…Дмитрий Быков в одной из лекций упоминает, что Марина Ивановна Цветаева сама играла на гитаре и на слух сочиняла под гитару, есть снимки архивные, подтверждающие это.
Для многих исследователей Цветаева – музыкант, с гитарою - парадоксально, они отрицают это.
Но я этому - верю. Почему? Объясняю.
Марину, с детства раннего, ее гениально одаренная пианистка - мать - Мария Александровна Мейн, готовила, и вполне профессионально, жестко, требовательно, - в концертирующие пианистки. Лет с двенадцати Марина играла без нот этюды Тальберга, концерты и пьесы Рахманинова, сложные сонаты Бетховена.
Была страстна, порывиста, нетерпелива в музыке. Ноты читала, как стихи, стихи - как ноты.
После смерти матери ( в 1915 году) Марина закрыла рояль и очень редко подходила к нему… Мощь ее импровизаторского. божественного дара вся ушла в стихи, которые - сочиняла бы на ходу, если бы не высочайшая требовательность к себе и внутреннему слуху своей Души…..
Марина не доверяла тайной и легкой музыке стиха, стихам, которые льются, как вода, легко, изнутри. Не доверяла, перечеркивала, рвала, жгла, но они исподволь, сами, властно и полно жили в ней, сжигали ее, вы – жи – га -ли в ней истинного Мастера.
Цветаевская фонетическая каменоломня, игры со слогом и звуками, тире и точки, ни что иное, как ноты, прочитанные не музыкальными ладами и октавами, контрапунктами и кодами а с помощью языка, слов, алфавита, букв, синтаксических пауз, анжанбеманов, выдохов, резких октавных пауз, когда кисти рук словно замирают над клавиатурой…
Марина Цветаева гениальный поэт, в котором одухотворенно таился всю жизнь не менее гениальный Музыкант. Первому, огромным усилием души и воли, она доверила в себе родиться. Второму – нет. Ей было слишком больно после ухода матери… После не свершенного. Несбывшегося с нею. Детства. Юности. Зрелости. Жизни.
О музыкальных предпочтениях Марины Ивановны я знаю мало. Но то, что знаю – глубоко. Это песни и романсы в исполнении Надежды Плевицкой, соловья русской эмиграции, пластинки Мориса Шевалье, Юрия Морфесси. Не оставляло ее равнодушным сопрано Вяльцевой, бас Шаляпина, новомодное в Европе танго, фокстроты, Оскар Строк. Это уже пред войною. Она прислушивалась новому и иному, перебирала и пробовала на вкус мелодии, звуки, голоса, ноты, лица.
В ее кругу знакомых всегда были люди, исполняющие или сочинявшие музыку: Т Ф. Шлоцер – Скрябина, вдова композитора, Павел Антокольский, поэт, отлично игравший на рояле, актриса София Голлидей, «очаровавшая гитару» - так говорили о ней современники…
Вот только чуткий слух Марины Ивановны, слышащий сразу, на лету, любую ноту фальши - и в разговорах, и в словах, и в звуках, не всегда благосклонно внимал аккордам, авторам, исполнителям…
Цветаева была строгим и пристрастным судией. Иначе, по другому, ей было - невозможно! Да и не стоило - по - другому. Играть на гитаре она умела. Освоила этот инструмент еще в Ялте, по просьбе больной матери. Но играла неохотно, ломала Душу, горела сердцем, слезами на щеках. Ей нравилось иное: листы, бумага, рифмы, тетради…
Мария Александровна – прощала: что же, не стала пианисткой, вдруг, да будет поэт? Словно угадывала сердцем ее стезю и гитару от матери Марины, в дар, получил ее сродный брат Андрей, который перебирал струны с закрытыми глазами. А Марина помогала ему разучивать ноты, записывать романсы. Редкое он любил, немного цыганистое, пенное, по итальянски, м.б. и сочиняла она для него… Это легко ей было, песенно, певуче.
Помните это, легкое, русское, для Ахматовой – вся суть ее - в блестящем напеве, как на выдохе:
Кем полосынька твоя
Нынче выжнется?
Чернокосынька моя!
Чернокнижница!
Дни полночные твои,
Век твой таборный...
Все работнички твои
Разом забраны.
Где сподручники твои,
Те сподвижнички?
Белорученька моя,
Чернокнижница!
Не загладить тех могил
Слезой, славою.
Один заживо ходил -
Как удавленный.
Другой к стеночке пошел
Искать прибыли.
(И гордец же был-сокол!)
Разом выбыли.
Высоко твои братья!
Не докличешься!
Яснооконька моя,
Чернокнижница!
А из тучи-то (хвала -
Диво дивное!)
Соколиная стрела,
Голубиная...
Знать, в два перышка тебе
Пишут тамотка,
Знать, уж в скорости тебе
Выйдет грамотка:
- Будет крылышки трепать
О булыжники!
Чернокрылонька моя!
Чернокнижница!
29 декабря 1921
Или еще вот это:
Кавалер де Гриэ! - Напрасно
Вы мечтаете о прекрасной,
Самовластной - в себе не властной -
Сладострастной своей Manоn.
Вереницею вольной, томной
Мы выходим из ваших комнат.
Дольше вечера нас не помнят.
Покоритесь, - таков закон.
Мы приходим из ночи вьюжной,
Нам от вас ничего не нужно,
Кроме ужина - и жемчужин,
Да быть может еще - души!
Долг и честь. Кавалер, - условность.
Дай Вам Бог целый полк любовниц!
Изъявляя при сем готовность...
Страстно любящая Вас
- М.
31 декабря 1917
Не исключено, что это, звенящее, страстное, влекущее, томительно – нежное, острое, до сердца, прежде, чем писалось – напелось, с – пелось, вы пе – валось… На гитаре, огрубелыми от чистки картошки и овощей, пальцами. Для игры на фортепьяно эти пальцы, увы, уже не годились… Но выбора не было.. А музыка, пленяя, жила внутри, сияла, горела, жгла, вырываясь наружу не только рифмами, но и аккордами, нотами, звуками… Властно. Сильно. Как будто – сама Жизнь. Которую Цветаева любила без меры. Сверх мер. Сверх мира…
Иначе быть не могло. По другому – не умела.
___________
@ Авторский текст. Лана Астрикова – Макаренко..