Долго думая, я решил начать с отрывка из книги "Бумажная Любовь" автора Георгия Олежанского, дилетанта и самоучки, потому что это я и есть...
В ту самую ночь, я неправильно расставила знаки препинания в нашей с ним жизни.
Я чувствовала себя писателем будущего, упуская ключевой момент: будущее писалось в соавторстве. Чувство полной уверенности и наивность убеждения твердости валюты «завтрашний день» разыграли со мной безвыигрышный расклад в баккаре, где карты сдавала Жизнь…
«Жизнь!
Таким было ее имя, выведенное перьевой ручкой и обрамленное витиеватыми вензелями, что красовалось на бедже, прикрепленным к жилету чуть выше груди.
Аккуратная женщина в отглаженной и чистенькой униформе казино, банкир за карточным столом, смотрела на меня беспристрастным взглядом, готовая сдать очередную карту. Жизнь смотрела прямо мне в глаза. И от пристального ее взгляда нельзя было оторваться.
Я стукнула пальцем по игральному столу.
Жизнь сдала.
К комбинации «туз» и «три» упала «шестерка».
– Интересное у вас имя, Жизнь, – от досады за комбинацию сказала я.
Банкир не ответила. Она сдала себе карту: «валет».
«Крестовый валет».
Он нагло смеялся с карты, словно, осознавал всю безнадежность моего положения: проиграться в хлам. Глупая затея: в надежде на Случай и в алчном желании сорвать куш, поставить на кон все, что имеешь.
– У банкомата: «пять», «туз» и «король». Общее число 6. У понтера: «туз», «три» «шесть». Общее число 0. Банкир выигрывает. – И с иронией добавила: – Понтер проигрывает все.
– Увы, Случай сегодня оказался не на вашей стороне. – Приглушенный и полный удовольствия мужской голос прозвучал неожиданно, за спиной.
Я обернулась, заранее представляя, кто стоял за спиной. И имя «Случай» на бедже мужчины в такой же униформе казино, в какой была облачена Жизнь, подтвердил догадку.
– Какая ирония! – Пробормотала я, глядя на смену банкиров за столом баккары. – Случай стоял в стороне, пока меня не поимела Жизнь.
Жизнь пригнулась ко мне и ответила:
– В игре с Жизнью, в надежде на Случай, не ставьте все на кон, если у вас плохие карты.
Он сидел, прислонившись к спинке кровати, и курил. На нем были потертые джинсы и холодного оттенка синего цвета футболка. Да, он не из тех мужчин, кого называют хозяйственными и аккуратными, к тому же безразлично относившийся к одежде, он мог не стирать ее неделями, затаскивая до сальных пятен. Не хозяйственный, но аккуратный и внимательный к мелочам. Не таким мутным мелочам, вроде помнить дни рождения, дарить цветы и знать любимые цвета, а тонко улавливать настроение женщины. Это у него получалось. Сложно сказать: родился ли он с этим умением или научили время и опыт. Но со дня нашей первой встречи не было мгновения, чтобы я чувствовала себя с ним не комфортно. Иногда был он грубым, порой становился резким и категоричным. Несколько раз он вел себя как настоящее животное, редко становился редкостным засранцем. И меня никогда его такие изменения не касались.
Я приходила к выводу, что быть мужчиной – это быть засранцем в сальной одежде. Эдаким брутальным типом. Зачем мне холенный, самостоятельный и аккуратный тип? За кем тогда я буду следить и чьи джинсы стирать? А я хочу быть женщиной. Я никогда не причисляла себя к женщинам с фанатичным стремлением изменить мужчину к лучшему. Как будто они имеют представление о том, кто такой «правильный» мужчина.
Я выбрала себе этого типа, а значит, он уже был «правильный».
Я устроилась рядом с моим мужчиной, положив голову на его колени, и безразлично смотрела в потолок.
Молчание затягивалось. И хотя оно не было в тягость, как и многое другое, когда мы были вместе, но я испытывала жуткое желание прервать его.
– Почему ты куришь?
Он затянулся, выпустил клуб сизого дыма и пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он и сбил пепел. – Просто курю.
– Просто нельзя ничего делать. Тем более нельзя просто курить.
Он затягивается. Дым оседает у него в легких на какие-то секунды. И он выдыхает.
– Значит, я курю не просто так.
Лаконичный ответ.
– Со смыслом? – вопрос прозвучал с нотками иронии в голосе.
Я обернулась и внимательно изучала его, запоминала: каждую морщинку в чертах лица; аромат тела, смешивающийся с пришлыми на одежде уличными запахами; любое, даже едва заметное движение глаз, губ, слегка вздернутого носа.
– Курю со смыслом или курю осмысленно? – вопросом на вопрос ответил он.
В ответ я скорчила наигранно-недовольную рожицу.
– Как тебе удобно?
Думать с ответом он не стал: его очевидность была предрешена.
– Когда ты целуешь…