Из книги "Земной поклон"...
Александр Прокопьевич Зайцев двадцать лет возглавлял птицефабрику «Вологодская», участник Великой Отечественной войны. Почетный гражданин района…Большая жизнь прожита, долгий путь пройден…
С Александром Прокопьевичем мы беседовали в его скромной, но аккуратной квартире. Разговор получился подробный, интересный…
1
- Я родился в 1922 году в деревне Семернино Перцевского сельсовета Грязовецкого района. Родители крестьяне. Помню, как еще единолично жили: были у нас две лошади, корова, овцы. Отец был работящий мужик. Когда уже коллективизацию провели – был он бригадиром, председателем колхоза.
В 1937 году деревня Семернино почти вся сгорела. Сейчас ее уже нет на карте. Когда наш дом сгорел, отец купил дом в деревне Ярыгино.
В том же 1937 году начались аресты – то одного председателя посадят, то другого заберут, и отец уехал в Архангельск, скрылся и таким образом избежал ареста. Мы, дети, даже и не знали, где он был. Потом он вернулся, устроился на работу в Монзенский леспромхоз и перевез туда всю семью. Нас семеро было детей, выжили пятеро. Начальную школу я закончил в Пальцево, а семь классов, уже после переезда в леспромхоз, в Алсуфьевской школе.
Потом уехал учиться в сельхозтехникум в Новоград-Волынск, это в Житомирской области, там тетка моя жила. Уехал не от хорошей жизни… Тяжелое дело-то было. Я помню, как и хлеба не было в продаже. Отец после Архангельска-то, помню, в Ярославль за хлебом ездил.
После техникума я вернулся домой, устроился на работу в Лежский райземотдел в Сидорове. А когда началась война, я перешел работать в колхоз им. Кирова зоотехником. Потом отца взяли на войну, и я вернулся в Монзенский леспромхоз.
Всех специалистов уже мобилизовали, а я еще по возрасту не подходил. Взяли меня на работу «конским доктором», т. е. ветеринаром. Конечно, «доктор» я не больно хороший был, но немножко-то разбирался, ветеринарию в техникуме проходил.
2
В конце 42-го и меня призвали. Старший брат и отец уже служили.
Из Вологды наш эшелон ушел в январе 43-го. И везли нас долго. Куда – мы не знали. В вагонах мы знакомились с оружием, на больших остановках занимались строевой подготовкой.
Уже в апреле по названию одной из станций поняли, что мы в Белгородской области.
Только начали выгружаться – самолет налетел, начал нас бомбить. Мы еще под бомбежкой не бывали – разбежались кто куда… Помню, в трубу заяц забежал, тоже прятался от бомб. Мы его поймали и съели.
Несколько дней шли пешком. Попали под Белгород в саперную часть. Отобрали из нас группу, в которую и я попал. Стали изучать минное дело.
Недели полторы мы позанимались, а 5 июня началась знаменитая теперь Курская битва. Сразу в пекле мы очутились… При освобождении Белгорода меня и ранило – засыпало землей, ноги сжало, а главное-то – глаза песком да землей забило.
Очнулся я в деревенской избе, санитарка рядом. Промыли мне глаза, обработали рану и отправили в полевой госпиталь. Там побыл я недели две. В одном глазу зрение восстановилось, а второй глаз – то видит, то не видит. И меня – на комиссию…
Определили, что я не годен служить в своей части, и направили в железнодорожные войска. В Курске формировался железнодорожный батальон связи, в него я и попал.
И от Курска: Брянск, Гомель, Варшава, Познань – и дальше, на Берлин.
Так я рядовым писарем и был… Нет… В 44-м году присвоили звание ефрейтора и вручили значок «Отличник железнодорожных войск». Кроме обязанностей писаря, я еще и обязанности кладовщика исполнял. До обеда – в штабе или на складе работал, а с обеда шел вместе с ребятами на линию. Работали часто под бомбежками, под обстрелами… Мы шли сразу за передовой. Наша задача была, как можно быстрее дать связь, а задача путейцев – восстановить железнодорожное полотно. Весь световой день работали. Располагались обычно на железнодорожных станциях… Хоть не на передовой, а все время под страхом – бомбежки каждый день, каждую ночь. Многие погибли…
До самого Берлина немножко не дошли, когда закончилась война. Но побывал я и в Берлине…
А в июне 1945 года наш батальон погрузили в вагоны и повезли… Опять не знаем куда. Проехали уже Данилов, Буй… Думали, что везут нас на Дальний Восток. Но в Чусовой состав свернул на станцию Губаха Пермской области. Там мы и жили в вагонах.
В августе меня вновь направили в госпиталь в Нижний Тагил на комиссию. Со зрением и с ногами у меня не больно хорошо было. Признали негодным к строевой. Так и закончилась моя военная служба. Боевых наград не заслужил, в наших частях мало награждали. Получил, как и все, медаль «За победу над Германией», орден Отечественной войны 2-степени.
3
И вернулся я в свой леспромхоз. Отец раньше меня пришел, а брат тогда еще служил. Жизнь в поселке недобрая была, с продуктами трудно было.
Месяц только дома пожил – пригласили в райвоенкомат, направили в Западную Украину. Для восстановления советской власти. И в октябре 45-го прибыл я в город Дубно Ровенской области. В самое бандитское гнездо.
Поставили меня на должность главного зоотехника Дубновского района. Но своей специальностью мало там пришлось заниматься. Чаще приходилось выезжать уполномоченным райкома партии или райисполкома – проводить коллективизацию, ведь там еще повсеместно было индивидуальное хозяйство.
Выезжали мы всегда группами, с оружием. Однажды группа, в которой должен был ехать и я, но, не помню уже по какой причине, задержался, попала в засаду. Все двадцать два человека погибли…
Я, вообще, как говорится, «родился в рубашке». И на войне, и после войны неоднократно попадал в ситуации, в которых, казалось бы, должен был неминуемо погибнуть…
На Западной Украине я был до 1950-го года. Три года я отработал в Дубно, а затем был направлен в Ровенское областное управление сельского хозяйства старшим зоотехником отдела коневодства и переехал в Ровно. Стал работать в областном управлении сельского хозяйства. Поработал еще в так называемой «живконторе», которая, в основном, занималась закупкой лошадей.
Там на Украине я и женился.
А в апреле 50-го года уехал в Вологду. Захотелось домой. Отец уж давно писал, что, мол, хватит тебе путаться… Мать-то не писала, отец писал.
4
Приехал я в Вологду, где к тому времени жила наша семья. Пошел в областное управление сельского хозяйства, в отдел кадров, документы предъявил, все рассказал. И определили меня в Вологодскую госконюшню, в Неверовское.
Приехали мы туда, дали нам с женой комнатку на втором этаже двухэтажного дома. И там я работал с мая 50-го по июнь 53-го сначала зоотехником, потом старшим зоотехником.
Там родился и наш первый сын Вовка. Коляску ему деревянную сделал на деревянных же колесах. Раньше не было колясочек-то, да и не на что купить было… Жена вывезет его в сад под окно – он там и спит. И такой парень вымахал…
А в 1953 году, летом, меня перевели в областное управление сельского хозяйства. Там я проработал до 1955 года, в должности старшего зоотехника отдела животноводства. Когда область была разделена на четыре сельскохозяйственных зоны, я стал старшим зоотехником по восточной зоне.
Помню первую командировку в этой должности.
Группа во главе с А. М. Герасимовым, заместителем председателя облисполкома по сельскому хозяйству, отправилась в Великий Устюг, чтобы провести там совещание. Провели мы это совещание, и Герасимов поручил мне и еще одному агроному провести совещание в Кичгородецком и Никольском районах. А была уже поздняя осень, шуга на реке – и никакой переправы. Только мужики, которые на лодке за деньги переправляли тех, кому это было необходимо. Мы мужикам двадцать пять рублей заплатили и поплыли. Один из них шугу расталкивал, а другой греб. Страшновато было. А что делать – надо! Переехали на ту сторону, совещание провели.
5
В мае 1955 года вышло постановление ЦК партии – направить тридцать тысяч специалистов на сельскохозяйственное производство.
Вот, как «тридцатитысячник» я и попал в колхоз «1-е мая». Это по Сокольской дороге направо и налево. Прошло там собрание, избрали меня там председателем.
Контора была в Шульгино – двухэтажный деревянный домик. На следующий же день после выборов прибегают ко мне доярки: «Александр Прокопьевич! Что делать?! Коровы-то не встают!»
Положение с кормами было ужасное тогда. Да и люди, в самые трудные послевоенные годы из колхоза поубежали, почти одни женщины остались…
Надо было что-то предпринимать… Пошел я смотреть: где-то крыши на сараях еще были покрыты соломой – собрали эту солому, у кого-то из колхозников кое-какие какие остатки кормов были – попросили… Что-то и насобирали, подняли коров. Дожили, до весенней травы.
В том же 55-м Хрущев решил кукурузу везде сеять. Давай и у нас в колхозе…
И тогда же возникла у нас проблема с вывозом навоза на поля.
А у каждого колхоза были «шефы». За «1-е мая» был закреплен «облпромсовет», была такая организация, куда входили все городские артели – парикмахеров, фотографов и т.д. Народу у них было очень много. Александр Павлович Солнцев был председателем этого союза. Я пришел к нему, говорю: «Александр Палыч, не знаю, как с навозом быть…» «Поможем», - говорит. «Как?» «А носилки сделаем, да и вытаскаем…» И действительно – по 150 человек приезжали ежедневно в колхоз. В течение осени 55-го – весны 56-го вот эти горожане почти весь навоз и вытаскали на руках от скотных дворов.
И посеяли мы на удобренные поля кукурузу... Кукуруза-то, конечно, не удалась. Но мы эти земли, перепахали и посеяли рожь. Ой, какая рожь-то выросла – не знали, как убрать!..
Вот тогда наш колхоз и пошел в гору…За год удои увеличились в два раза. Стали возвращаться в колхоз мужики. Почти первыми в районе мы перешли на денежную оплату. Люди поверили в меня. В 56-м или 57-м колхоз купил легковую машину, я научился сам ее водить и на лошади больше не ездил. Но и работать приходилось много – я ни дня, ни ночи не знал.
Был такой случай… Тогда колхозники получали 10 % от заготовленного сена – десять стогов сметал, один – себе. А я знал и помнил все стога и понимал, где люди делали для себя (там и сено получше), а где – для колхоза. И стали на правлении выделять эти 10 %, кому какие стога. Бригадир говорит – этому этот стог, этому этот… Я всех выслушал и взял слово. И заменил выделенные стога другими. Все конечно удивились, но никто не возразил, потому что я был прав… Вот так приходилось работать и авторитет у людей зарабатывать.
В 1959 году были объединены колхозы «1-е мая», «им. Сталина», «Вожатый» и «Путь к коммунизму», меня избрали председателем объединенного колхоза. Не очень я этому объединению обрадовался, но – если партия решила, возражать трудно.
Центр колхоза был в Семенкове. Мы сделали участки, по бывшим колхозам, председатели стали начальниками этих участков, и дело тоже пошло хорошо… Мы, например, первыми внедрили беспривязное содержание телят, к нам со всей области ездили председатели колхозов, секретари райкомов – перенимать опыт.
Но в 1960-м году этот колхоз передали в совхоз «Красная Звезда», потом из него выделили «Присухонский»…А меня назначили начальником райсельхозинспекции Вологодского района. Год я проработал на этой должности, и обком партии решил выдвинуть меня на другую работу. Направили меня в председатели Верховажского райисполкома. Два года я работал там. Кстати, в одной из школ Верховажского района мы посеяли кукурузу. Кукуруза уродилась хорошая, и обком партии наградил меня за это Почетной грамотой. И фотография есть, где стою в этой кукурузе.
А затем еще год я работал начальником Вожегодского управления сельского хозяйства.
Потом вернулся в Вологду, в распоряжение областного управления сельского хозяйства. Предлагали мне руководящую работу в областных организациях. Я говорю: «Нет, я хочу видеть результаты своего труда. И желательно – чтобы с нуля начать».
И меня назначили директором тогда еще и не построенной даже Вологодской птицефабрики. Это было 15 ноября 1963 года.
6
Место для птицефабрики уже было выбрано, разрабатывалась проектно-сметная документация.
Отвели мне комнатку в здании райкома партии на Герцена, был у меня в штате бухгалтер и инженер по технадзору. Весь 1963 год готовили документацию, был разработан генплан. В 1964 году заложили фундаменты двух птичников, начали строить.
Земельный участок, который был нам передан, раньше принадлежал совхозу «Осаново», был там коровник, конюшня, кузница. Стояли там бараки, а в них двадцать один человек рабочих. Стали гадать, что с этими людьми делать… Вот эти-то рабочие и стали первыми работниками птицефабрики. Но пока до птицы дело дошло, им много чем пришлось позаниматься.
Составил я промфинплан, дали нам денег, и поехал я к Лобытову. Мы хорошо были знакомы. Попросил у Михаила Григорьевича леса. Он говорит: «Давайте, рубите». И цену назвал. Я говорю: «А ты распилишь этот лес на пилораме на доски, чтобы больше денег-то выручить?» «Распилю».
И вот эти двадцать один человек стали заготовлять лес, вывозить его на лошадях на пилораму. Я договорился с управлением сельского хозяйства, чтобы купили у нас доски. Вот с чего начинали мы жить.
Лен сеяли – 10 гектаров. Картошку садили…Потом, когда запустили производство стали сеять на этих же землях травы на травяную муку… А люди так и остались у нас работать. Вот так начинали мы жить и разживаться.
В 65-м году один птичник был сдан в эксплуатацию.
Меня пригласил председатель облисполкома Власенко: «Давай, завози птицу». Я говорю: «Леонид Андреевич, еще рановато, дайте еще один птичник сделать». Я и не знал, что птица для нас уже была заказана… Что же делать – стали мы в спешке строить сараи из досок…
В 1967 году была сдана вся фабрика. Три года строили.
Одновременно с фабрикой построили три жилых дома, столовую, магазин, баню, трансформаторную подстанцию…Бараки снесли.
В первый же год работы птицефабрика вышла на проектную мощность – было получено 10 млн штук яйца…
А вскоре выяснилось, что этих мощностей не достаточно для обеспечения Вологды яйцом и мясом птицы (птицу сдавали на мясокомбинат).
Собрались мы в нашем тресте «Птицепром», его возглавлял тогда Михаил Степанович Танин, стали думать. И решились на реконструкцию – перевести птицу с напольного содержания на клеточное.
Все птичники на такое содержание перевели. И увеличили поголовье птицы с 50 тысяч до 150. Разумеется, сразу же получили рост валового производства яйца. Но встала другая проблема – если при напольном содержании в птичнике работали два человека, то при клеточном – требуется десять человек, потому что труд был очень тяжелый, в основном, ручной.
Задумались о механизации производства.
В 1972 году мы ездили на птицеводческий конгресс. Заинтересовала нас там разработка инженеров из Йошкар-Олы – механическое оборудование для птицеводства, которое позволяло разместить при одноярусном содержании поголовье птицы до 20 тысяч.
Но, если нам переходить на такое оборудование – уменьшится поголовье… Тогда уже наши инженеры – В. П. Росляков, В. Ю. Уханов, Ю. К. Хрипин, Б. И. Кузнецов, Н. А. Яковлев – придумали, как эту клетку переделать, нарастить второй ярус. Это была наша идея, а потом уже и промышленность стала такие клетки выпускать. Долго мы мучились, но в результате у нас такая клетка получилась.
При механизированном производстве можно было содержать в одном птичнике 30 тыс. голов – это уже подходяще, хотя и на 5 тыс. меньше, чем было. Но зато было принято решение (трестом, обкомом, облисполкомом) – сделать новые птичники.
Это решение было выполнено, и расширенная фабрика стала производить до 100 миллионов штук яйца и до 1100 т мяса в год.
Построили мы и дополнительное жилье – 8 многоквартирных домов. Всех работников обеспечили жильем. И в запасе всегда имели квартиры.
Хочу отметить, что ни я, ни мои коллеги по птицефабрике, птицеводами, как говорится, не родились. Мы все познавали на практике, поначалу много ездили по стране, перенимали опыт, учились. Но уже через несколько лет работы наша птицефабрика стала «школой передового опыта». Уже к нам стали приезжать со всей страны специалисты, руководители хозяйств – глядели, учились, перенимали опыт. Нам даже пришлось оборудовать квартиру для проживания приезжих…
7
При приеме на работу нового человека, перед тем как подписать заявление, я приглашал его к себе, разговаривал с ним, рассказывал, что у нас за хозяйство, какие у нас цели, какие задачи, как вести себя на производстве. В первую очередь заострял внимание на недопустимость пьянки и говорил, что в птицеводстве грязных людей, нерях быть не должно. Поэтому я знал всех работников птицефабрики.
И коллектив, численность которого доходила до 600 человек, сложился очень работоспособный.
Я всегда это говорил, и повторю еще раз: в любом деле главное – люди, самые простые труженики, повседневно исполняющие свой долг на рабочем месте. Если бы хватило в газете места – рассказать бы о каждом из них. В первую очередь благодаря им, простым рабочим (надо бы вернуть в нашу жизнь это высокое звание – «Рабочий», почаще вспоминать о нем) наша птицефабрика была постоянным участником Выставки достижений народного хозяйства, награждалась медалями, получала другие награды.
Пристальное внимание уделял я и работе со специалистами. Брал ребят и девчат с высшим образованием, помогал им освоиться на производстве. И какие кадры выросли: Николай Кошкин, работавший у нас главным ветврачом, стал затем главным ветврачом треста «Птицепром»; Т. К. Усова, наш главный зоотехник, также стала главным зоотехником треста; ее муж Леонид Сергеевич Усов заведовал на фабрике транспортным цехом, позднее он пошел в науку, на базе нашей фабрики он защитил кандидатскую диссертацию и работал преподавателем в Молочном институте, сейчас он доктор экономических наук, профессор; Н. Н. Шабетов, также возглавлявший транспортный цех, стал директором птицефабрики «Можайская»; В. Ю. Уханов, старший инженер по механизации, возглавил затем Шекснинскую птицефабрику, а впоследствии стал и главой Шекснинского района; на нашей же фабрике работал главным инженером и будущий глава Вологодского района В. П. Росляков.
Вот какие кадры на нашей фабрике выросли!
А на смену, тем, кто уходил «на верх», приходили наши же специалисты среднего звена, это был непрерывный процесс.
8
В 72-м году приглашают в обком партии меня, управляющего госбанка, председателя «Межколхозстроя», председателя «Сельхозтехники», директора треста «Птицепром».
Предложили начать строительство в Великом Устюге отделения нашей птицефабрики. Не очень хотелось поначалу, но раз надо – значит надо…
И начали строить с 1972 по 1977 год были построены пять птичников, яйцесклад, забойный цех, склад кормов, контора, два жилых дома, магазин… Все финансирование шло через нас, мы и своих денег там много вложили. Все эти годы я каждый месяц туда и выездил. Конечно же ездили туда и наши специалисты, и рабочие. К 1983 году там уже производили 10 млн штук яйца в год – для Великого Устюга достаточно.
В последствии, отделение в Великом Устюге выделили в отдельное предприятие. Много лет отделение, а затем и фабрику возглавлял Анатолий Васильевич Верховенский. И сейчас эта птицефабрика работает. Правда, там после Верховенского часто директора менялись – это повлияло на ход работы…
Где-то в 1975 или 76 году директор треста «Птицепром» Танин предложил мне открыть отделение птицефабрики в Вохтоге. Там уже работал один птичник, был построен второй, начат третий… Но потом у директора совхоза Зажигина возник конфликт с Таниным и хозяйство из нашего треста было передано управлению сельского хозяйства. Птицеводство там было заброшено…
Я сначала отказывался, но Танин подключил обком, облисполком. Пришлось мне брать и это хозяйство.
Я съездил туда, посмотрел, с Зажигиным поговорил, мы с ним уже давно были знакомы. Я говорю: «Если мы возьмем птичники, ты поможешь нам? У нас ведь там ни склада, ни транспорта…» Договорились. И закрутилось дело. Доделали два птичника, завезли оборудование, птицу, наняли рабочих. Ветработник из Великого Устюга стал управляющим этого отделения.
Вот все три хозяйства и вел…
Еще факт интересный. Одно время у нас в поселке было плоховато с продуктами питания… Как-то ехал я из Грязовца, заезжаю в Неверово. Думаю – посмотрю, чего там делается. Захожу в контору – сидит Нина Васильевна Калмыкова, плачет. «Чего Нина?» «Да вот, - говорит, - лошадей забрали, в Череповец отправили, рабочие все уехали, пенсионеры одни остались, крыши текут, дома валятся. Не знаем, что и делать…» Я послушал, но ничего не сказал ей тогда.
А в конце 1972 года, вручали нам переходящее знамя ЦК КПСС и Совета Министров. После вручения, как полагается – в столовую, поужинать. Сидим, с секретарем обкома Жуковым. Я и заговорил о Неверовском, мол, земли пустуют, помещения пустуют, домишки есть… Как бы птицефабрике эти земли передать? «Подумаем», - ответил Жуков. И помог, хотя решение принималось на уровне Совета Министров.
Где-то в 1973 или 74 году – те земли решено было передать птицефабрике «Вологодская». Из одной конюшни мы сделали коровник на 50 голов, установили дойку, навозоудалитель, скважину пробурили, водопровод провели. Одну конюшню – под свинарник и телятник, третью под овчарник оборудовали. Купили нетелей, купили свиноматок, купили романовских овец. Дело пошло. Снабдили детский сад и магазин молоком. Мясо свое имели. Шерсть стригли, валенки катали в Кириллове… Все наладилось…
9
В 1983 году я ушел на пенсию, отработав на птицефабрике ровно двадцать лет. Передал фабрику В. В. Буланову, работавшему до этого главным ветврачом. Фабрику ему передавал со спокойной душой.
Годы-то ему самые непростые достались. Но он многое сделал на фабрике. При мне начали делать цеха по переработке мяса птицы, а он довел это дело до ума. Построил дома, склад… Хорошо хозяйство держал. А с 1994 года он депутат Законодательного собрания области, многое делает для нашего сельского хозяйства и на этом месте.
А я и на пенсии еще поработал тресте «Птицепром». В то время на Шекснинской птицефабрике начал строиться цех по переработке мяса птицы. Стояла задача быстро построить консервный цех. Вот я этим вопросом и занимался – курировал строительство, реализацию, снабжение… Для себя решил – не уйду на пенсию пока не сдадим цех. Консервный цех сдали – и я уже окончательно ушел на пенсию.
Хоть в колхозе, хоть на фабрике – с раннего утра я был на работе, и до конца светового дня. Труд, труд главный секрет здоровья и долголетия. Работа и работа… У меня в мыслях было только производство. Мне всегда было важно работать там, где я видел результаты своего труда.
… Поговорили мы Александром Прокопьевичем и о сегодняшнем дне вологодского птицеводства – он за ситуацией следит, имеет на все свое мнение. Но это, как говорится, совсем уже другая история…
Сегодня Александр Прокопьевич Зайцев – отец, дед, прадед.
За свой труд он награждался медалью «За доблестный труд», орденом Ленина, орденом Октябрьской революции имеет пять медалей ВДНХ, многократно его имя заносилось на областную доску почета.
Везде, где работал Александр Прокопьевич, появлялись новые скотные дворы, птичники, жилые дома... Во время его директорства была построена база отдыха в Топорне, где рабочие птицефабрики отдыхали вместе с семьями… Всего, что построено при активнейшем участии А. П. Зайцева – и не перечислить!
В 2008 году А. П. Зайцеву присвоено звание Почетный гражданин Вологодского муниципального района. «Это самая дорогая награда для меня, - говорил Александр Прокопьевич, - признание моих заслуг земляками…»
Александр Прокопьевич – носитель огромного жизненного и производственного опыта; в его памяти, в его судьбе, живая, трагическая и великая история нашей страны…
Что делать – ушёл и он в бессмертный полк…
Нам бы почаще прикасаться к памяти наших ветеранов. Чтобы знать, жить и помнить.