Какая музыкальная группа без концертов? Но за 2 года существования, Genesis ещё ни разу не выступали на публике. Точнее…10 октября 1968 года парни выступили, но в техколледже BBC. Только никто толком об этом не помнит (есть только немного фотографий оттуда).
Но все помнят первый официальный концерт перед публикой, он состоялся 23 сентября 1969 года в Balmes’s Dance, в Чобхэме.
Питер Гэбриэл
«Я пытался устроить нам выступление. Все агенты, которым я дозванивался, соглашались приехать, но спустя какое-то время все они перезванивали, мол, сломалась машина по пути. Еще была история, когда из агентства Marquee Martin приехал журналист Джон Мартин. Он послушал кассету, улыбнулся и сказал: «Парни! Чем бы вы не занимались, продолжайте. Но только не музыкой. Ничего не выйдет у вас». Мы многим ему обязаны, поскольку собирались доказать, что он ошибается.
Первое выступление состоялось на вечеринке для людей по фамилии Барнс. Они жили недалеко от моих родителей. В целом это было одно сплошное разочарование. Мы тогда были уверенными в себе, гениями, а они хотели танцевальных хитов. Мы не знали песен, под которые можно танцевать. Кажется, нам тогда пришлось отступить и сыграть парочку вещей The Rolling Stones.
Мы им не понравились. Но я подумал: “Однажды вы будете говорить, что в вашем доме Genesis сыграли первый концерт!” У меня в этом не было никаких сомнений».
Вскоре, благодаря Питеру, который каждое утро висел на телефонах, состоялось знакомство с молодым агентом по имени Пит Сондерс. Однажды тот согласился приехать в коттедж, чтобы послушать группу.
Майк Резерфорд
«К его приезду мы особенно подготовились. Ричард жарил курицу, от невероятного запаха текли слюнки (мы же сидели голодными). Отчасти мы его этой курицей и подкупили, чтобы после обеда наша музыка воспринималась лучше».
Питу музыка действительно понравилась, особенно 19-минутная «The Knife», и в течение нескольких месяцев он со своим товарищем Маркусом Бигнеллом устраивал для группы пару концертов в неделю.
Энтони Филлипс
«Если говорить о настоящем концерте, то первый был в Брунельском университете [1 ноября 1969 – прим.]. Навсегда его запомню, потому что перед выступлением я перетянул струны на гитаре. Мы играли песню «In the Beginnings», которая как раз с гитары и начинается, причем только она и звучит. И вдруг ошибка! Я начал дико фальшивить.
Помню, я начал играть и тут все оглянулись: от меня исходила ужасная стена звука. Я начал в страхе крутить все ручки на гитаре. Ночной кошмар! Хотя… аудитории, кажется, понравилось».
Тони Бэнкс
«Всё, что я помню, о первом выступлении, это то, как я своеобразно настроил усилитель, а во время концерта включил его на полную и усиленно штурмовал педаль. Я поверить не мог, насколько это вообще другое – играть вживую! Колонки стояли позади нас, и вся наша музыка звучала необычно. Мы постоянно оглядывались. Никто не понимал, что делать.
Тогда я практически не видел чужих концертов. Да, мы с Питером видели выступление Nice в клубе Marquee, которое меня поразило. Потрясающее звучание, особенно понравился гитарист Дэви О’Лист. Еще мне тогда нравился клавишник Кит Эмерсон – необычный, выразительный».
Майк Резерфорд
«Нам потребовалась вечность, чтобы понять, как настраиваться: кто должен стоять слева, кто справа. В какой-то момент Тони вообще оказался впереди, а Энт позади, еще дальше Джон с барабанами. Даже понятия не имею, где мы разместили Пита. Проблема заключалась в том, что мы мало видели выступлений групп, а потому не знали, как нужно. А еще, когда жили в коттедже, обычно садились в круг и играли. А тут мы стоим перед публикой и... это что-то новое.
Самое трудное, это заставить 12-струнные гитары звучать в унисон. Порой долго приходилось прятаться в туалете, чтобы их правильно настроить.
Следующий наш концерт в Рабочем клубе, в Вулверхэмптоне, зрители понятия не имели, кто мы, и требовали танцы. Мы играли песню в обычном размере 4/4, а потом переходили на 7/8 - и в этот момент вся атмосфера рушилась. Всем приходилось неловко стоять и переминаться с ноги на ногу. Потом мы снова возвращались к 4/4. На самом деле, нас это не волновало, хотя мы и понимали, что не всем это по вкусу.
После концерта мы спали на полу, а ночью я вдруг вспотел. Оказывается кто-то включил отопление. На следующий день мы играли в Брэмхолле, а после выступления нам предложили ночевку в Бакстоне. А это Дербишир, чертовы мили… Мы туда добирались 2 часа, но в итоге наш фургончик подъехал к дому, который был заполнен всякими хиппи. Стоял январь, окна запотели от мороза. Парни нарубили дров из мебели, чтобы разжечь камин. Ужасная ночь!
Вообще наш фургончик был неудобным. Потом Джон Мейхью сделал сзади несколько сидений, но кому-то всегда приходилось сидеть на аккумуляторе. А когда мы загружали аппаратуру, то в машине становилось очень тесно.
Как-то раз нам нужно было отыграть на выходных 2 концерта. Мы еле-еле уложили аппаратуру, уже готовые собраться, как вдруг я замечаю Питера, который тащит с собой по холму матрац. Мы стояли и думали, как он его собирается вместить! Возможно, это всего лишь ревность. С другой стороны, кто бы удивился, если бы в следующий раз он притащил с собой кровать. Питер всегда мыслил нестандартно.
Свой сет мы начинали с акустических номеров, а это 3-4 песни без барабанов. Когда нам приходилось играть в шумном баре, народ и знать не знал, что мы играем на сцене, пока не вступали барабаны».
Несмотря на полное отсутствие документирования, первые сет-листы концертов примерно выглядели так:
In The Beginning
The Serpent
Pacidy
Key To Love
Visions Of Angels
Going Out To Get You
Stagnation
Little Leaf
The Knife
Ричард Макфейл
«Genesis никогда не притворялись танцевальной группой. Тем не менее им приходилось поначалу соглашаться на различные танцевальные мероприятия, где собиралась ужасно умственно отсталая публика, требовавшая «Rock Around the Clock» и им подобные. У них вроде были 2-3 песни, которые еще как-то годились для танцев, и им приходилось иногда каждую играть по несколько раз.
Был концерт в Сандерленде (30 января – прим.), который для нас казался концом мира. В тот день мы выступали на разогреве у Mott the Hoople, а они только-только подписали контракт с Island. Во время нашего выступления их вокалист Ян Хантер стоял рядом со мной у микшерного пульта. Его фанаты постоянно подходили и донимали вопросами: «Чем занимаешься?», на что он отвечал: «Смотрю Genesis». Иными словами: «Отвалите, я слушаю Genesis» - для меня это звучало как комплимент.
К слову, Ян рассказал о нас промоутеру Дэвиду Стоппсу, похвалил. Поэтому когда я позвонил Дэвиду и представился: «Ричард из Genesis», то получил ответ: «Да, Mott the Hoople о вас говорили. Не хотите ли сыграть в Friars?». Отчего бы и нет?
Знаете, когда я понял, что группу признали? Случилось это, кажется, в феврале (4-5 февраля – прим.) в Лондонском университете королевы Марии. Тогда с нами играло 6-7 групп. Главная сцена находилась на первом этаже, а мы выступали на втором. Маркус [Бигнелл – прим.] спорил с промоутерами, чтобы дать нам возможность выступить внизу, чтобы нас увидело больше зрителей. Благодаря этим переговорам мы выбили для себя сразу два выступления за один вечер. Мы всё-таки выступили на втором этаже (тогда шла вечеринка, гости пришли в костюме пингвинов). Второй сет мы начинали играть перед 25-ю зрителями. Не знаю, что случилось, но всё больше зрителей как-то стали обращать на нас внимание. Они просто сидели и слушали Genesis. Именно тогда группа впервые завладела чьим-то вниманием».
Тот концерт посетил художник-сюрреалист Роберт Уэллер. Поздней он признавался, что Genesis сильно отличались от других групп своим песенным набором.
«В их музыке царила загадочность, она западала в память. Ты прям испытывал желание остановиться и послушать ее, собственно, так я и поступил. После этого, каждый раз, когда я видел Genesis на афише, я стал ходить на группу. И с каждым разом их выступления становились всё сильнее».
22 февраля Genesis выступили в 4-й студии BBC. Это выступление примечательно тем, что оно самое раннее, которое удалось зафиксировать.
Энтони Филлипс
«О да, четко помню то выступление. Звучало всё ужасно, играли ужасно. Результаты вы слышали, увы. Людям нравится? Ну, здорово, конечно. Могу заверить, что живьем это звучало лучше. Четко помню, что когда передача вышла, каждый из нас должен был представить свой трек. Каждый давал интервью и представлял песню. В группе тогда дела шли скверно, я был раздражен и никак не мог с собой совладать. Помню свою панику и мысли: «Не, не могу!» Сейчас уже, когда вспоминаю, мне смешно. Конечно, иногда волнуюсь на радио интервью, но не так сильно, как тогда. То есть тогда мы шли по очереди, и когда наступила моя очередь, я перепугался и исчез».
Тони Бэнкс
«"Night Ride?" На днях слушал [интервью от 1994 года — прим.], мне запись Энт дал. Интересно было послушать, чем мы на той сессии занимались, хотя, насколько помню, тогда мы ею были не совсем довольны. «Pacidy» сыграли плохо».
Майк Резерфорд
«В клубе Революция (25 февраля) мы за вечер должны были отыграть 3 сета. Первый сет, как правило, шел хорошо, после чего мы отправлялись в паб. Успешным был и второй сет, и снова мы отправлялись в паб с ощущением, что жизнь удалась. Третий сет начинался уже под утро, когда пабы закрывались. В ночном клубе мы не могли себе позволить купить выпивку, поскольку она стоила дороже наших гонораров. Поэтому проносили пиво в гримерную. То есть к моменту нашего выхода в 2:30 мы уже сильно уставали и были пьяны.
Хуже всего нам пришлось в клубе Blaises (26 февраля), когда мы играли для парней, находившихся в поисках девушек, и для случайных танцоров на стойке бара. Сцена там создана из расчета выступления группы с роялем, а не с органом. И когда мы установили все наши инструменты, мне пришлось встать рядом со сценой. Всё было бы прекрасно, если бы не виолончель, которую мне подарила бабушка Брайана Робертса. На ней я играл песню «Pacidy». В общем, должна была случится катастрофа… И, да! В тот день я играл «Pacidy» и смычком нечаянно задел девушку за ближайшим столом. Следующее, что я помню – это её истошный крик в середине песни».
Тони Бэнкс
«Песня «The Knife» стала нашей фишкой. Мы специально ее играли в конце, на бис, поскольку понимали, что она поднимет людей на ноги и заставит их аплодировать. При этом мы не отличались уж большой уверенностью, да и "The Knife" не была нашей любимой – или, если хотите моей любимой – песней из «Trespass». Но у неё хороший ритм. Судя по всему, мы привлекали людей своими эксцентричными песнями. Сами мы на сцене одевались дёшево, да и набор инструментов довольно скуден: Майк на виолончели в одной песни, плюс 12-струнные гитары, которые тогда еще редко использовались. Ну и Питер со своей флейтой и бас-барабаном».
Питер Гэбриэл
«Бас-барабан позволял мне участвовать в громких партиях. Я чувствовал себя обделенным, когда песня достигала кульминации, а у меня в руках даже гитары нет, чтобы в ней участвовать.
Мне казалось, что нашему шоу нужны «яйца». Мы походу действа менялись, будто сначала выходим на сцену вежливыми слабаками, которые играют безобидную акустику, но постепенно всё перерастает в «The Knife», когда мы уже начинаем крушить всё вокруг, в ход идут тарелки, барабаны… Таким образом, мы не только завоёвывали аудиторию, но и наблюдали за ней – что именно им понравилось больше.
Одевал я обычную сценическую одежду. И порой было стыдно за то, как одевались другие. И ведь я понимал тогда, что мне их не изменить, поэтому единственное, в чём я был уверен, так это в том, что мое выступление будет мощным.
Не раз я чувствовал, что мы находимся на грани провала, поскольку остальные в группе просто сидели и им было наплевать на зрителей. Кажется, Крис Бриггс, который однажды организовывал нам концерт в Лестерском университете (14 февраля), назвал нас «сопливыми ублюдками». Поздней он это отрицал, но всё же именно это имел в виду. Нас это возмутило и обидело, поскольку мы его считали другом. Я считал, что у меня очень сложная работа – быть желанным лицом Genesis. С другой стороны, немного возмущения – это единственное, что заставляло нас идти вперед. Кажется, Энтони и Тони не совсем понимали, что нужно делать. В частности, они не обращали внимание на реакцию публики на нашу музыку, а это плохо!
На протяжении нашей карьеры мне казалось, что я один суетился, пытаясь отправить нас в реальный мир. Время от времени кто-то в группе мне оказывал моральную поддержку, но всё равно, как правило, у всех находились более важные дела. Они не относились к этому серьезно. А по мне, это тупо! Поскольку если мы не получим контракт, то ничего не выйдет. Они считали, что могут сочинять музыку в коттедже.
Помню, как вел переговоры с Warner Brothers. Я узнал имя управляющего и пошел туда. Спрашиваю секретаря: «Ян вернулся с обеда?» - «Нет!» - «Не вопрос, я подожду в офисе». Она занервничала, будто я личный друг управляющего… Но я получил право зайти в святая святых и вручить кассету, пропитанную потом. Не то, чтобы это дало результат, но зато отказ мы получили с самой верхушки!
Как-то раз я ходил в одно агентство с Тони. Парень посадил нас в офисе и начал слушать кассету. Потом вернулся и осторожно сказал, что нам следует вернуться и заниматься тем, что мы делали до этого. Причин он не объяснил. Мне казалось, что туча, летящая на расстоянии, вдруг начинает падать и поглощать нас. Неприятно получить отказ! Но самое худшее – вернуться в репетиционную комнату и снова играть музыку. Эта наша магия могла вдохновить весь мир!
Самое опасное во время ухода от реальности, это когда ты думаешь, что у тебя божий дар и что ты можешь предложить одно, второе, третье, но при этом не видишь причин, почему у тебя что-то не получается.
С нами тогда работал Маркус Багнелл, казалось, что он будет нашим менеджером. Но у него не было ни денег, ни влиятельных контактов. В итоге мы решили, что пока не найдем более сильную кандидатуру, будем держаться с ним. Тогда же был владелец богатого гаража, который хотел в нас инвестировать деньги, а они были очень нужны для покупки аппаратуры, усилителей – это всё, в чем мы нуждались.
Мне также был интересен лейбл Island. В их списках фигурировали группы Fairport Convention и Free. Мы заручились поддержкой Mott the Hoople и вскоре на нас вышел представитель Island Гай Стивенс, достаточно позитивный парень с огромной шевелюрой. Он принял нас в офисе, хотя там, кроме телефона, ничего не было. Вариант с ним казался альтернативной вселенной. Впрочем, изначально он был в нас заинтересован, в то время как Island за нами не гонялись».
Энтони Филлипс
«Питер, возможно, был бОльшим реалистом, чем мы, и больше заботился о реальной стороне музыки в плане спроса и предложения. Думаю, это объясняет появление визуальной части, которую он привнес потом, что помогло группе из культа меньшинства превратиться во что-то большее».
Тони Бэнкс
«Питер начал развивать сценический образ, поскольку ему приходилось тяжело на сцене из-за своей застенчивости, стеснительности. Вдруг между песнями он начал рассказывать небылицы, общаться с публикой, это у него отлично получалось.
Moody Blues тогда запустили свой лейбл Threshold, Майк Пиндер проявил к нам интерес. И, на самом деле, «Looking for Someone» мы записали для них. Но что меня оттолкнуло: когда мы завершили запись, я в конце сделал ошибку, сфальшивил. Никто, кроме меня, разумеется, ее не заметил. Я сказал, что нам надо всё перезаписать, на что Майк отмахнулся. Но я не мог допустить, чтобы мы оставили эту ноту. Собственно, это одна из причин, почему вариант с Threshold развалился».
11 марта Genesis отыграли в клубе Roundhouse – знаменитый Atomic Sunrise Festival.
Майк Резерфорд
«Мы тогда находились на одной афише с Дэвидом Боуи и Hawkwind. Боуи был неприступным, очень тихим, в то время как с Hawkwind ты чувствовал себя как дома. Ещё помню за кулисами стоял сильнейший запах гашиша и косяка».
Тони Бэнкс и Энтони Филлипс помнят, что этот концерт был профессионально записан на 8-трековом оборудовании. Ввиду того, что фестиваль Atomic Sunrise Festival спонсировался Йоко Оно, было высказано предположение, что оригинальные 8-трековые аудио и видео материалы все еще могут существовать в архивах Apple. Этот концерт состоялся примерно за месяц до знаковой встречи группы с Тони Страттоном-Смитом. Но ей ещё предшествовала встреча с Джоном Энтони. А всё началось с концерта в легендарном клубе Marquee. В жизни Genesis этот клуб еще не раз сыграет важную роль, но то выступление все без исключения участники группы называют прорывом.
Тони Бэнкс
«Игра в Marquee – это значительный шаг для нас. Тогда мы играли на разогреве группы Rare Birds, и когда я наблюдал за ними, то постоянно думал, что они лучше нас. Я никогда до этого ни о ком так не думал. Не из-за тщеславия! Просто до этого я подобных чувств не испытывал. В их составе играло два клавишника. Дэйв Каффинетти играл на электрическом пианино, звучание которого пропущено через педаль эффектов – у меня такой только поздней появится. А другой клавишник Грэм Филд играл на органе. Стив Гулд обладал прекрасным голосом. Тогда я понял, что можно учиться у других групп».
Майк Резерфорд
«Клуб Marquee за кулисами ничем не отличался от других клубов: ужасный запах пива, сигарет и пота, маленькая гримерка. Но место это значимое, а для меня – воплощение мечты. Подняться на сцену, на которой играли мои кумиры… ».
Продолжение следует...