Картины Константина Васильева запомнились всем, кто видел их в конце семидесятых, начале восьмидесятых годов двадцатого века. Поражали почти иконописные глаза его героев, взгляд, обращенный куда-то дальше, за пределы реального мира. А гармоничное, точно выверенное пространство, в котором происходит действие, привлекало своим контрастным колоритом.
Эстетические образы несли в себе одновременно и символику, и декоративность. Они напоминали живопись на религиозные темы, иллюстрации к сказкам. Сейчас некоторые картины Васильева считают аналогом стиля фэнтези, о котором в семидесятые годы никто и не упоминал.
Чтобы посетить персональную выставку, люди и час, и два стояли в длинной очереди. В начале восьмидесятых годов далеко не все знали, что художника уже нет в живых. Свежесть и необычность его полотен завораживала зрителя, и трудно было поверить, что в 1976 году трагическая случайность прервала жизнь Константина Васильева. Было ему всего лишь 34 года, но его творчество обширно: он успел написать множество полотен, которые стали достоянием музеев и частных коллекций.
До сих пор не утихают споры о смысле его творчества. Какую задачу поставил перед собой художник? Рассказать о времени и народе возвышенным эпическим языком? Или с пафосом и эпатажем переформулировать известные всем исторические и художественные образы?
Символ и абстракция
Что касается эпатажа, то такая возможность у Васильева была в шестидесятые годы. Абстрактный символизм, сюрреализм – эта попытка живописца найти себя в модном жанре. Такова, например, картина «Струна».
Но эту стезю он оставил. Вернулся к истокам искусства – мифологии, эпосу. Символизм на картинах Васильева – это обращение к традициям, легендам, мифам, величественным представлениям о мужестве, долге, просветлении, возрождении, верности. Рыцари, мудрецы, битвы с драконами – мир притчи и сказания, который так любят люди с богатым воображением.
Но что интересно: новейшая история была переосмыслена Константином Васильевым как часть эпического сознания народа.
Прозрачные родники
Тема, которая оказалась для художника ключевой, - события родной земли. Масштаб трагедии и величие русского народа в 20 веке, отраженные языком символической живописи, произвели на зрителей не меньшее впечатление, чем реалистические полотна.
Образ поднимался на уровень былинного сказания. Он совпадал по восприятию с легендами о героях прежних веков. Это обращение к архетипам сознания и подсознания, исконному и таинственному пониманию основ бытия, для живописи семидесятых годов XX века в Советской России совсем не типично. Но Константину Васильеву удалось создать полотна, которые и сейчас удивляют своим видением символики происходящего.
Хотя похожая тенденция существовала в кинематографе: были очень популярны русские сказки в обработке замечательных режиссеров и сценаристов. Кстати, смысл сказок очень вдохновенно передан Васильевым. Как будто сам видишь, как взлетают волшебные птицы на его картине «Гуси-лебеди».
Мысли о Родине
На одном из автопортретов облик художника очень напоминает им же написанный портрет Ф.М. Достоевского. Невозможно не согласиться с Васильевым, что он, на самом деле, художник-мыслитель, который в талантливых живописных произведениях хочет поделиться со зрителем своими выводами и и прозрениями. Картины «Тоска по Родине», «Прощание славянки», «Парад 1941 года» - это и символ, и обращение к душе человека.
Особо пристального внимания заслуживают пейзажи Васильева. Вот они - «Излучина», «Ель», «Русский север», «Берег». В них нет нарочитой символики. Но есть та сила любви к родной земле и тот взгляд, которые делают каждое отражение на полотне уникальным и зачаровывающим.
Жить дольше и счастливее
Остается только гадать, как сложилась бы судьба живописца: ведь сейчас он мог быть нашим современником. Кто-то полагает, что он стал бы иллюстратором фантастических зарубежных романов, кто-то видит в нем пророка подъема славянской культуры. Возможно, он стал бы исключительным по силе эмоционального воздействия живописцем, для которого пейзаж – главный источник вдохновения.
Жизнь иррациональна, и нет смысла рассуждать о том, что могло бы быть. Несомненно, счастье в жизни художника было: у него были любящие родители, отчий дом в поселке Васильево. И еще - отличное художественное образование, полученное в Москве и Казани, пытливый ум, любимое дело.
Но очень жаль, что художник, который с таким светом и грустью писал женские образы («Гадание», «Жница», «Русалка»), не был счастлив в личной жизни и любил безответно. И еще жаль, что его картины после смерти стали предметом дележа и многолетних разбирательств.
Однако есть прекрасная возможность преодолеть время и посмотреть на его полотна, в том числе и в музеях. Художник очень хотел, чтобы его работа была нужна Отечеству. Каждый решит сам, о чем хотел сказать ему Константин Васильев или что он не успел сказать.
