— Здравствуй, — говорят коллекторы. Они всегда предельно вежливы — особенно с незнакомцами, возникшими из ниоткуда, притом сразу — сидящими на той же лавочке. Особенно с незнакомцами, которые удивительно похожи на них самих, только... опаснее. Сами-то коллекторы мухи не обидят, разве что эта муха чем-нибудь провинится, а вот он...
А вот он тоже склоняет голову, покачивая ногой:
— Здравствуйте, — и скалится кучей зубов, то ли для устрашения, то ли просто вежливый чересчур и обрадованный встречей.
Коллекторы скалятся в ответ — у них-то зубов в общей сумме побольше будет; дружелю-юбно скалятся, насколько вообще может быть дружелюбным частокол зубов. Но зубастый незнакомец, кажется, тоже настроен вполне дружелюбно, нападать не спешит, щурится только, разглядывая, шарф клетчатый на шее то и дело поправляет. Хороший такой шарф, тёплый, наверное. У коллекторов шарф тоже есть, не здесь-и-сейчас, не в этом безликом осеннем парке, который может быть абсолютно в любом городе и любом мире, но где-то там, рядом с агентом и Фенриром, длинный-длинный; а раз не здесь-и-сейчас — можно тихонько позавидовать, больше повосхищаться, чем пожелать себе такой же.
— Как тебя зовут? — спрашивают коллекторы. И думают сразу, как будут представляться, если незнакомец задаст ответный вопрос, — а он, будучи таким вежливым, обязательно задаст. Именами, что ли, которые существуют теоретически в аж двух вселенных, но практически не используются ни в одной? Или «коллекторами», как все и зовут?
— О-о, — губы незнакомца растягиваются в хитрой ухмылке, — у меня мно-ого имён... Но обычно меня зовут очень-очень просто — Джек.
Сколько его Джеком ни зови — человеком он от этого не становится, такая же хтонь в пальто, как и сами коллекторы. Но будто бы хтонь не может носить обыкновенное человеческое имя!
— Очень приятно, Джек, — кивают коллекторы. И вместо своих имён, пока про них спросить не успели, шепчут, старательно сверкая глазами: — Что ты такое, Джек?
Не отрицай, мол, от нас ничего не скроешь, мы тебя насквозь видим — то есть почти насквозь, не то чтобы мы действительно понимали, кто ты такой, но знаем, что ты — не человек.
Джек смеётся, откинувшись к спинке скамьи, показушничает явно, и шарф опять сползает с его шеи.
— А вот это всяким любопытным мальчикам знать необязательно. Но любопытные мальчики правы: я не человек. И, более того, никогда этим человеком не был.
Любопытные мальчики фыркают напыщенно: ишь ты, знать необязательно. Будто бы сам имеет дело с людьми — а ведь знает наверняка, что нет, ещё бы он — да не знал. Будто бы считает их непонятными сущностями возраста человеческого детского сада, которые в обморок упадут, если услышат, кем является этот Джек. Да будь он хоть самой бездной, ненадолго пришедшей в этот мир в человеческом облике, — сильно удивит, ага, как же, если учесть, что и сами они в одной из вероятностей...
— Но могу сказать, — продолжает Джек таким тоном, будто бездна пришла безднят поучать, — что я, помимо прочего, ещё и очень-очень важную роль играю — как минимум в судьбе трёх людей. А вот какую — не скажу, не ваших умов это дело!
— И не больно-то хотелось, — бурчат коллекторы себе под нос. Пришёл тут, нотации читает, строит из себя не пойми кого, ва-ажного такого...
— А зато у нас Фенрир есть, — находится первый коллектор.
— Или мы у него... — вполголоса поправляет второй; а погромче торжествует: — Вот ты Фенрира когда-нибудь видел? Гладил его уши? Спал, прижавшись к его шерстяному боку?
Судя по озадаченному лицу Джека, он даже не знает, кто такой Фенрир. Или знает, но так поражён знакомством, что и сказать ему теперь нечего. Небось не он один умеет других затыкать!
— Какой Фенрир? — осторожно уточняет Джек. — Тот самый, который...
— Фенрир — один-единственный в своём роде! — оскорбляются коллекторы. И прибавляют ехидно: — Стыдно не знать!
— Да я знаю, — отмахивается Джек, — просто... Ну вы, ребята, даёте.
— Ничего мы тебе не даём, — показывают языки коллекторы: придираться к словам — любимое дело. — И даже не предлагаем на Фенрира посмотреть. Он таких невоспитанных, как ты, одной лапой прихлопнет, чтобы не строили тут из себя не пойми что.
Теперь очередь Джека выглядеть ничуть не раздосадованным, отряхивать небрежно своё бежевое пальто, фыркать: «И не больно-то хотелось!» И когда хвастовство на этом заканчивается — остаётся только сидеть и дальше смотреть друг на друга.
А чем вообще занимаются при первой встрече? Знакомятся? Они вроде познакомились; Джек, правда, не спросил про их имена, сбили его, такого вежливого, информацией про Фенрира, — и про сущности свои никто ничего не сказал, но сошлись просто на том, что все трое — не люди. Про жизнь свою рассказывают? Да если Джек про себя ни словечка не говорит, где уж он про жизнь свою скажет! А у коллекторов так много жизней, что и не поймёшь, про какую из них следует рассказать, — особенно сейчас, когда помнишь их все; а если начать понемногу про все подряд — этак встреча неизвестно на сколько затянется, двести лет тут сидеть придётся, ведь пока они сидят, жизни где-то там, в других мирах, спокойно себе живутся, и всегда есть, о чём говорить.
А ещё на первой встрече куда-нибудь ходят — но они ведь и так пришли, да? Или это не считается, потому что они изначально возникли в этом парке, договорились неведомо в какой из жизней, что однажды именно здесь и встретятся? И никто не запрещает сходить куда-нибудь в другое место... если этот никто, конечно, не против.
Коллекторы, само собой, не против, иначе бы и не размышляли об этом. А вот что насчёт Джека?..
— Давай куда-нибудь сходим? — предлагают коллекторы.
— Только мы понятия не имеем, куда тут можно сходить, — прибавляет первый коллектор.
— Более того, — смеётся второй, — мы даже не знаем, где, собственно, находимся.
Джек расцветает широкой ухмылкой человека, ощущающего полное своё превосходство как минимум над целым миром, что уж про каких-то двух коллекторов говорить. И на этот раз коллекторы даже готовы простить эту напыщенность, готовы побыть любопытными безднятами, которым сейчас бездна всё расскажет и покажет.
— Вам повезло, — заявляет Джек таким тоном, что в голову не приходит усомниться, — потому что я обитаю здесь и знаю одно преотличнейшее место, как раз для таких не-людей, как мы. И если повезёт, я вас даже с кем-нибудь там познакомлю.
И не встаёт — спрыгивает со скамейки, поправляет вечно сползающий шарф, почти приплясывает на месте: чеговытакиемедленныесколькоможновасждать.
Коллекторы себя долго ждать не заставляют, тоже поднимаются, запахивают пальто, привычно берутся за руки: не то чтобы и без того не могли подстраиваться под шаг друг друга, но так уютнее. Джек машет рукой и, не дожидаясь, разворачивается и почти бегом пускается из парка; коллекторам остаётся только догонять, а то так потеряешься в незнакомом городе незнакомого мира — и это ведь не самое страшное!
Самое страшное — что Джек куда-нибудь убежит и так и не покажет это преотличнейшее место для всяких не-людей, и умирай потом от любопытства!
...И когда коллекторы сидят на простеньких деревянных стульях, пахнущих можжевельником так, что кружится голова, и отпивают горячий шоколад с морской солью — конечно, один стакан на двоих, большой-большой стакан, девушка за стойкой не поскупилась, — когда коллекторы сидят в том, что называют «Башней», они думают, что Джек, в сущности, не такой уж напыщенный и важный нелюдь. По дороге сюда, вон, то и дело притормаживал, одаривал хитрыми взглядами через плечо — то есть поддразнивал и в догонялки играл, никуда убегать вовсе не собирался. А нотации читать кто ж не любит — особенно с нечеловеческим опытом за плечами?..
Джек курит, забравшись на подоконник и высунувшись в форточку; девушка за стойкой, которую Джек называет девочкой Дженни, неодобрительно качает головой, и, если прищуриться, можно увидеть в её глазах, как Джек в конце концов падает на пол вместе с подоконником и, заодно, рогами из папье-маше, висящими на стене, и отказывается платить за ремонт, потому что денег в дырявых карманах его бежевого пальто сроду не водилось.
Но этого, конечно, не происходит — уж точно не здесь и сейчас.
Коллекторы отпивают горячий шоколад из одного стакана и думают, как же хорошо, что некоторые стены имеют свойство ломаться.
Особенно когда эти стены — четвёртые.
Автор: Ирина Иванова