Сонечку я знала с молодости, мы вместе работали. Она была тихонькой серой мышкой, но, при ближайшем рассмотрении, оказалась интересным, начитанным, добрым и остроумным человеком.
Поэтому я с ней сдружилась и даже стала немного опекать. Мы тогда работали с бухгалтерией одной фабрики, писали им программу по учету основных фондов. А советские бухгалтерши - бабищи ещё те были, палец в рот не клади. Поэтому, моя защита Сонечке пригодилась. Я отгавкаться всегда могла, в отличие от неё.
Мы с ней вместе ходили обедать, да и в процессе работы общались. Я обратила внимание на то, что она почти ничего не говорит о своей семье, хотя для женщин это нетипично.
А через какое-то время поняла - почему. Я уходила с работы, а за Соней приехал ее муж с детьми - двумя мальчишками-погодками лет 7-8. Проходя мимо, я услышала, как мужчина очень грубо ей сказал: «А твоего мнения никто не спрашивает, так что, помалкивай». Соня промолчала и села в машину.
Меня пронзила острая жалость к бедной женщине. И, в то же время, я не могла понять, почему она позволяет так с собой обращаться.
Под шкуру я лезть не стала - человек взрослый, да и вскоре я с этой работы уволилась.
Снова встретила я Сонечку лет через 15. Она очень обрадовалась встрече и затащила меня в ближайшую кафешку. Мы стали общаться в манере: а помнишь, а как этот, а как тот... Ну сами знаете, о чем говорят люди, когда-то вместе работавшие, которых больше ничего не связывает.
Я поинтересовалась, как ее семья, как мальчишки, взрослые уже, наверное? Не женились ещё?
Соня немного помолчала и спросила: «Ты никуда не торопишься?»
- Да нет.
- Я хочу тебе кое-что рассказать. Это не займёт много времени, но мне не с кем поделиться, а твоему здравому смыслу я всегда доверяла. Да и отношения у нас были хорошими. Может, посоветуешь что.
И Соня начала рассказывать. Видимо ей и правда некому было излить душу.
- Мой муж был грубым и жестоким. Просто деспотом. Нет, он меня не бил, но постоянно унижал, не считался со мной, был вечно мной недоволен. Как так получилось - понять трудно. Видимо, один раз стерпела, второй, а потом - дальше, больше.
В результате, я просто превратилась в безвольную тряпку. Муж говорил мне, что хотел, просто вытирал об меня ноги. Мальчишки, видя, как он со мной обращается, начали делать то же самое. Я была бесправной, забитой в моральном смысле, никчемной и противной сама себе. И мне никак не хватало решимости что-то изменить.
Хуже всего то, что приходилось исполнять супружеский долг с человеком, который мне был уже омерзителен. При этом ещё терпеть его упреки в фригидности. Я без дрожи это время вспомнить не могу. Дошло до того, что я не могла даже смотреть по телевизору, как мужчина с женщиной целуются - выключала или уходила. Я просто перестала быть человеком и моя психика начала разрушаться под непрерывным гнетом.
Я даже подумывала наложить на себя руки, но не могла решиться.
Развязка наступила неожиданно. Даже для меня самой.
Нас пригласили на свадьбу к друзьям. Мы сидели за столом, я немножко выпила и расслабилась. Завязался разговор, я тоже принимала в нем участие. Все было хорошо, пока не подошёл и не вмешался мой муж.
- Да что ты в этом можешь понимать, курица! Рот свой закрой. Ему явно доставляло удовольствие унижать меня.
В этот момент музыка стихла и его голос прозвучал на весь зал. Все обернулись и посмотрели на нас.
И тут у меня, наконец, все окончательно сломалось.
Нет, я не дала ему пощечину, не плюнула в омерзительную рожу. Смелости не хватило.
Я просто ушла. Не сказав ни слова.
Я шла по городу не думая ни о чем, слезы текли и текли по щекам. Я не обращала внимания ни на кого.
Через какое-то время я подумала: а куда я иду? Подсознательно, но я шла в сторону, противоположную моему дому.
Куда?
Домой не вернусь никогда. Мальчишки? Взрослые уже, проживут без меня. Да и зачем я им? Они меня стыдятся и не любят. Про это быдло - своего муженька, вообще думать не стоит.
Я больше не вернусь туда никогда.
У меня впервые за долгие, долгие годы было легко на сердце.
Паспорт был в сумочке, там же был сотовый и немного денег. Я переночевала в гостинице. Муж звонил, но я выключила телефон, а на следующий день сменила симку.
Жить стала на старой даче моих родителей, которую никак не могли продать после их смерти, желающих не находилось. Как же я была счастлива! Как это здорово, когда тебя не унижают и не принуждают.
Из дома я не взяла ничего. Многие не верят, но я клянусь. Я просто не могла себя заставить перешагнуть этот ненавистный порог.
Она замолчала.
- И что, муж не просил тебя вернуться, не искал?
- Ты знаешь, нет. Я так этого боялась. Но ни он, ни дети, так со мной больше и не общались. Видимо, они были рады от меня избавиться.
Я смотрела на неё и испытывала двоякие чувства.
С одной стороны, мне было ее очень жаль. Очень, очень жаль. С другой - я была рада, что она вырвалась. Что у неё хватило-таки на это сил.
Так я ей и сказала. Пожелала ей обрести счастье, уж коли «покой и волю» она обрела.
Грустно.
Сколько их, таких безответных Сонечек, подвергаются домашнему насилию мелких деспотов-мужей? Их избивают, и калечат, и убивают. Ее хоть муж не бил, слава Богу, видимо, трусил. Такие - смелые только с безответными.
Вот, такая история.
Спасибо дочитавшим до конца.