Марина Цветаева, пожалуй, один из самых неоднозначных персонажей, красующихся на страницах русской поэзии. Нежность, кротость и исключительный поэтический дар – всё это можно перечислить, ведя о ней речь. Но насколько она была очаровательной женщиной и гениальной поэтессой, настолько же – отвратительной матерью.
Цветов жизни у Марины было три: Ариадна (Аля), Ирина, Георгий (Мур). И каждому из них из рук великой матери достался свой пуд соли.
Вероятно, дело было в том, что детей Марина не любила: «Не люблю (не моя стихия) детей, простонародья (солдатик на Казанском вокзале!), пластических искусств, деревенской жизни, семьи» - писала поэтесса. Об этом же писала ее старшая дочь Аля в своих детских дневниках: «Моя мать совсем не похожа на мать. Матери всегда любуются на своего ребенка, и вообще на детей, а Марина маленьких детей не любит». (Источник: О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. Ариадна Эфрон)
Удивительно, но будучи снисходительной к чужим людям, с близких она требовала как с самой себя – непомерно. Так, практически с колыбели, Марина пыталась привить своим детям качества, присущие ей самой.
Марина склонилась над рисунком. «Где человек? Это человек?» — «Да». — «Ну нет, Алечка! Таких людей не бывает. Пока что это — урод...»
(Источник: О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери Ариадна Эфрон)
Ариадна была одаренным ребенком – в Марину. В 8 лет она писала вполне грамотно и литературно-изысканно. Возможно, поэтому ее участь была менее трагичной, чем участь младшей Ирины – совершенно обычной, «бездушной» и бесталанной, совершенно ничем на свою великую мать непохожей, а потому и ненужной.
То ли от безучастия беспечной матери, то ли от равнодушия надзирателей и нянечек, ослабшая от болезней трехлетняя Ирина умерла от голода 15 февраля 1920 года в Кунцевском приюте, куда отдала своих дочерей Марина. Всё же своё косвенное участие в смерти младшей дочери Марина признавала: «История Ирининой жизни и смерти: На одного маленького ребенка в мире не хватило любви».
После смерти Ирины отношения Али и Марины стремительно изменились. Цветаеву стали раздражать в дочери медлительность, неряшливость, капризность в еде, посему она все чаще стала отсылать Алю подальше от себя: то к Бальмонтам, то к Скрябиным, то во Дворец искусств. Так, девочка стала жить сама по себе. В своем собственном мире, который поначалу так ценила Марина Цветаева.
Однако холод к дочерям поэтесса искупила непомерной теплотой к своему сыну, которому, собственно, навязчивая материнская забота быстро наскучила. Но об этом мы напишем в другой раз.
