Подписывайтесь на мой канал, дорогие друзья! Каждый из вас ставший моим постоянным читателем, вдохновляет меня, подтверждая, что пишу я не зря!
–Вот Артём Нилыч дорогой, прими от меня, и от ребят кто еще остался из нашей разведроты, этот подарок.
Шапек Тулегенов протянул Морозову крупного белого щенка очень похожего на медвежонка.
–Ох ты божечки мои, это что еще за чудо?! – ахнул ветеран, – бывший командир отряда полковой разведки, принимая покряхтывающего щенка.
–Эээ дорогой ты наш человек, ты и не представляешь это за собака! – улыбнулся в седые усы казах Тулегенов, специально приехавший на юбилей командира, из загадочных Кызылкумов.
–Это сыртлон – помесь туркменского алабая и волка. Понимаешь? За этого щенка мне другие чабаны от ста до двухсот овец предлагали. Туда где сыртлон живет волки не суются, он их повадки знает, он их чует, они его как огня боятся. А это значит у чабана стадо, в целости и сохранности. Я не отдал, – для тебя сберег. Вот смотри – прибылые пальцы! У обычных собак пять пальцев, а у него – семь! Бери родной ты наш, и живи счастливо!
Артём Нилыч с удивлением разглядывая дополнительные пальцы на задних ногах малыша, почувствовал как тот прислонил мохнатую голову к его руке, лизнув ее теплым, мягким язычком.
–Назову его Урал, я из тех краев родом – улыбнулся Морозов, и прижался к нему щекой.
…Убивали Артёма Нилыча страшно, с каким-то дьявольским упоением, словно старались отыграться на старике за то что в жизни своей никчемной ничего путного не сделали, а лишь воровали и грабили. И когда по наводке, ворвались к ветерану в дом, и не нашли у него миллионов, да что там миллионов – хотя бы кольцо какое более менее сходное, то обозлились до крайности.
–Так значит старый, не хочешь по-хорошему отдать что есть? – просипел Чугун, и схватив молоток стола, замахнулся на Артёма Нилыча сидевшего со связанными руками на стуле.
–Нет…вам прощения…нелюди, хлебнете еще...–прошептал фронтовик, едва шевеля опухшими губами – я за линию фронта восемь раз ходил, а вы…Будьте вы прокляты…
–Заткнись! – заорал Чугун, и скривив заросшую щетиной физиономию, со всего маха, несколько раз ударил старика.
Морозов захрипел, и затих.
–Ну ты фраер, замочил старого! – гаркнул Кривой, яростно сверкнув единственным оставшимся после тюремной стычки глазом, – теперь сматываемся отсюда. Умелец хренов! Что там у него вообще?
–Костюм только с наградами – буркнул Чугун, – там их навалом. Боевой видать дедуля был. Ну и рублей пару кусков там надыбал. Все кажись.
–Гнида этот Витёк, наводку туфтовую дал, – произнес Кривой, – как все устаканится, я ему шею сверну, паскуде.
Он пнул ногой бесновавшегося и рычавшего на него щенка, и тот отлетев к стене ударился гулко, и заскулил.
–А с ним что делать? Красивый какой – спросил Чугун –возьмем может?
–А чё с ним делать, возиться с ним нужно, запалимся еще. Оставь. Глухой что-ли? Оставь говорю!
Грабители ушли, а Урал, с ненавистью глядел им в след, а потом поднял голову и завыл протяжно, оплакивая родного ему человека. Он был потомком волкодава и волка – смеси невозможной, невероятной, и страшной. Эта кровь не умела прощать, и тех кто нанес дикое оскорбление, ждала неминуемая смерть, – страшная, жуткая…
…Прошло несколько лет. Убийц Морозова долго искали, но так и не нашли, потому как Чугун и Кривой, специально пошли на мелкое воровство и сели за мелочь и не надолго. Урала взял к себе племянник Артёма Нилыча,
и все эти годы, сыртлон, ставший огромным белоснежным псом, искал обидчиков, не теряя надежды найти их и поквитаться. В его жилах пылал огонь мести, сметая на своем пути остатки жалости. Когда он царственно ступая шел по улице на поводке, прохожие в страхе уступали ему место, гадая что это за могущественный зверь. А он смотрел на каждого, выискивая тех, кому должен воздать по заслугам. Каждый день, с наступлением ночи Урал садился у порога дома, и смотрел в звездное небо, в надежде разглядеть там лицо героя войны, которого любил всем сердцем, всей душой, но…защитить не смог.
…Он нашел их неожиданно, так, как всегда предлагает судьба, так как хотело того провидение. Оно звало Урала выйти из дома, назойливо тянуло его, и он легко перемахнув дощатый забор, побежал к долгострою, за которым простиралась улица старых уже не жилых развалюх готовых под снос.
Кривой и Чугун сидели на корточках, рассматривая добычу, что удалось вынести из дома учителя.
–Вот, нормально бабки нагребли, на хороший кабак хватит – оскалился Чугун угодливо поглядывая на Кривого.
–Да, нормально, фраер этот еще не скоро очухается…
Глухое рычание раздавшееся в начале переулка заставило беспредельщиков встрепенуться.
Между домами стоял огромный белый пес. Он стоял оскалив крупные зубы, вздыбив на холке шерсть. Он рычал так словно этот жуткий звук доносился из самого ада, а его глаза напоминали черную бездну в которой плясал дикий огонь.
–Что за хрень – прошептал Кривой, и ему почудилось будто что-то ужасное начинает скрести по сердцу острыми когтями. Кривой отпрянул назад, и наткнулся спиной на стену дома. Назад хода не было...
В следующие мгновения, Урал, в три прыжка добрался до нелюдей.
Еще какое-то время, из глубины переулка доносились сдавленные крики, мольбы, хрипы…А потом все стихло. Урал вышел из переулка, и подняв к небу голову, мысленно произнес:
«За тебя Артём Нилыч. За тебя…родной!»
Георгий