Как воспринимается трагедия — до и после самого обсуждаемого фильма о катастрофе 1986 года.
26 апреля 1986 года. Авария на Чернобыльской атомной электростанции. Трагедия, которая потрясла не только Советский Союз, но и соседние страны. О ней знают или хотя бы слышали многие. Ее обсуждают, снимают фильмы и не теряют интерес к событию, которое, казалось бы, лучше забыть. Или нет?
В мае 2019 года вышел американский сериал HBO «Чернобыль», который только подогрел дискуссию вокруг трагедии. Зрители ищут в нем объективность, хвалят и ругают, поражаются новым фактам и меняют свое представление о взрыве. ЕТВ узнал о екатеринбуржцев (и не только) разных поколений, как они воспринимают аварию на Чернобыльской АЭС и изменил ли сериал их отношение к трагедии.
Доцент Уральского федерального университета, кандидат исторических наук Дмитрий Победаш рассказывает, что в 1986 году он служил в армии — в войсках химической защиты. Он не смотрел сериал HBO, но уже слышал положительные отзывы коллег. «Мы абсолютно искренне писали заявление:„Просим нарпавить нас на ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС“. Мы же специалисты, солдаты, которые призваны защищать, очищать и убирать. Отцы-командиры, конечно же, говорили „нет“, потому что понимали — у нас вся жизнь впереди, — вспоминает Победаш. — Сейчас я гораздо больше понимаю старшего лейтенанта, который нас не пустил в Припять. Наверное, малолетние пацаны не должны кидаться туда охапками. Но, конечно, жалко, горько и обидно осознавать, как потом мы героически преодолеваем последствия собственного разгильдяйства, пофигизма. Это страшно. Такого лучше избежать. Лучше спокойно, тихо и размеренно работать».
Победаш добавляет, что опыт Чернобыльской аварии весьма актуален и сейчас: «Тематика техногенных катастроф становится все сложнее: у нас жизнь более сложная технически. Если раньше культура безопасности обеспечивалась Лаврентием Павловичем Берия — не ту кнопку нажал, тут же расстреляют… То перед распадом Советского Союза все существовало«ни шатко — ни валко. Вот и получите Чернобыль! А если, не дай Бог, мы сейчас все передадим искусственному интеллекту или разгильдяям?..»
Инженер-проектировщик Александр Макушин согласен с историком в том,что катастрофа в Чернобыле — это яркий пример халатности и попытки скрыть ее последствия. По его мнению, трагедия — показатель того, как легко можно уничтожить мир в извечной погоне за прибылью:
— До сериала я не вникал в детали трагедии, хотя общался лично с ликвидатором. После фильма посмотрел несколько документальных картин и гораздо объемней представляю, что все-таки произошло в таком недалеком прошлом.
Открытость информации, отсутствие «клюквы» и адекватное изображение закрытой страны помогли взглянуть на нас всему миру другими глазами. Правдоподобное повествование и отлично подобранная атмосфера позволили«открыть» эту трагедию не только людям за рубежом, но и огромному количеству жителей нашей страны. Кроме того, после тематических компьютерных игр и неудачных попыток снять фильмы на эту тему, взгляд на чернобыльскую проблему без мистики невольно вызывает интерес.
Депутат свердловского Заксобрания Вячеслав Вегнер, наоборот, считает, что сериал «Чернобыль» — «это в какой-то мере фантастический фильм, и часть событий там выдуманы».
«Безусловно, это страшная трагедия. Мое мнение: это была ошибка эксперимента, который там проводился, ошибка оператора. Человеческий фактор. Никакого отношения это не имеет к технике», — говорит депутат, критикуя фильм за «тенденциозный подбор фактов», которые представляют советских специалистов неграмотными, будто у них «руки не оттуда растут».
Вегнер предлагает увидеть в сериале не попытку опорочить нашу атомную промышленность, а героизм. И уточняет, почему люди с разных уголков России глубоко проникаются чернобыльской трагедией и с интересом наблюдают за ней: «Самоотверженность. Вот это поражало и поражает до сих пор. Может быть, люди смотрят фильм с этой точки зрения и примеряют на себя: а я сегодня смог бы?»
Интересно и мнение не только о сериале, но и о самой трагедии тех, кто еще не родился, когда произошла катастрофа на Чернобыльской АЭС. Студент четвертого курса физико-технологического института УрФУ Никита Селихов уверен, что авария «замедлила развитие атомной энергетики во всем мире и создала ей [атомной энергетике — прим. ЕТВ] плохую репутацию,от которой до сих пор трудно избавиться». Он вслед за Вячеславом Вегнером повторяет, что виной случившемуся — человеческий фактор. По мнению будущего физика-ядерщика, «атомной энергии был нанесен серьезный удар, но случившееся — закономерная плата за легкомыслие»:
Авария в Чернобыле — это страшно, таинственно и непонятно. Даже после лекций в университете мне было не до конца ясно, чья это вина и как именно произошла трагедия. Для простых людей не только катастрофа в Припяти,но и вся атомная энергетика и энергия полны мифов. Опасно ли жить рядом с АЭС… Как именно убивает радиация…
Журналистка из Ганновера Кристина Винанд-Фельхабер, проходившая практику на ЕТВ, подтверждает слова Никиты о репутации атомной энергетики. Она рассказывает, что в Германии были «ошарашены» советской катастрофой и задумались о рисках: «В Германии для атомной энергетики это стало началом конца. Я думаю, очень многих людей напугал Чернобыль. И Фукусима заставила нас принять решение не использовать атомную энергию в будущем и искать другую альтернативу. Насколько я знаю, в Германии последнюю атомную станцию закроют в 2022 году. По крайней мере, это было в планах».
О самой аварии Кристина знает со слов членов семьи: «Была большая неопределенность — что произошло, каково настоящее влияние катастрофы на нашу безопасность. Мои родители очень беспокоились. Особенно мама,потому что она была беременна мной (я родилась в феврале 1987 года). И летом 1986 года, например, люди в Германии сомневались, могут ли они есть фрукты и овощи, выращенные в открытом грунте. Не знали, насколько опасными могли быть обычные дожди. Мама мужа боялась пить коровье молоко, потому что коровы едят траву, и было не понятно, заражена она или нет. Моя мама была очень счастлива, когда я родилась здоровой, но за детей, особенно украинских, волновались».
Но для многих сериал «Чернобыль» стал раздражающим фактором. Екатеринбургский журналист Николай Курилов нашел в фильме HBO «однобокие пропагандистские суждения о чужой стране»:
— «Чернобыль» — мрачный апокалиптический фильм про то, как СССР ради политики жертвует своими детьми и детьми порабощенных народов (очень современный тезис), о том, как что «видимый период выздоровления и бодрости» на самом деле предшествует полному распаду тканей — распаду СССР (еще современный тезис). Ибо эта страна глубоко поражена «радиацией» лжи, страха и насилия и поэтому обречена, и даже герои в ней — просто«биороботы». Плюс — жесткие аллегории про порабощенные народы, вечно под конвоем. На уровне сверхзадач это вообще не кино про Чернобыльскую катастрофу, а памфлет про страну, народ и весь советский модернизм. С изрядным захлестом в сегодняшний день. Главная проблема в этом.
Но те, кто хотя бы как-то прикоснулся к трагедии, видят в катастрофе в Чернобыле историю, которую нельзя забывать. Для этого нужны книги и фильмы, компьютерные игры и воспоминания выживших. Фотограф Женева Нефедова ездила на экскурсии в Припять восемь раз с 2008 по 2013 годы. В первый раз было страшно. Она боялась прикасаться к предметам. Казалось, что везде «рентгены».
«Там проникаешься историей. Людям в моем окружении на это пофиг. Им больше интересно кальян покурить, машины обсудить. А тут история… Живая история. Люди забывают, повторяются катастрофы, аварии, события,потому что они безалаберно относятся. Важно помнить об этой аварии, чтобы не повторять ошибок», — объясняет Женева свой интерес к Припяти. И добавляет, что со временем страх ушел: она привыкла бегать по заброшенным зданиям во время игры «Дозор».
Сериал фотограф оценивает положительно, но картину мира для девушки он не изменил. «Я смотрела первые четыре серии. Очень правдоподобно. Это же по книге истории жены пожарного снято, насколько я помню. Если вспомнить рассказы ликвидаторов, с которыми мы пересекались в зоне,максимально, насколько хорошо америкосы могли снять, они сняли», — замечает Женева.
Говоря о необходимости знать и помнить, Женева вспоминает взрыв меньшего масштаба, но пережитый лично и позволяющий ей проводить параллели с трагедией на Украине: «Говорили, Чернобыль, Чернобыль. Понятно стало в более осознанном возрасте. Вот взрыв на Сортировке у нас… Бахнуло. Сравнивали с Чернобылем. Потому что тоже умалчивали факты. Меня и всю мою семью увезли на скорой на следующий день. Официальная версия была ангина, но ощущение было, будто поражение какими-то веществами. Потому что так хреново мне не было ни до, ни после. А в Чернобыле люди чувствовали себя в миллион раз хуже», — вспоминает екатеринбурженка о событиях из детства [о взрыве на Сортировке мы вспоминали недавно, почитать историю о происшествии 1988 года вы можете здесь — прим. ЕТВ].
Фотограф отмечает, что сейчас на зараженной территории не все так страшно, как раньше. Есть места, которые не затронула радиация. Женева рассказывает: «Мы были в одном селе, где живет пара пенсионеров. Все село в их распоряжении. Радиация же пятнами. Есть места, где она не упала. Там фон 0,7 рентген. Это даже меньше, чем в Екатеринбурге. В деревне нас угощали клубникой с грядки. Естественно, мы проверяли еду дозиметрами. У пенсионеров большой дом, кошка, лошадь, свинюшка, курицы. Они при нас достали эти яйца,которые потом пожарили. Мы их тоже померили. Все чисто».
Научный журналист, физик-инженер и сотрудник компании «ЭКСОРБ» [предприятие выпускает препараты, предназначенные для ликвидации последствий ядерных аварий — прим. ЕТВ] Дмитрий Горчаков продолжает мысль Женевы и смотрит на последствия чернобыльской катастрофы с оптимизмом: «До сих пор загрязнены большие территории. На Украине, в Белоруссии, в Брянской области. Там нельзя вести сельское хозяйство, есть места, где еще нельзя жить. Но постепенно они вводятся в оборот. Мой руководитель тоже ликвидатор, он разрабатывал продукты, которые позволяют корове пастись на грязной территории, но давать чистое молоко. Рано или поздно эти места будут возвращены людям».
Дмитрий Горчаков добавляет, что «авария на Чернобыле больше повлияла на психологию человека». По мнению физика-инженера, люди боятся радиации, потому что она невидима. Он сравнивает страх перед ней с фобиями, так как они идут изнутри и не контролируются психикой. В целом, научный журналист относится к трагедии спокойно. «На самой Чернобыльской станции во время аварии погиб 31 человек. Есть отдаленные последствия,но их не так много. У нас в ДТП в мире каждый год гибнет полтора миллиона. Это весь Екатеринбург», — отмечает Горчаков.
Так или иначе обесценивать катастрофу в Чернобыле нельзя. Можно лишь по-разному интерпретировать трагедию, рассуждать о ней с позиции простого обывателя или человека, близко знакомого с ядерной промышленностью. У одних случившееся вызывает гордость за соотечественников и/или сострадание погибшим, у вторых — разочарование в науке и промышленности СССР. Третьи винят режиссеров, которые неправильно снимают фильмы. А кто-то и вовсе хоронит атомную энергетику ради своей безопасности.
Но не говорить об аварии 1986 года на Украине невозможно. Хотя бы потому, что нет уверенности в том, что такое больше не случится. И Фукусима тому пример. А фильмы, снятые по мотивам трагедии, — это повод не только получить порцию адреналина, но и примерить на себя роль ликвидаторов аварии, перенять опыт и проанализировать свои поступки в опасные жизненные моменты. Может быть, именно инстинкт самосохранения подталкивает людей постоянно возвращаться к чернобыльской истории. А может быть, просто желание разобраться в ее сути.