегда в точку Коляныч.
- Ну, тогда…
Последняя надежда рухнула. Губы у среднего брата посинели, глаза начали вылезать из орбит.
- Шеф мы не довезем его, или довезем…
- В невозможном для допроса виде, я понял.
Лицо Орлова преобразилось в страшную маску. Он склонился над пленником.
- Гнида, ты будешь говорить?! Ты будешь быстро идти?!
Мисаил закивал так, что чуть не вывихнул шейные позвонки.
Для обратной дороги Кузьмич, за небольшую плату, предоставил крытую повозку. Орлов подозревал, что он решил продолжить знакомство с новыми друзьями. Он уселся впереди с Кузьмичом, а жандармы полезли назад вместе с пленником. Всю дорогу они задирали поселянок, которым явно нравились эти усачи в зипунах.
И вот Орлов добился своего – напротив сидит главный подозреваемый.
- Вы поссорились с отцом из-за икон, что в них такого?
- Это три иконы Богородицы: одна, это та самая, которая спасла Константинополь от нашествия варягов. Да, да тех самых, которые потом основали Киев. Та, что в Стамбуле – это всего лишь копия, взамен украденной. Вторая – это та, которую написал святой Лука с живой Богоматери. Получается – это первая икона в истории. Ну и настоящая Владимирская Богоматерь.
- Каким образом подобные раритеты оказались у вашего отца?
- Это – тайна его жизни и души. Говорят, что он нашел сокровища Степана Разина и Емельяна Пугачева, а если считать, что Пугачев, на самом деле был царем, а не самозванцем, то…
- Почему вы отказались поделить иконы, как предлагал ваш старший брат?
- Втроем они имеют особую силу: кто молится перед ними по три раза в день, имеет жизнь вечную и здоровую. Причем, это может быть дано только одному мужчине. Об этом знаю только я и отец. Я был любимым сыном, и он поведал тайну, потому что страшно боялся кого-то.
- Вы знали, что иконы оказались у вашего брата?
- Мне об этом сказала Ксения; она часто бывала в нашем святом месте.
- В святом месте? И вы попросили выкрасть иконы?
- Она сама считала, что они должны быть у меня, а не у людей распутных. Она обещала, но не принесла.
Затем выяснилось, что у Мисаила абсолютное алиби на день убийства старшего брата, и на день самоубийства Ксении. Целое селение гладко врать не сможет.
Орлов чувствовал себя проигравшим и униженным: улик не было, признаний тоже. Он начинал жалеть, что проявил такую, излишнюю активность. Конечно, он с удовольствием привлек бы блаженного за образование и руководство сектой, но в России тогда был очередной приступ демократизма (правда, это не касалось евреев).
Почувствовав перемену в настроении следователя, Мисаил стал говорить в том плане, что он не будет никуда заявлять, если его немедленно отпустят, и даже не потребует извинений.
- Михеев! Эй, кто там, Михеева ко мне, он должен быть…
- Я знаю Господин Следователь.
Но тут произошло такое, чего никто не мог ожидать.