День вчерашний закончился рано. В девять вечера я уже завалился спать. А когда рано ложишься, рано встаешь. Вот и сегодня. Времени ещё нет пяти, а сна уже ни в одном глазу. Пока я спал, пришел Илюха, мой сменщик по бывшей работе, на которой ни он ни я давно не работаем, и тихонько завалился спать на циновке. Илюха живёт у меня на вписке уже пару недель. Моя маленькая, не больше восьми метров комнатенка, тесновата для двоих, но я по мере возможности стараюсь предоставлять ночлег нуждающимся, потому что сам всегда имею вписку у друзей, бывает, что и на несколько месяцев. Из мебели в комнате только огромный шикарный матрас на полу, двухъярусный стол и циновка с кучей подушек. И два окна - одно панорамное, во всю стену с видом на террасу без навеса, а второе обычное с видом на Club 68, самый большой и самый злачный вьетнамский притон в деревне, который европейцы и русские не посещают. По крайней мере я не знаю никого из моих знакомых, кто там бывал. Спать уже не хочется, а на рассвет ещё рано. Выпью кофе, а там уже видно будет. В небольшом пенопластовом боксе, с вечера осталось ещё куча льда - на кофе хватит, да и не на один. Там же пакет со сгущенкой с уголком, перемотанным скотчем. Муравьи повсюду - не запакуешь пакет, через полчаса в нем будет целый муравейник. Кофе со льдом - традиционный утренний вьетнамский напиток, как масла чай в Индии. В высокий узкий стакан надо налить на полтора пальца сгущенки, сверху на стакан поставить кофе фильтр с четырьмя чайными ложками кофе, разровнять и притоптать специальным тампером и залить кипятком. Пока кофе медленно капает из фильтра в стакан, есть время сходить в душ на первый этаж.
Пока я был в душе, весь кофе прокапался из фильтра в стакан. Внизу слой сгущенки, а сверху кофе. По объему получилось полстакана. Размешиваем, насыпаем в стакан льда с горкой. Напиток готов.
Теперь можно полчасика посидеть на террасе и ехать на рассвет. Терраса без навеса, и днём тут жарко. А вот после заката и до утра, пока солнце ещё невысоко - самое то что надо. А в январе ночью так вообще дубак лютый - без кенгурахи нечего делать. Рассвет можно конечно посмотреть и с террасы, но это уже не то пальто. Всей интриги и игры красок отсюда не видно, только сам факт того, что солнце уже встало, так что встречать рассвет дома, это не вариант. Рассвет это событие, это начало дня. Рассвет и закат это две вещи, которые делают мой день.
Стакан кофе, пара самокруток - всё, пора ехать. Поеду сегодня на хайвей.
Лиловый багрянец растекается над фиолетовым фронтом облаков на востоке над мысом Муйне. Чуть выше летит самолёт. Короткий светлый сияющий шлейф, быстро и без остатка, растворяется в предрассветном небе цвета стали.
Солнце взошло внезапно, безо всяких прелюдий. Сначала верхнюю кромку фиолетовых облаков очертил яркий огненный контур, расползающийся с каждой секундой все шире и шире, и уже через минуту, багровый солнечный диск, уже полностью вышел из за облаков. Да, скучноватый сегодня рассвет. Не стоило ехать, но кто же знал.
Домой как-то сразу возвращаться не хотелось, значит надо ещё прогуляться, например позавтракать блинчиками бонсео внизу, на спуске с хайвея. Или поесть блинчиков прямо напротив дома, у Лайнапа. На спуске с хайвея блинчики по двадцатке и там бывает местные мужики с самого утра пьют самогон. У Лайнапа блинчики по пятнадцать, и утренняя атмосфера там более приятная. Но есть не хотелось, даже наоборот - мысли о еде не вызывали никакого энтузиазма. Вчерашняя пицца, съеденная на ужин, ещё не окончательно улеглась в желудке. Огромная пицца с толстенным слоем оплавившегося сыра, в котором напрочь завязли ветчина, бекон и грибы. Такой пиццы хватает на двоих, если ты не грузчик в порту или не штангист тяжеловес. В общем есть не хотелось. Хотелось прокатиться по хайвею, навстречу восходящему солнцу и выпить где-нибудь в деревне кофе со льдом.
Хайвей уже жил своей утренней жизнью. Крестьяне, кто на рынок, кто куда снуют туда сюда на своих видавших виды, потрепанных байках, навьюченных тюками, корзинами, связками живых гусей и ещё чёрт те чем.
На светофоре включился зелёный, и я повернул налево, в сторону второго съезда с хайвея.
Широкая трасса с отличным дорожным полотном и минимальным трафиком, утреннее, ещё низкое и нежаркое солнце в лицо, приятная прохлада и полное ощущение свободы, что ещё надо, чтобы хорошо встретить утро дня грядущего. Ограничения скорости здесь нет, так что каждый сам выбирает себе скоростной режим, исходя из кубатуры своего байка. Вот и посмотрим, как мой малыш с пятидесятикубовым движком поведет себя на скорости после вчерашнего посещения механика.
По деревне больше тридцати, максимум сорока, если ночью, ехать смысла нет, да и не гонщик я совсем. А здесь другое дело. Можно выкрутить ручку акселератора до предела и гнать, гнать, гнать, как умалишённому. Спидометр не работает, но скорость по ощущениям где-то немного за шестьдесят. Быстрее он не может - пятьдесят кубов не сто пятьдесят, и даже не сто. Байк начинает трястись и дребезжать так, как будто сейчас рассыплется. Ну рассыплется то он вряд ли, а вот дерьмового качества задние фонари по два доллара за штуку, от вибрации отвалиться могут, что было уже не раз. В общем байк едет нормально, хондовский движок, хоть и маленький, но выносливый. Да и сам мопед хоть и не скоростной, но безотказный как автомат Калашникова. Второй съезд с хайвея, круг рядом с Малибу, дюны, спуск. Дорога пошла вдоль берега. Дальше будет деревня, а за ней Лонг Сон бич. Ехать обратно или рвануть на Лонг Сон? Домой вроде ещё рановато, а на Лонг Сон неохота. Поеду прямо пока едется.
Придорожная кафешка с гамаками под тентом. Надо бы кофе выпить, или тростникового сока. Так кофе или сок? Кофе я уже пил, значит сок. Он тоже бодрит - быстрые углеводы как никак. Мужики за низенькими столиками на маленьких детских стульчиках допивают свой утренний кофе. В гамаках никто не валяется - это больше дневная тема, когда уже солнце начинает жарить на полную катушку. А вот я пожалуй полежу покурю полчасика, выпью шугаркейн и поеду обратно.
В какой-то момент не то чтобы сон сморил, а просто вырубило, унесло куда-то, как во время шавасаны. Обратно вернулся, как будто ниоткуда. Сколько я там был - десять минут, двадцать, тридцать? Вряд ли. Скорее всего не больше минуты-двух, но погружение было глубокое.
Утро удалось. Надо возвращаться обратно. Завтракать и ложится спать. Что ещё делать по жаре? Только спать.
Деревня уже проснулась. В мокашке напротив дома никого. Ночные пташки после рассвета уже расползались по домам, а из утренних только я один.
- Мадам, гуд монинг, опля энд ча да плиз.
- Син тяо сэр, Ван минут.
Через две минуты яичница из трёх яиц с огурцами и помидорами, нарезанными толстыми пятаками, две банмишки и пивная кружка зелёного чая со льдом стояли передо мной на столе, застеленным древней видавшей виды клеенкой, которая уже намертво к нему прилипла и составляла с ним единое целое. Огурцы с помидорами здесь отвратные. Помидоры всегда наполовину зелёные, а в огурцах толстенная кожура, они сухие, жёсткие и больше похожи на кабачки.
Хозяйка мокашки принесла мне еду и легла в гамак напротив большого телевизора. В телевизоре совершенно неестественным голосом пела какая-то насквозь силиконовая поп дива, с неестественным, как у клоуна макияжем, одетая в какие-то неестественно стрёмные шмотки на фоне таких же неестественно стрёмных декораций. В общем дичь та ещё, похлеще, чем на российских каналах. Утреннее телешоу резало глаза, резало слух, рвало на части мозг. Да, пластмассовый мир победил. Победил повсеместно. Это особенно сильно чувствовалось на фоне ржавой крыши из металлического шифера, на фоне стеллажей с товаром, слепленных из говна и палок, на фоне видавшей виды раздолбанной витрины с местным ромом, джином и вином, с огромным хотеем, стоящим на стойке, рядом с шоубоксами с ментоловым конфетами и жевательной резинкой. Не знаю, кому как, но по мне так лучше ветхая рухлядь, чем пластмассовый мир с пластмассовыми людьми вокруг.
Утро заканчивается, начинается день. Пора домой пересиживать дневную жару. Дома закончилась вода. Беру пластиковую бутылку воды из холодильника и засовываю её под фиксирующую скобу багажника и пластиковый стакан кофе в пластиковом пакете с пластиковой трубочкой вешаю на руль байка. От пластмассового мира никуда не деться, он везде. Солнце уже жарит во всю. Сиденье байка нагрелась до состояния раскаленной сковородки.
Илюха ещё спит. Пока меня не было он перебрался с циновки на мой матрас. Значит на циновке спать буду я. Ничего страшного, мне не привыкать. Когда Илюха ещё только пришёл ко мне в сменщики, я долго не мог найти с ним общий язык. Кальянщик он хороший, и я многому у него научился, но что касаемо всего остального, мне казалось, что он всё делает как-то не в тему, через жопу, оставляя после себя кучу срача. Как-то раз я не то что с ним поругался, но резко высказался по какому-то поводу. И после этого случая у нас всё пошло по другому. То ли он принял мои недовольства к сведению, то ли я принял все эти его особенности как должное, как какую-то его неотъемлемую часть, но буквально на следующий день мы нашли с ним общий язык. Илюха оказался более чем нормальным чуваком, который по мере своих возможностей всегда готов тебе помочь. Спи чувак. Спасибо, что ты есть.
Понравилась история? Ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал, где много рассказов о жизни в Индии, Камбодже и Вьетнаме.