Исследование Казани как третьей столицы
В галерее «Царская башня» на Казанском вокзале прошла выставка «Москва — Казань — Москва», совместный проект Department of Research Arts и Центра современной культуры «Смена» при поддержке Фонда президентских грантов. Кураторы выставки Кристина Романова и Наиль Фархатдинов рассказали «Заповеднику» о работе с художниками как с исследователями, социальной подоплёке работ и критике традиционного краеведения. Регионы и столицы Это выставка из серии наших региональных проектов, которые посвящены либо какой-то территориальной общности, либо самой территории, где мы пытаемся найти сюжеты и проблемы, которые можно исследовать с художественной точки зрения. Мы начали делать такие групповые выставки на разных площадках с 2013 года. Они были посвящены Марий Эл, Чувашии, Удмуртии, Карелии, Подмосковью, была выставка в Манеже «Своя земля / Чужая территория». Нынешней выставке предшествует двухлетняя работа над материалом: в мае 2016 года в рамках первой резиденции мы поехали в Казань к ребятам из «Смены» со студентами из Московской школы фотографии и мультимедиа им. А. Родченко посмотреть, что происходит с художественной жизнью в городе, как эти художники могут что-то исследовать, что они смогут показать. Затем была серия из трёх поездок в рамках другой резиденции, где мы уже работали точечно, не с группами, а с конкретными художниками. Каждый из них провёл дней десять в Казани и представил там итоговый проект в рамках выставки «Наблюдатель». Костяк нынешней выставки — резиденции 2016—2017 годов. Помимо этого мы собрали фотографические проекты казанских авторов, посвящённые определённым локациям, которые нам показалось важным представить, и материалы из архивов и фондов: работы Баки Урманче и плакаты, которые нам предоставил Фонд Марджани, архивные видео из Государственного архива Республики Татарстан, а также киноленту их архива СКБ «Прометей».
Кураторы и участники выставки
Фото: Иван Клейменов для Department of Research Arts
Кураторы выставки Наиль Фархатдинов и Кристина Романова
Фото: Иван Клейменов для Department of Research Arts
Когда мы начинали это исследование, у нас не было названия, идеи — мы просто хотели сделать что-то про этот город, нам всем было интересно, хотя мы с Кристиной никогда до этого не были в Казани, не занимались этим регионом и татарской культурой, никак не были связаны с ним ни родственно, ни биографически. Вокруг Казани уже тогда, в 2016 году, был образ привлекательного города, который претендует на статус если не столицы, то некого центра, принимающего огромное количество событий: Универсиаду, конференции, форумы и чемпионаты. Всё вместе заставило нас не заниматься напрямую тем, что традиционно приходит в голову в связи с любым исследованием — какая-то городская структура Казани, мифы, её историю, — а посмотреть на все это через призму ее современного образа третьей столицы. Название выставки — это, во-первых, отсылка к феномену «столичности»: мы пытаемся поставить Казань в контекст столичных городов и посмотреть на переклички между ними. Во-вторых, это отражает резидентный характер большей части художественных практик, представленных на выставке. Художники приезжали и находились в искусственно созданной позиции наблюдателя, потому что, за редким исключением, у них не было особого интереса к этому месту. У них была задача найти в Казани нечто, что имело бы перекличку с их собственной художественной практикой, раскрыть свои сюжеты, проблемы на примере казанского материала. Художники как исследователи За каждым проектом есть история из предварительных результатов и их презентаций. Казанская «Смена» предоставила нам пространство на десять дней в мае 2016 года, и каждый вечер мы собирались там и обсуждали каждый конкретный проект. Такой work-in-progress: это была некая студия, лаборатория, мы провели там три публичные встречи с местными исследователями и художниками. Мы регулярно встречались и до поездки, у нас было порядка трёх встреч: была установочная встреча, и часть ребят отвалились сразу, часть пришли на следующую встречу. У нас были варианты работы по направлениям: религия, политика, наука. Затем была пауза, люди выбирали темы, что-то искали.
Мы стараемся со всеми художниками работать так, будто они полевые исследователи, которые поедут собирать материал после определённой подготовки — кабинетного исследования.
Разумеется, у нас не было в чистом виде натаскивания на конкретный метод, проведения воркшопа и подготовки к «полю», чтобы получить материал в стандартизированной форме, — это редко возможно даже в социальной науке. Наш метод ограничен: не каждый художник готов рассказывать историю создания проекта, артикулировать те или иные источники и показывать предварительные наработки. Нам было важно, чтобы у каждого проекта был дистанцированный подход: художник не просто так пришел к этому решению, а чтобы была осмысленность: человек понимал, что ему нужно, потому что это упрощает работу над проектом и дальнейшее восприятие его работы. Другим важным этапом было столкновение с «полем», потому что сидя в Москве, можно работать только как дистанционный оператор (как в одной из работ). Мы никак не ограничивали художников: если становилось понятно, что человеку что-то интересно, он это нашёл и будет доводить «поле» до конца, мы отстранялись немного. Или, если мы давали список литературы, он не был закрытым: ребята сами что-то добавляли, находили интересных им людей. Не было ситуаций, когда мы могли бы сказать: нет, преступные группировки — какая-то скользкая тема, давай не будем её делать. Скорее, в какой-то момент людей начинало ограничивать «поле», оно уже форматировало их интерес по-разному. И есть несколько работ, по которым очень хорошо видно, как человек продвинулся, — некоторые даже показаны вместе с предварительными вариантами. Работа с культурной памятью и травмой В некоторых работах хорошо видно, как работает художник в рамках исследования. Антон Цимерман, выпускник Родченко, художник и фотограф, был, наверное, один из самых сомневающихся художников среди всех. У него были три итерации, три попытки рассмотреть одну и ту же тему — «казанский феномен», который сейчас уже воспринимается как недавняя история. В 1970-е, 1980-е и 1990-е годы в Казани наблюдался всплеск уличной преступности. Казань — город нефтяного региона, и социальные, инфраструктурные объекты не поспевали за экономическими темпами развития. Районы, возникшие рядом с промышленными центрами, стали криминализироваться, потому что, согласно одной из версий, люди, которые были обычными комсомольцами, столкнулись с «улицей». И ответом на это столкновение было создание организованных ячеек, которые могли ей противостоять. Работа Антона состоит из двух видео, одного объекта и куба, откуда идёт записанный звук, — сев на него, можно почувствовать контраст между идеологемами, которые продвигались в советское время по поводу будущего и молодёжи, и тем, что мы наблюдаем сегодня. Работа называется «Кварталы» — это территориальные единицы деления города по названиям преступных группировок, например, Хади Такташ, Квартал 25, Теплоконтроль. Казань была разделена между ними. Антон снимает эти районы сегодня и показывает, насколько это идеологическое деление отличается от наблюдаемого, от феноменологического.
Антон Цимерман Квартала 2016–2018 Инсталляция, двухканальное видео, хлопок Размеры варьируются
Фото: Иван Клейменов для Department of Research Arts
Антон Цимерман Квартала 2016–2018 Инсталляция, двухканальное видео, хлопок Размеры варьируются
Фото: Иван Клейменов для Department of Research Arts
Копии «письма» с неузнаваемым почерком Антон Цимерман Квартала 2016–2018 Инсталляция, двухканальное видео, хлопок Размеры варьируются
Фото: Иван Клейменов для Department of Research Arts
Толстовка «Теплоконтроль» бренда «Сухая река» Антон Цимерман Квартала 2016–2018 Инсталляция, двухканальное видео, хлопок Размеры варьируются
Фото: Иван Клейменов для Department of Research Arts
Антон показывает в этой инсталляции найденный объект — свитшот с надписью «Теплоконтроль». Это бренд «Сухая Река», который был придуман Настей Ярушкиной в Казани и который как раз работает с этой темой. Антон отсылает к дискуссии в интернете, которая недавно возникла по поводу этих историй и быстро заполнила все татарские медиа. Для людей, которые помнят эти события, такие фэшн-объекты — это осквернение. Они воспринимают это как личную травму, но при этом у людей, не заставших это время, ту Казань, происходит, по мнению оппонентов, определённая романтизация. Это поколенческая история: люди, которые по-прежнему помнят, участвовали в этом, были жертвами, говорят, что такой «романтизации» быть не должно: это размытие границ, это не является отражением действительности. Работа пытается собрать всё воедино и ставит вопросы к современности, связанные с культурной памятью и травмой. Как относиться к событиям недавней истории? Другая версия его работы: в Казани в сквере Баки Урманче он вывесил огромный баннер на деревьях в духе уличного искусства — такая интервенция в парк. На нём он написал записку шрифтом, через который невозможно узнать почерк, — отсылка к истории, когда власти сделали попытку побороть эти банды. Следователи, занимавшиеся этими делами, стали получать записки, и одна из записок была написана детским почерком, без пробелов, запятых, с кучей ошибок — это была записка с угрозой. Он сделал для сквера мокьюментарную историю: будто есть некая группа тукаевцев (названы по имени Тукая, поэта и ключевой фигуры татарской культуры), и эта группа выслала городу записку, где обещает только хорошее, никаких угроз, сплошное счастье. Для Антона было важно показать, что это недавняя история и для многих травматичная, — если сейчас посмотреть татарские порталы, многие пишут, что люди начали выходить из тюрем: сроки, которые им давали за грабёж, насилие и убийство, истекают. Проблематизация краеведения Другой пример — два художника, которые назвали себя «автономный дрон-краевед» и «дистанционный краевед-оператор». Когда они планировали свою первую поездку в Казань, они сразу поняли, что им неинтересен классический краеведческий подход, когда художник куда-то едет и что-то изучает — вполне можно делать всё дистанционно современными технологиями. Поэтому они разделились: один остался в Москве, другой поехал, и один направлял другого через Google Maps и материалы, которые он находил и отсылал. «Дрон» выполнял совершенно техническую работу: просто приезжал на ту точку, которую ему посоветовали, и снимал всё что видел. Здесь представлены картинки, которые они сделали в Иннополисе, Казани, деревни возле неё. А наверху здесь панорама в духе постинтернета, с глитчем, где всё склеивается: вроде, ты можешь путешествовать виртуально, всё смотреть, но всё это для тебя чуть-чуть искажается, накладывается друг на друга. Часть представленных здесь изображений — это вообще не Казань: когда ты виртуально начинаешь искать по разным запросам, то натыкаешься на совершенно иные вещи ассоциативно.
Витрина с находками. Автономный дрон-краевед ИП-105 «ИВАН ПЕТРОКОВИЧ», дистанционный краевед-оператор Максим Месяц Интерпретация: Казань 2016 Инсталляция, цифровая печать, найденные объекты, видео Размеры варьируются
Фото: Иван Клейменов для Department of Research Arts
Справа: Автономный дрон-краевед ИП-105 «ИВАН ПЕТРОКОВИЧ», дистанционный краевед-оператор Максима Месяц Интерпретация: Казань 2016 Инсталляция, цифровая печать, найденные объекты, видео Размеры варьируются
Фото: Иван Клейменов для Department of Research Arts
Ребята поставили эксперимент, может ли человек быть машиной: «дрон-краевед», который, по сути, должен был сканировать всё подряд, выполнял роль машины, и его взгляд должен быть таким бездушным, сухим, бесчеловечным. Это интересно с точки зрения проблематизации краеведения как локального знания и вообще всех исследовательских проектов, которые направлены из центра куда-то в регионы, — неважно, художественное это или научное исследование. Этот проект — это критическое осмысление такого подхода. Ребята сделали классическую витрину, но когда вы туда заглядываете — там совсем не то, что вы ожидаете увидеть. С одной стороны, здесь есть суперэтнографические вещи, например, сапог с национальным орнаментом; с другой стороны, есть обезличенные вещи, кулер с водой. Как настоящему дрону ему всё равно, что снимать, какую-то экзотику или обыденные вещи — это просто сканер. В этом смысле работа добивается своего, смешивая и размывая границы — ты не понимаешь, чем Казань отличается от других городов страны. Хотя какая-то экзотика всё равно просачивается и, конечно, привлекает взгляд, но это уже относится скорее всего к проблеме зрителя — в общей массе визуальной информации мы вычленяем особенное, другое, иное.
Кристина Романова, Наиль Фархатдинов
Понравилась статья? Ставьте лайк 👍 и подписывайтесь 🤝 на наш канал!
----
Читайте также:
Голосуйте за лучшие книги о медицине и ЗОЖ
----
Канал ФОМ(Фонд Общественное Мнение) про политику, социологию, науку, культуру, этнографию, здоровье и многое другое. Если у вас есть интересные темы для публикаций или истории, которыми вы хотели бы поделиться, то напишите нам об этом: hello@fom.ru