С пересадками - через Магдебург, Лейпциг и Халле добрался во второй половине дня в Наумбург.
Какой - то немец, мой ровесник - рыжая борода - красавица, "трубой" до пояса, легко растолковал мне, как добраться от вокзала до "Наумбургер ДОМа".
И вот я стою в группе немецких экскурсантов, по всему видно, простых рабочих как и я сам: одеты просто, от кого - сдержанный табачный выхлоп, кто - то осторожно шмыгает носом. Мы слушаем древнюю седую старушку и я все понимаю, о чем она говорит. Солнце уже повернуло тени на каменных фигурах графа Эккехарда и его знаменитой супруги Уты, а старушка все говорила и говорила. Потом пошли в крипту. Там простой алтарь и несколько скульптур. Некоторые - явные новоделы, например, настенные бра - "руки с факелами", в духе наших вучетичей. Но распятие - чудо романской скульптуры. Большеголовое, кроткое и "неуклюжее", как скрипка Амати. Потом поднялись куда - то, где "Лежащий епископ" и еще что - то, чего не удержала память, хоть крепко удержался в ней "дух того места"... Скульптуры Наумбургского собора очень крепко в "струе" всей романской европейской скульптуры, той, неведомой, одной ногой вышедшей из "темного времени". Одна школа, одни традиции.
Мне нужно было торопиться, чтобы в Магдебурге успеть на последний поезд, идущий в мою сторону. По пути заглянул в магазинчик и купил губную гармонику.
Золотистый вечер, общенемецкий аромат сосисок на площади - такой умиротворяющий, по - лютерански зовущий жить "здесь и сейчас" ...
Ночной поезд - "шнельцуг", несущийся к Лейпцигу. Во мраке мелькнуло, обернулось название: "Кёттен" - очень знакомое, а все никак не могу вспомнить. Да, там же И.С,Бах жил когда - то с семейством ...
Оранжевая луна восходит. Сижу один. Достаю из - за пазухи гармонику, и, в кулаке прислоняю к губам. Она, тихим медовым аккордом ответила, и окрасилось все в вагоне, гармонически все спаялось вокруг ... Какой - то человек - седой, пожилой, высокий, поднялся из - за своей перегородки и пошел мимо меня закрывать форточку совсем в другой стороне вагона. Возвращаясь назад, смотрит в мою сторону.
Михаил Александрович Дугин - наш ленинградский поэт.
"Здравствуйте, Михаил Александрович!"
"Здравствуйте ..." - как эхо отвечает он и уходит к себе.
Я не поднимаюсь. Пусть эта его "государственная тайна" так и останется тайной ...
80е.
