К XIV веку церковь обладала на Руси полной духовной, политической и культурной, а в значительной степени и хозяйственной монополией. Что, естественно, привело к негативным тенденциям внутри неё. Спорить и конкурировать было не с кем, и среди церковников постепенно распространялись леность, малограмотность, терпимое отношение к пьянству и разврату, покровительство «своим людишкам», открытая продажа церковных должностей и вымогательство денег с прихожан за служение. Следует указать, что совершенно такие же процессы в то время шли и в католической церкви.
В Европе первой реакцией на «порчу нравов» стали выступления сторонников аскетизма церковников и подвижничества церкви, таких как Бернард Клервосский и Арнольд Брешианский, зазвучала огненная проповедь Франциска Ассизского (XIII век), основавшего орден францисканцев. Они бичевали земельную собственность церкви роскошь клира, и особенно пороки церковников, призывали их к бедности и бескорыстному служению Христу.
Неудивительно, что эти тенденции уже к началу XIV века (а возможно, и раньше) проникли и на Русь – сначала в Псков, самый «европейский» из русских городов, торговую республику, тесно связанную с Западом. Оттуда эта первая ересь пришла в Новгород, а потом и в Москву. Еретиков называли стригольниками (один из основоположников ереси, некто Карп, был парикмахером – «стригольником»). Кстати, именно тогда в отношении происходящего в церкви впервые было произнесено слово «раскол».
Стригольники возмущались «поставлением пастырей на мзде» (продажей церковных должностей), бичевали «злые нравы» священников и монахов, а затем и вовсе начали отвергать церковную иерархию: они не хотели слушаться пастырей, ведущих неправедную жизнь. «Стригольники выступили против установившегося на Руси "обрядоверия", магизма обрядности, когда весь ее смысл состоял именно в ее непонятности, лишая человека способности думать о духовной жизни и искать действительного спасения от греха и погибели. Стригольники подчеркивали духовный смысл всех церковных таинств, раскрывая значение христианской веры в изменении жизни христианина. Их пастыри отличались высокой нравственностью, были красноречивы, бескорыстны и основывали свои взгляды на Писании» (М. Каретникова «Русское богоискательство. Национальные корни евангельско-баптистского движения», Из книги “Альманах по истории русского баптизма”, Изд-во “Библия для всех”, СПб, 1997).
На сторону стригольников стали не только многие священники и миряне, но и епископ Тверской Андрей, что говорит о силе и влиянии этой ереси. Специально созванный в Переяславле собор в 1311 г. при помощи княжеской власти и Вселенского патриарха осудил еретиков, но движение не затихало ещё более века – в 1416 г. митрополит Киевский Фотий написал послание псковичам, в котором обличал стригольников и призывал к силовому подавлению движения – запрещая, правда, их убийство. По позднейшему свидетельству Иосифа Волоцкого, «…ересь удалось уничтожить лишь тогда, когда посадники, по совету благочестивых князей и святителей и иных именитых христиан, велели схватить стригольников и не оставили ни одного, но всех заточили в темницу, до самой смерти их. Таким образом удалось искоренить и уничтожить эту соблазнительную ересь» (Преподобный Иосиф Волоцкий «Просветитель», Слово 16).
Однако прошло немного времени – и возникла новая ересь; по сути, она основывалась на тех же принципах, что и стригольничество. Что неудивительно: первопричины возникновения религиозной оппозиции устранены не были. Это течение именовалась ересью «жидовствующих», и известно о ней мало. Судя по всему, к иудаизму она отношения не имела, но, возможно, использовала некоторые иудейские обряды – или же их связывали с евреями для очернения в глазах русского населения. Известно наверняка лишь то, что жидовствующие отрицали монашество и духовную иерархию, отвергали поклонение иконам, не верили в таинство причащения, отрицали троичность Божества и божественность Иисуса Христа. Есть указания на то, что они даже отказываясь признавать бессмертие человеческой души, т.е. были более радикальны, чем их предшественники - стригольники.
Ересь была осуждена и анафемствована на церковном соборе 1490 г. и после этого исчезает из истории, но в то время уже набирает силу новое движение – нестяжательство. Если ереси стригольников и жидовствующих, хотя и проникали в Москву и Тверь, в целом имели локальный характер, распространяясь в наиболее европеизированных Пскове и Новгороде, то нестяжательство носило уже общерусский характер (хотя и его ментальную связь с европейской церковной оппозицией отрицать нельзя; особенно оно напоминало движение францисканцев). Следует отметить, что в те же времена на Руси среди духовенства огромную популярность приобретают сочинения Иоанна Златоуста (IV-V вв.), защитника бедных и гонимых, страстного обличителя беззаконий не только церковных, но и светских властей; в XIV-XVII веках он был самым переводимым на русский язык автором.
Движение возникло в 1440-е годы среди монахов Кирилло-Белозерского монастыря, выступивших против увеличения монастырского землевладения. Через сорок лет произошёл уже открытый конфликт между частью монахов того же монастыря и его руководством, что говорит о том, что движение прошло латентную фазу и вышло на поверхность.
В самом начале XVI века против симонии и поборов с приходского духовенства очень резко выступил некий Георгий Скрипница, “нищий вдовец, поп града Ростова”. Он обратился к собору 1503 г. с посланием в защиту белого приходского духовенства, откровенно и резко обвиняя епископов в ответственности за все грехи русской церкви. “По небрежению епископов, - писал он, – и священники нередко нарушают каноны церкви”. По мнению попа Скрипницы, главная вина епископов заключалась в том, что они совсем не обращали внимания на духовенство и поручали все епархиальные дела своим светским чиновникам и боярам.
На Поместном Соборе 1503 г. преподобный Нил Сорский выступил за ограничение церковного землевладения, но потерпел неудачу в споре с иерархами. А через год очередной Собор принял небывалое на Руси решение – о сожжении еретиков (имелись в виду жидовствующие, ещё скрывавшиеся по монастырям). Нил Сорский резко выступает против: «Нам не подобает судить никого ни верна, ни неверна, но подобает молиться о них, а в заточение не посылати». Чем это не прокламирование свободы воли?
В результате этого спора, охватившего, по-видимому, немалую часть церковных иерархов и монашества, появляются две партии – нестяжатели, приверженцы гуманизма, противники «дойки крестьян», церковного богатства и ростовщичества, а также бичевавшие пороки церковников - и иосифляне (по имени Иосифа Волоцкого – сторонника богатства церкви и жёсткого подавления любой оппозиции).
Таким образом, нестяжателей можно по праву назвать первым русским правозащитным движением. Во главе их стоял Нил Сорский, епископ Рязанский Кассиан, троицкий игумен Порфирий Паисий Ярославов, Вассиан Патрикеев, Гурий Тушин и старцы заволжских монастырей. К радикальному направлению нестяжательства принадлежал и некий Матвей Башкин, из детей боярских, демонстративно отпустивший на свободу своих холопов.
Особую роль в нестяжательстве играл преподобный Максим Грек (Михаил Триволис), наверное, самый образованный человек на Руси, яркий писатель-богослов и блестящий полемист. Он долго жив Италии - в Падуе, Милане и Флоренции, где его собеседниками и учителями были выдающиеся гуманисты Альд Мануций и Константин Ласкарис. Однако наибольшее влияние на греческого эмигранта-правдоискателя произвёл доминиканец Джироламо Савонарола – страстный обличитель безнравственности как духовенства, так и мирян. «Великий подвижник, обильно одаренный любовью к Богу, начал бороться с безнравственностью, лихоимством и забвением Бога...», - писал Максим о Савонароле (Максим Грек. Соч. Т. II. С. 116-135).
После казни Савонаролы Максим принял постриг, а впоследствии уехал в Москву, где переводил греческие тексты на русский язык. На Руси он, гуманист и поборник социальной справедливости, стал выдающимся русским общественным деятелем. Его личность ещё раз подчёркивает теснейшую связь развития Русской Православной Церкви с христианскими церквями Европы.
Борьба иосифлян, имеющих гораздо больший административный ресурс, с нестяжателями обостряется в 1520-х годах. В 1525 г. Максим Грек оказывается в тюрьме по обвинению в шпионаже в пользу Турции и «в волшебстве и чернокнижии еллинским и жыдовским». В тюрьме он умирает.
Нестяжательство пережило несколько волн взлётов и падений; в конце концов, уже при Иване Грозном, оно было осуждено Собором в 1554 г. и разгромлено. Лидеры движения оказались в тюрьмах. Но некоторые вожди нестяжательства бежали в Литву, откуда некоторое время вели пропаганду своих идей среди тамошнего русского населения.
***
Движения стригольников, жидовствующих и нестяжателей свидетельствуют о том, что Русская православная церковь, отделённая от европейских христиан, развивалась очень похоже на них. Несмотря на то, что движение стригольников объявили «расколом», сами они так не считали: как и нестяжатели, они верили в то, что очищают и улучшают церковь, т.е. являются истинными православными. Впрочем, ни старообрядцы XVII века, ни лютеране, ни кальвинисты тоже раскольниками себя на считали – из объявляли таковыми в российском случае победившая ветвь православия, в западном – католики.
Так же, как францисканцы, гуситы и лолларды, проповедовавшие бедность церкви и возвращение к чистоте раннего христианства, потерпели поражение, но открыли дорогу грядущей Реформации, русские стригольники, жидовствующие и нестяжатели, выступавшие под точно такими же лозунгами, стали предтечами мощного движения, охватившего Московское царство в XVII веке – старообрядчества.
(Выдержка из статьи http://www.historicus.ru/raskol_popitka_osmisleniya/).