И до конца печальных дней
Ни гордый опыт, ни рассудок,
Не изомнут руки своей
Кровавых жизни незабудок
О дебютном романе Тургенева ещё при жизни последнего было сказано нимало. Чего же добавить сейчас, спустя 163 года с момента выхода книги в свет?
Главный герой вряд ли удостоится положительной оценки от современного читателя. И это немудрено, потому как мы привыкли доверять первому впечатлению вопреки известной поговорке о нередкой ложности оного.
Роман должен был называться «Гениальная натура». Вариант заглавия, дошедший до публики, менее претенциозен, но в то же время более глубок. Это не просто фамилия, сообщающая нам о том, чей портрет нам предстоит разглядывать следующие двести страниц. Она словно абрис, проступающий на листке, поднесённом к выпуклому рисунку. Всматриваясь в неё, мы видим перед собой смутные очертания человеческой натуры.
Фамилия Дмитрия Николаевича образована от слова «руда», которое в контексте тургеневской прозы приобретает множество смысловых обертонов. Оно отсылает нас прежде всего к недрам земли, чтобы затем привести к образу металла, сокрытого в горной породе. Понятие земли соприкасается с понятием «тверди», то есть чего-то долговечного и прочного. Оно символизирует опору и в этом своём значении её соседство с именем главного героя выглядит оксюмороном. Сам Дмитрий Николаевич Рудин отзывается о себе не иначе, как о человеке, лишённом почвы под ногами.
На протагониста отбрасывает тень пушкинский Онегин, но у этих двоих не столь много общего. Рудин порывист и, несмотря на отсутствие практичного ума, обладает редкими достоинствами. Они облагораживают его естество словно прожилки золота на камне. Проблема Рудина в том, что, будучи рыцарем в душе, он не может найти себе применение. Он появился на свет то ли с сильным запозданием, то ли слишком преждевременно. Дмитрий Николаевич карикатурно серьёзен, отчего реплика «Дон Кихота» в его устах теряет свой ироничный тон, приобретая патетическую мощь. В свою очередь ветряные мельницы новоиспечённого рыцаря оборачиваются косным мышлением его оппонентов.
Сюжет романа – это непрерывно сменяющаяся галерея характеров, украшенная виньетками философских рассуждений. Книга буквально соткана из разных голосов, один выразительнее другого. Взбалмошный Пигасов, обиженный на жизнь. Степенный Лежнёв и угодливый Пандалевский. Наталья, кроткая девушка снаружи, пылкая душа внутри. И многие другие.
Для них Рудин (при всём своеобразии личности) – это всего лишь эпизод. Ветер за окном, нарушивший тишину в комнате. В этом проявляется одновременно и нравственная сила героя, и его бессилие. Как две стороны одной медали, оба этих качества шагают рука об руку.
Однако роман примечателен не только героем, спасовавшим в любовных делах, но готовым погибнуть во имя высоких идеалов. Он прекрасен своим исполнением.
Лиричный язык Тургенева добавляет повествованию особой музыкальности, которая служа продолжением написанных слов, передаёт не деталь обстановки, но нюанс настроения.
Тем не менее, автор не питал иллюзий относительно собственного замысла. Тургенев воздержался от попыток объять необъятное, предпочтя создать небольшую, но очень складную историю. И у него это получилось.
«Рудин» в меру поэтичен и многослоен. Но самое главное, он правдив. В прозе Тургенева звучит та самая бытовая правда, сделавшая русскую литературу девятнадцатого века по-настоящему великой. А это уже прекрасно.