Божественное создание
· У Людмилы Марковны было столько поклонников! Они на нее просто набрасывались. Причем это были многолетние преданные поклонники, которые знали, в каком фильме в какую сторону смотрит перо на ее шляпе! Кстати, она и в жизни очень любила шляпы и еще красиво наворачивала платки на голову. Ей все это очень шло. На сцену в спектаклях выходила всегда в своих костюмах, отказывалась от предложенных художником, считала, что лучше знает, как должна выглядеть ее героиня. И не любила цветы. Вообще никакие. Говорила: «Они вянут, они становятся мертвыми». Хотя ей несли их в таком количестве!
Я даже как-то попросила: «Людмила Марковна, давайте хотя бы на поклон выйдем с цветами, чтобы зрителей не обидеть, – они же вам принесли эти букеты». А она их действительно сразу же передаривала работникам театра. Вообще была очень щедрая: дарила подарки костюмеру, гримеру – всем, кто помогал. Помню, после спектакля заходим в ресторан, она уставшая, молчаливая, но проходит какое-то время – и Гурченко в центре внимания, все крутится вокруг нее, звучат песни, смех! На столе такая вкуснота, а она ничего не ест. Ей неинтересны были кулинарные изыски. Говорила: «Для меня со времен моего харьковского военного детства самое вкусное – белый хлеб с маслом и сыром и сладкий чай». Вот на такую чашечку чая она могла положить пять ложек сахара.
· Мы играли в одном спектакле на протяжении четырех лет. Он назывался «Похищение Сабинянинова». А что значит работать в одной антрепризе? Это вместе колесить по городам и весям, жить в одной гостинице, вместе завтракать, обедать и ужинать. А еще это разговоры – если человек тебе доверяет. А Людмила Марковна мне доверяла. Но когда работаешь с человеком, живешь с ним бок о бок, ты к нему привыкаешь и многого не осознаешь. Вот и я относилась к Людмиле Марковне как к легендарной замечательной актрисе – но и только. А она была больше чем актриса. Я это поняла, когда ее не стало. Помню, на прощании Сергей Михайлович Сенин, муж Людмилы Марковны, сказал: «Не надо никаких слов», и только на экране чередовались ее клипы, ее песни. И вот тут пришло осознание, насколько грандиозно, фантастически талантлива она была.
Рядом со мной сидела актриса, которая тоже играла с нами в спектакле. У нас обеих слезы катились сами по себе, и мы говорили одни и те же слова: что вот мы к Люсе относились как к человеку, а она – не человек. Она – какое-то божественное создание. По уровню таланта. Помню, однажды Людмиле Марковне кто-то сказал, видимо, желая сделать комплимент: «Вы как Марлен Дитрих». Она как взвилась: «Какая Марлен Дитрих! У нее две ноты было, когда она пела!» Я, кстати, тоже терпеть не могу эту дутую фигуру. Недавно посмотрела фильмы с Марлен Дитрих. Она такая плохая актриса! Никакая не роскошная, как о ней часто говорят. Не женственная. Холодная. Пустая. Какое может быть сравнение с Гурченко? И действительно – две ноты...
· Я как-то рассказала Людмиле Марковне и ее мужу про Португалию. Буквально пропела арию на тему «ах, как там изумительно!» И под влиянием моего рассказа они поехали туда отдыхать. Вернулись тоже очень довольные. И Гурченко привезла мне оттуда потрясающую блузку. Сказала: «Вот тебе пляжный наряд. Но только пляж должен быть красивый, какой-нибудь южный». А я отвезла блузку в Болгарию, где у меня квартира, и там в ней форсю. Она такая из шифона, с широкими рукавами и расшита бирюзой и кораллами. Когда мне говорят: «Ой, какая красота!», я отвечаю: «Это подарок Людмилы Гурченко». Она мне ее дарила со словами: «Эта вещица совсем не дорогая!» А для меня – самая дорогая.
Понравилось? Подпишись на наш канал!
Записала Марина Бойкова, специально для "Лилит"