Со времен Петра Первого в России боролись с болезнями и паразитами при помощи запахов. По этой части в быту бывали свои драмы. Вот одно из первых описаний эпидемии гриппа: «Всем частным людям предписано окуривать дома несколько раз в день, держать в комнатах лук, чеснок и дёготь.»
Эти запахи выветрить из помещения трудно, да, наверное, никто и не пытался. Марта Вильмот описывая свой ночлег в одном из русских домов, вспоминала, как войдя внутрь, надо было обязательно зажать нос и распахнуть окно, что бы впустить хоть немного свежего воздуха.
"Облагораживал" воздух в комнатах россиян и табак, особенно нюхательный. Некоторые растирали его с прибавкой нашатыря и трюфельного сока. «Амбре» получался «спесфический», на любителя. Художница Виже-Лебен вспоминала, что квартиры окуривали уксусом, в который бросали веточки мяты, «отчего распространялся очень приятный и здоровый запах».
В императорских дворцах был обычай благовонных окуриваний. Известно, что Николай I был потрясен, узнав, что на эту процедуру тратится 100 рублей в день. Он приказал тратить не более 100 рублей в месяц.
Генерал Игнатьев рассказывал, как подобные окуривания происходили при последнем русском императоре. Перед началом бала лили на раскаленные чугунные совки так называемые придворные духи, распространявший особый аромат, присущий только Зимнему дворцу. Игнатьев вспоминал, что танцующим на императорских балах кавалерам категорически запрещено употреблять даже шампанское. Что бы в горячке танца от них не разило спиртным.
В летописи русской бытовой истории сохранились запахи, которые запомнились и прошли через всю жизнь одного маленького мальчика. Остались только обрывки воспоминаний:
«У нянюшки имелся старинный сундук. И боже мой, как хорошо пахло из этого сундука! Да и немудрено: в нем ведь хранились и курительные свечки, и мозговая помада, и спермацетовое мыло, и мыло, особенно любимое нянюшкой, зеленое, огуречное, и бутылочка «амбре», и пузырек с духами «жасмин». А в боковом длинном ящичке лежал мешочек с росным ладаном. Еще в нянюшкином сундучке имелось несколько кипарисовых крестиков, образков и четок. Какой прекрасный букет все это составляло!»
Прошла жизнь, мальчик состарился, умер. Пролетел еще один век, а милые ароматы старой русской детской остались запечатленными в бесхитростных воспоминаниях. Давно исчезнувшие ароматы прошлого. Мускус и пачули, иссоп, перуанский бальзам, росный ладан и мозговая помада…Всё это далеко от современной жизни.
Кто теперь скажет: «Там русский дух, там Русью пахнет».
Что же представлял собой тот самый русский дух?
Ответ на этот вопрос есть в мемуарах выдающегося русского хирурга Николая Пирогова. В мае 1833 года Николай Иванович отправился за границу. По пути из Гамбурга в Берлин он достал кожаный кошелек. Карета внезапно остановилась, и в дверцу протиснулся немецкий офицер. Плюхнувшись рядом с Пироговым, он бесцеремонно заметил:
– Вы, верно, русский?
– Да, я из России, – удивился Пирогов, – а как вы догадались?
– По запаху.
– Неужели от меня пахнет? – сконфузился Пирогов.
– Нет, не от вас, а от ваших сапог и бумажника, который вы держите в руках.
Пирогов поспешил убрать свой бумажник. Дело же заключалось в особой выделке кожи, принятой в России, при которой она приобретала специфический не свойственный европейским кожаным изделиям запах. Рассказ Пирогова заставляет нас углубиться в тему.
Оказалось, что еще англичанин граф Карлейль, посетивший Московию в 1663 – 1664 годах подмечал:
«Скорее узнаешь москвича носом, чем глазами». Разбираясь в этих источниках зловония, он назвал три: лук, чеснок и... кожу. По словам графа, нищий московский люд носил «всегда одну и ту же одежду», среди которой преобладала сделанная из бараньей кожи. Так вот она-то и источала неприятный запах.
Большое внимание производству кож уделял царь-реформатор Петр I.
В его законодательстве есть много указов, посвященных кожевенному делу. Для разных случаев применялись разные способы выделки с дегтем, с прибавкой дубовой коры. Он настойчиво требовал, чтобы кожу, которую сделанную для ношения в России, изготавливали исключительно на китовом или тюленьем сале: оно уберегало ее от сырости, однако придавало специфический запах.
Гаклендер в автобиографических записках «Несколько недель при русском дворе» (1879 г.), сообщает, этот запах настолько глубоко въелся в русский быт, что и спустя век аромат юфти, «легкий, но неприятный для обоняния», преследовал иностранцев, приезжавших в Россию.
Россияне же высоко ценили подобное благоухание, более того, считали его запахом русской аристократии. Дочь Александра III Ольга Александровна, в частности, вспоминала, как в конце XIX века они всей семьей ездили к дедушке в Данию. Там собирались представители разных европейских династий. И у всех был свой особенный запах. От русского двора пахло «дорогой кожей».
Прошли годы. Обломки императорской семьи разметало по Европе. На французских курортах объявился великий князь Дмитрий Павлович. У Дмитрия Павловича завязался роман с Коко Шанель. Князь познакомил её с парфюмером из Петербурга Эрнестом Бо (Борисовым).
Именно его парфюмерная композиция на основе юфти стала знаменитыми духами «Шанель № 5», выпущенными в 1921 году.
В них всё было «впервые»: и «составной» запах, включавший в себя натуральные масла и синтезированные, и простой, но элегантный флакон. Как признавалась Шанель в мемуарах, эскиз флакона она придумала, увидев походную фляжку для русской водки у князя Дмитрия Романова.
Однако всё же самым знаменитым ароматом на основе русской юфти остаётся творение Эрнеста Бо для дома Шанель — «Русская кожа», созданный им в 1924 году. «Я не был бы русским, и русским эмигрантом, если бы не донёс этот запах России до мира», — писал Бо в своих воспоминаниях. Он признаёт, что «Русская кожа» не обошлась без влияния ароматов-предшественников ХVIII и ХIХ веков, но иначе и быть не могло. Историческая преемственность. У аромата «Русская кожа» она выразилась в удивительном шлейфе запахов березовых почек и русского сафьяна.
Подписывайтесь на канал Русский архив
Лина Кавальери и её 10 заповедей
Эпоха Пушкина: время дурманящих ароматов и страстей