Освальд стыл под дождем. Ветер выл, простреливая порывами куртку, за ворот натекло воды, ботинки промокли и хлюпали. Было сыро и холодно, а спать хотелось страшно. Двое суток в дороге из машины в машину, с часовой ночевкой в тягаче, которую назвать нормальным сном язык не повернулся бы, вымотали так, что путешествие начало становиться в тягость. Оставляя мысль только о том, как бы вписаться куда-нибудь и уснуть мертвым сном в уютном спальнике на полу, и неважно, будет вокруг тишина или грохот.
Впереди было еще восемьсот километров, позади – вдвое больше.
Освальд стоял на трассе четыре часа. Свинцовое небо совсем потемнело, собираясь на боковую, дорога слилась с сизым пространством, и мерцающие фары еле-еле выхватывали из полутьмы его одинокую фигуру с вытянутой рукой. Поток машин лился в привычном режиме, но даже сидя в авто, хочется побыстрее убраться с линии дождя. Что уж говорить о том, чтобы взять в салон абсолютно точно мокрого автостопщика.
Разум на автомате послал напоминание, что остаток километров нужно сделать до середины следующего дня, чтобы успеть на фестиваль коричных булок и имбирного эля. Что касается бренного тела, оно предпочло бы быть дома, в теплом уголке, укутанное по самый нос в плед.
Вот он, такой ерундовый в космическом масштабе, но существенный сейчас выбор. Стоят ли коричные булки тяжелой, уже почти натужной дороги да напускной бравады?
Время было позднее. И ехать нужно без стоянок, иначе завтра о знаменитых на весь район булках будут напоминать только витающие над пустыми прилавками аппетитные запахи.
Стоит ли отдых ароматных коричных булок, пекущихся раз в год только на этот фестиваль?
Отличный вопрос. Освальд почесал мокрую голову. Не то чтобы он не хотел всего и сразу. Но для этого на горизонте должен возникнуть гоночный болид или трейлер, в котором можно разместиться. Все возможно, но долгий дорожный опыт подсказывал, что в ожидании чуда не выйдет в итоге ничего. Нужно было действовать.
Был, впрочем, еще один вариант.
Колдовство. Бытовое практическое. Три аккорда в ре-миноре, а потом по наитию. Такое и колдовством-то назвать язык не поворачивался. То ли волшебная лодка разбилась о быт, то ли он, будучи настоящим магом, искал что-то еще более колдовское, такое, что бы могло пронять даже его. И, надо сказать, нередко находил, но, надо также сказать, не без последствий. В широком диапазоне от дико ужасных до потрясающе восхитительных.
Однако колдовской инструмент лежал в чехле, именовался гитарой и был намертво укутан дождевиком, перехваченным полосами скотча. И, пожалуй, его знакомство с дождем не стоило коричных булок.
Или стоило?
Вдруг это волшебные булки. Мягкие, из нежнейшего теста, тающие во рту, несущие истину. В животе заурчало. Булок определенно хотелось вне зависимости от степени их просветления. И, к сожалению, галеты в карманы безбожно расплылись.
Освальд чихнул. И снова. И еще раз. Ну вот тебе и на. Здорово, конечно, быть вольной птицей на хлебах дорог, но сон, тепло и корм для птиц еще никто не отменял.
Машины проносились мимо, мягко мерцая фарами сквозь потоки дождя, но никто его не замечал. А могли бы. В салонах тепло, комфортно и, судя по всему, вяло-безразлично к окружающим реалиям… сидят, едут, окуклившись в свои не очень-то важные делишки, брезгуют пускать к себе голодранца…
Мотнув головой, он одернулся. Жалость к себе просочилась в мысли как-то изворотливо гаденько, и нужно было сбыть ее быстро и далеко. Зато сразу все встало на свои места. Очень жаль булок, но гораздо хуже, когда странствие превращается в пытку.
Решено. До ближайшей деревни, вписки или хостела, и стремительно в сон. Уверенно, Освальд вновь поднял руку, и вдруг все пошло как по накатанной. Затормозил автобус в соседний городок, приветливо распахнул двери: только бери рюкзак да садись, даже если мокрый. Подумаешь. С кем не бывает.
Только вот крюк в двести километров.
Но Освальд был доволен. Он мысленно оставил булки где-то позади, а впереди его ждала мягкая подушка, даже если ей станет рюкзак, и царская перина, которую он сложит из спальника. Он предвкушал секунд десять, пока покачивание автобуса не погрузило его в приятную дремоту.
Что было дальше, он помнил смутно. Три часа пролетели как миг, он оказался на улице, ежась от ночной прохлады, кажется, пошел в здание вокзала, потому что оно было через дорогу, собирался умыться и что-нибудь купить пожевать…
Однако внимательность – второе я опытного странника. И стоило Освальду бросить ленивый взгляд на табло поездов, сопоставить, сообразить, как он уже несся в кассу, выгребая из карманов все деньги, а потом уговаривал кассира простить ему сто рублей за феньку, а потом чуть ли не на ходу запрыгивал в состав поезда, взявшего курс на булочно-коричный фестиваль…
Он перевел дух, лишь забравшись на кураже сразу на верхнюю боковушку и осознавая, что волшебство таки произошло. Ибо как он уложился в пять минут до отправления – не находило никакого рационального объяснения.
Освальд уснул мгновенно, лишь положив голову на жесткую койку. Колеса поезда пели свою тихую колыбельную. Сон охватил его, а коричные булки ждали – во сне или наяву.
Автор: Wizard Drives Spaceship