Сын олигарха, банкир, владелец солидного пакета акций ADM-Групп, Павел Поликарпов неделю назад вылетел в командировку на собственном поршневом самолете. Ничто не предвещало беды. Прозвучало ли сообщение о его гибели как удар обухом по голове? Мягко сказано! На какое-то время у Дмитрия Михайловича отключились все органы чувств — он ничего не слышал, не видел, не обонял и не осязал. И только его сестра Антонина Корф и Ольга, сноха, вернули Поликарпова к действительности. Они ворвались в кабинет, словно именно здесь надеялись получить опровержение известия о смерти племянника и мужа.
Для Дмитрия Михайловича весь мир перевернулся вверх тормашками. Сотворенная им империя стояла несокрушимой бронзовой цитаделью, а семейная жизнь с болезнью жены сначала пошатнулась, как подпиленное дерево, а потом с гибелью сына обрушилась всей тяжелой кроной на рыхлую паперть одиночества.
Останки Павла привезут в Москву послезавтра. Предстоит мучительное опознание тела, а на следующий день — погребение сына в семейном склепе на Троекуровском кладбище. Дмитрий Михайлович едва сдерживался, чтобы по-мальчишески не разрыдаться: простится ли он в день похорон с одним только сыном, если о гибели Павла узнает его несчастная мать?
Как сообщить об этом Ие? О каких положительных эмоциях, рекомендованных Миккелем Хансеном, может теперь идти речь? Это известие наверняка убьет ее.
Вместе с Антониной и Ольгой Дмитрий Михайлович приехал в загородный особняк, построенный им за год до рождения Павла. Вернувшись из клиники Вестфальского университета, Ия Филипповна выразила непреклонное желание продолжить лечение (или умереть?) в любимом доме, напоминавшем ей о детстве, проведенном в Австрии. Она и слышать не хотела о том, чтобы поселиться в Вене, где в их собственности имелся небольшой коттедж, или в московской квартире на Кутузовском проспекте, в которую впоследствии переехали Павел и Ольга. Всем сердцем Ия Филипповна любила этот дом, обустроенный ею в стиле австрийского ампира, с маленькой Веной (так в доме называли комнату Павла). Только здесь она чувствовала жизнь, с наслаждением вдыхала воздух Сколково и наблюдала за птицами, парящими над Сетунью.
В гостиной, на первом этаже особняка, никто не отважился нарушить безмолвие.
Выполнить нелегкую миссию предстояло Дмитрию Михайловичу. Он единственный, кто сумел, наконец, совладать с эмоциями. Обе женщины заведомо обрекали миссию на провал: при виде их заплаканных лиц Ие Филипповне уже не потребовалось бы никаких объяснений. Бледный, с горящими глазами, но спокойный и сосредоточенный Поликарпов молча выслушал рекомендации Хансена касательно предстоящего разговора с женой. Потом глубоко вздохнул, будто совершал последнюю сделку в своей жизни, сжал кулаки и бесшумно поднялся по витой лестнице в спальню Ии Филипповны.
В доме снова повисла тишина. Казалось, что время остановилось. Никто — ни Ольга, ни Антонина — не решались взглянуть на часы, опасаясь оскорбить чувства другой. Они никогда не любили друг друга, втайне задыхались от взаимного презрения, но относились друг к другу почтительно, не забывая при первом удобном случае незаметно поплевать в сторону.
Госпожа Корф сильно переживала за Ию Филипповну, которую искренне уважала, и не меньше волновалась за Дмитрия Михайловича, помня его чувствительным ребенком, который рыдал над каждой околевшей мушкой. Сейчас она тоже не стеснялась слез. Однажды обжегшись о замужество, Антонина возложила табу на брачные отношения и всецело посвятила себя директорской стезе в одной из дочерних компаний брата-олигарха — ADM Финансовая Экспертиза.
Ольга обладала аналогичным статусом и возглавляла компанию ADM Консалтинг, которую унаследовала у свекрови. Известие о гибели мужа, вылетевшего на Ставрополье для урегулирования конфликта в региональном филиале ADM-Банка, застало ее врасплох. Точнее, в постели с любовником. Сегодня она устроила себе выходной. Ни к Павлу, ни к Егору это воплощенное хладнокровие не испытывало нежных чувств. И на то у Ольги имелись веские причины. О них никто, кроме Павла, не знал. Между тем, как бы ни складывались отношения супругов, трагедия по-настоящему потрясла ее. В ней как будто что-то сломалось — гипсовое хладнокровие треснуло, и из трещин брызнули непритворные слезы.
Впервые Ольга усомнилась в безупречности схемы, по которой жила…
Внимание!
На карточке «Начало» активируются ссылки на все новые публикации