На работу я, как обычно опоздал, и войдя на КПП, увидел недовольное лицо своего начальника Питюни.
- Поцему ты опять опоздал? - своим строгим начальственным тоном спросил он.
- Я старенькую бабушку через дорогу переводил, а бабушки же не могут ходить быстро, - на ходу соврал я.
- Сейцас узе половина девятого! За это время ты эту бабуску мог бы до Москвы довести! Садись и писи объяснительную лицно на моё имя.
«Ничего себе Питюню понесло, уже и объяснительные на его имя писать надо!» - подумал я, но молча сел и написал объяснительную.
Прочитав мою писанину, мой начальник стал красный, как рак, и потребовал всё переписать:
- Ты, Пугайло, написал объяснительную на имя какого-то Питюни, а я имею цесть быть Петровым Петром Петровицем.
Пришлось мне переписывать.
- А теперь сагом арс на обход территории и не забывай, что мой позывной «Босс», а твой - «Цебураска»! И как только услысыс, сто я тебя вызываю, сразу зе отвецай! - дал свою очередную глупую команду новоиспеченный начальник и я отправился на обход территории.
Скрывшись за углом депо, я достал мобильник и позвонил Прибрёхину.
- Феденька, дружочек мой, я так рад твоему звоночку, эт самое! - услышал я страдальческий голос моего бывшего напарника. - Забери меня с этих ужасных «Очистных сооружений», эт самое! Сил моих больше нет нюхать эту вонь! И противогаз не помогает, эт самое!
Выговорившись, Афанасьевич заплакал. Заплакал навзрыд, слегка прихрюкивая.
Я не знал как помочь несчастному старику, но чтобы не молчать, сказал несколько, как мне показалось, мудрых фраз:
- Крепись, старина! Где наша не пропадала! Ещё не вечер! Один в поле — не воин!
Прибрёхин перестал реветь видимо пытаясь понять смысл моих мыслей. После чего он сытно икнул и отключился. Я дальше продолжил своё движение по территории, думая о том, как бы поскорее убрать с нашего объекта тирана — Питюню.
Вернувшись с обхода на КПП, я увидел, что мой начальник, развалившись на лежаке, читает очередной номер журнала «Будни охранника».
- О чём там пишут? - обратился я к нему, пытаясь понять его настроение.
- Писут о том, сто узе в следюсем году, по всей видимости, у охранников будет другая форма. Вместо кепок у нас будут бескозырки, вместо резиновых дубинок — резиновые трезубцы, а летом будут выдавать сорты.
- А там глядишь и гольфы обяжут носить, - вставил я своё слово, и хотел попить кофе.
- Сказут носить гольфы — и будем носить! Нацальству видней! А нам с тобой цаи распивать некогда, территорию без присмотра оставлять нельзя, иди-ка на обход, - заявил этот деспот.
- Да, я кофе хотел попить! - возмутился я.
- Иди, иди, Пугайло, кофе дома пить будес, - скомандовал он и я пошёл на очередной обход территории. Такие издевательства надо мной продолжались до позднего вечера, пока не опустело депо.
- Ну, вот все разослись, пойду-ка я пройдусь по цехам. Посмотрю — всё ли там нормально, сказал Питюня и пошёл в депо.
«Замучает меня этот гад», - промелькнуло у меня в голове.
А уже через несколько минут я услышал встревоженный голос этого гада по рации:
- «Цебураска», «Цебураска», сроцно бези ко мне, здесь в депо сто-то происходит!
- А что там может происходить? - зевая, спросил я у него по рации.
- «Цебураска», сроцно бези сюда! - жёстким тоном потребовал мой строгий начальник.
И мне ничего не оставалось, как замкнуть КПП, и явиться пред светлые очи своего руководителя.
- Здесь явно кто-то есть! - заявил он, показывая пальцем на трансформаторную будку.
- А кто там может быть?! Ну, если только нечистая сила туда забралась.
- Ты, Пугайло, не иронизируй, а молца открывай дверь будки!
- Я — не самоубийца! - заявил ему я.
- Ты, Пугайло, трус!
- Ну, если ты такой смелый, то открывай сам, а я ещё хочу любить женщин и быть ими любимым!
Эти слова девственника Питюню явно разозлили и он начал с силой дёргать дверь будки. Дверь не открывалась и это его ещё больше злило. Засунув руки в карманы бушлата я стоял и наблюдал за этим безумием неудовлетворенного мужчины.
Наконец дверь с грохотом открылась и мы увидели за ней гудящий агрегат.
- Заль, сто там темно и ницего не видно, - прокомментировал Питюня.
Я хорошо осознавал глупость происходящего, но злясь на этого бестолкового руководителя, я решил пошутить:
- Глянь, а там и правда, кажется, кто-то есть!
Со словами «я зе тебе говорил», Питюня рванулся в трансформаторную будку. О дальнейшем мне рассказывать трудно, даже сейчас.
Раздался сильнейший хлопок с вылетом огромной шаровой молнии и свет во всем депо погас.
- Здесь, казется, правда нет никого, - раздалось из глухой темноты и наступила гробовая тишина.