Туман сгустился, когда я покинул свою спальню и в одиночестве вышел в пустынный и мрачный город. Я направлялся в то, что раньше называлось крематорием, а сейчас называется похоронным бюро. Я получил уведомление, что должен прибыть к 9 утра, потому что кремация назначена на 9.30.
Прошлой ночью раздавались звуки рушащейся каменной кладки — один громкий грохот за другим, как будто целая линия зданий слишком устала, чтобы стоять, и им пришлось лечь. В этом непрерывном бедламе я то засыпал, то просыпался. На рассвете, когда я открыл дверь, шум внезапно прекратился, как будто только я открыл дверь - щёлкнул выключатель, контролирующий шум. На двери рядом с объявлениями, которые были приклеены десять дней назад, лежал листок с просьбой оплатить счета за электричество и воду. Буквами, влажными и размытыми в тумане, новое объявление велело мне идти в похоронное бюро на кремацию.
Туман запер город в единый, неизменный облик, стирая границы между днем и ночью, утром и вечером. Когда я шел к автобусной остановке, из ниоткуда появились несколько человеческих фигур, но так же быстро исчезли. Я осторожно прошел вперед на некоторое расстояние, но обнаружил, что проход заблокирован какой-то вывеской, которая, казалось, внезапно выросла из земли. Я подумал, что на нем должны быть какие — то цифры-если цифры были 203, то это была остановка автобуса, на который я хотел сесть. Но я не мог разобрать цифры, даже когда нащупывал их рукой.Когда я протер глаза, мне показалось, что я вижу цифру 203, подтверждающую, что это действительно моя остановка. Но теперь у меня возникло странное ощущение, что, пока мой правый глаз был на прежнем месте, левый глаз переместился на скулу. Потом я заметил, что рядом с моим носом к лицу прилип какой-то посторонний предмет, и что-то еще застряло у меня под подбородком. Когда я пошарил рукой, то обнаружил, что мой нос рядом с носом, а подбородок рядом с подбородком — каким-то образом они изменили свое местоположение.
Это был важный день, понял я — мой первый день смерти.
Среди темных фигур и призрачных зданий я слышал звуки поднимающейся и падающей жизни, похожие на рябь воды. Затем, стоя в ожидании автобуса в полумраке, я услышал, как машины врезались друг в друга, но тяжелый туман заливал мне глаза, и я не мог видеть столкновений — все, что я знал, было серией сильных ударов. За моей спиной из тумана вынырнула машина, пронеслась мимо и влилась в шум, и шум взорвался, как кипящая вода.
Я постоял и подождал еще немного, но вскоре понял, что если на этом участке дороги будет нагромождение, то автобус №203 прибудет не скоро, и я должен идти до следующей остановки.
Когда я шёл вперед, из тумана выползали снежинки. Они, казалось, светились, как пятна света, и когда они приземлились на мое лицо, моя кожа стала немного теплее. Я остановился и стал изучать, как снежинки падают на меня. Моя одежда постепенно выделялась на фоне снега.
Это был важный день, понял я — мой первый день смерти. Я не умывался и не одевался в погребальный костюм — я просто был одет в свою обычную одежду, с мешковатым старым пальто сверху, когда направлялся в похоронное бюро. Охваченный внезапным дурным предчувствием из-за своего неряшливого наряда, я развернулся и направился в ту сторону, откуда пришёл.
Падающий снег принес в город немного света, и густой туман, казалось, медленно рассеивался по мере того, как я шел, так что я мог слабо различить пешеходов и транспортные средства, идущие туда и сюда. Когда я добрался до автобусной остановки, с которой только что ушёл, перед моими глазами предстала сцена полного замешательства: дорога была полностью перекрыта хаотичным клубком из более чем двадцати автомобилей, с полицейскими машинами и машинами скорой помощи, окружающими периметр. На земле лежали люди, других вытаскивали из машин. Люди стонали, плакали или вообще не издавали ни звука. Я остановился на минуту и на этот раз ясно увидел цифру 203 на табличке. Я прошел мимо.
Вернувшись в спальню, я разделся, нагишом подошел к душевой кабине и открыл кран. Наполнив ладони водой и начав умываться, я обнаружил, что мое тело покрыто ранами, и осторожно удалил кусочки гравия и щепки, которые были воткнуты в открытые раны.
В этот момент зазвонил мой мобильный телефон. Мне это показалось странным, потому что номер был отключен двумя месяцами ранее за неуплату, и тут вдруг зазвонил снова. Я поднял трубку и нажал кнопку прослушивания. - Алло?- Тихо сказал я.
Ответил чей-то голос. - Это Ян?
- Именно.
- Похоронное бюро. Где ты сейчас?
- Я дома.
- Что ты делаешь?
- Я умываюсь.
- Уже почти девять часов! Как ты еще можешь мыться?
- Я скоро приду, - виновато сказал я.
- Тогда поторопись и не забудь принести бланк бронирования.
- Где я его найду?
- Он будет на твоей двери.
Потом повесил трубку. Меня это не очень обрадовало - почему такая спешка? Я положил трубку и возобновил свои усилия по очистке ран. Я взял миску, наполнил ее водой и смыл остатки песка и щепки. Это помогло ускорить процесс.
Все еще мокрый, я подошёл к шкафу и открыл его в поисках погребального костюма. Но я не нашел ничего подходящего к этому описанию — ближе всего была белая шелковая пижама.
Я открыл дверь и внимательно изучил надпись на листке из похоронного бюро. На нем было написано " А3 " — номер брони, судя по виду — поэтому я снял его, аккуратно сложил и положил в карман пижамы.
Когда я собрался уходить, у меня возникло ощущение, что я что-то забыл и остановился на мгновение в вихре снега, чтобы поразмышлять. Тут я вспомнил - черная повязка. Я был одиноким человеком, без родителей и детей, и некому было прийти и оплакать мою кончину, так что я должен был носить его.
Я вернулся в свою комнату и порылся в шкафу в поисках черной ткани. После долгих поисков я нашел только черную рубашку, настолько изношенную, что она стала серой. Я отрезал часть рукава и перекинул его через левую руку. Моя траурная одежда явно оставляла желать лучшего, но я был вполне удовлетворен эффектом.
Снова зазвонил телефон. - Это Ян?
- Да, здравствуйте.
- Похоронное бюро. Ты все еще планируешь кремироваться?
Мгновение я колебался. - Да, это так.
-Уже половина десятого, ты опоздал.
- Неужели так важно быть вовремя?- Я хотел все сделать правильно.
- Если хочешь, чтобы тебя кремировали, поторопись.
В похороннм бюро, я обнаружил, что приемная просторная и гулкая. Туман за окном постепенно рассеивался, но сам зал ожидания все еще был окутан туманом, и несколько широко расставленных настенных канделябров в форме свечей испускали бледное свечение, также оттененное снегом. Каким-то образом белый цвет согрел меня.
Правая сторона зала ожидания была занята рядами пластиковых стульев, привинченных к полу, в то время как на левой стороне была зона кресел с мягкими стульями, расположенными в несколько кругоа с пластмассовыми цветами, выложенными на журнальных столиках в центре каждого круга. На пластиковых стульях ожидало много людей, но на креслах сидели только пятеро. Они удобно устроились, положив ногу на ногк и выглядели очень довольными своими достижениями, в то время как все на пластиковых сиденьях сидели чопорно и как положено.
Когда я вошел, ко мне подошел мужчина в выцветшей синей куртке и старых перчатках. Он был таким худым, что кости его походили на палки, а лицо походило на череп, потому что почти не имело кожи и плоти.
Увидев мое лицо с изменившимися чертами, он мягко поприветствовал меня:
- Это крематорий?- Спросил я.
- Это больше не крематорий, - сказал он. - Это называется похоронное бюро.
Я понял что сказал что-то не то, как будто вошёл в отель и спросила: “это хостел?
В его голосе я уловил усталый, измученный тон и понял, что это не тот человек, который звонил из похоронного бюро. Я извинился за опоздание, но он мягко покачал головой и утешил меня, сообщив, что опоздание не было чем-то необычным. Мой номер бронирования истек и больше не действителен, поэтому он подошел к автомату у входа, чтобы взять новый билет для меня.
Люди на пластиковых стульях тихо переговаривались между собой.
Меня перевели с А3 на А64; согласно билету, было пятьдесят четыре человека впереди.
- Вы сможете меня сегодня принять?- Спросил я.
-Всегда есть какие-то неявки, - ответил билетер.
Затянутым в перчатку пальцем он указал на пластиковые стулья, указывая, где мне следует ждать. Заметив, что мой взгляд прикован к креслам, он объяснил, что они принадлежат к VIP-зоне, а мой статус давал мне право только на место в основном зале. Направляясь к пластиковым стульям с билетом в руке, я услышал, как он бормочет себе под нос: “еще один бедняга, который пришел сюда без подтяжки лица."
Я сел на пластиковый стул. Билетер расхаживал взад и вперед по дорожке, разделявшей две зоны ожидания, казалось, погруженный в свои мысли, его ботинки стучали по полу с тем же ритмом, что и стук в дверь. Опоздавшие прибывали все время, и он встречал их “а, вот и вы”, и брал новый билет для них и указывал пальцем в сторону пластиковых стульев. Один из опоздавших был элитным гостем, и он проводил его до зоны кресел.
Люди на пластиковых стульях переговаривались между собой вполголоса, а шестеро в VIP-зоне тоже болтали, но громко, как певцы, проецирующие лирику на сцену. Наши разговоры, по сравнению с ними, походили на аккомпанемент оркестровой ямы.
Погребальная одежда и погребальные урны были центральными темами обсуждения среди VIP-персон. На них были изысканные шелковые покрывала ручной работы с яркими узорами ручной вышивки, и они небрежно обсуждали цену этой одежды-все это стоило более двадцати тысяч. Костюмы выглядели великолепно, как на бале во дворце. Затем они переключили внимание на свои погребальные урны, которые были сделаны из красного сандалового дерева с большими листьями, выгравированными с изысканным дизайном и стоимостью в шестьдесят тысяч. Названия урн были столь же великолепны и внушительны: Дворец Бессмертных, Дворец Вечных, замок Феникса, Дворец единорога.
Мы, простолюдины, обсуждали одни и те же темы. В нашем случае погребальные одежды были из синтетического шелка с хлопчатобумажной отделкой, стоимостью около тысячи. Урны были либо кипарисовые, либо деревянные, без отделки, самые дорогие стоили восемьсот, самые дешевые двести. Названия для этих урн приняли более простые формы: падающие листья, возвращающиеся к своим корням, или аромат, задерживающийся на время вечное.
В то время как VIP-секция была сосредоточена на относительных расходах на их одежду и урны, пластиковые стулья были сосредоточены больше на сравнении, кто получил лучшее соотношение цены и качества. Двое сидевших передо мной обнаружили, что купили одинаковые комплекты погребальной одежды в одном магазине, но один заплатил на пятьдесят меньше, чем другой. Тот, кому предъявили обвинение, тяжело вздохнул. - Моя жена не умеет торговаться, - пробормотал он себе под нос.
Их лица были сильно накрашены, как будто они собирались выступать на сцене, а не кремироваться.
Я заметил, что все остальные люди на пластиковых сиденьях были одеты в погребальные одежды, традиционные или в современные. Я был единственным, кто был одет в пижаму с застежкой, но я был рад, что по крайней мере сбросил мешковатое хлопчатобумажное пальто-хотя моя белая пижама была потертой.
Но у меня не было урны, даже такой дешевой, как падающие листья или аромат. Этот вопрос начал раздражать меня-где же упакоится мой прах? Быть может, егл следует рассеять в безбрежном океане? Но об этом не могло быть и речи. Это место упокоения для праха Великих, с самолетом, чтобы нести их, и военным кораблем флота, чтобы охранять маршрут, пепел, отправленный в море среди слез и рыданий родственников и подчиненных. Мой пепел вываливался из печи и приветствовался метлой и совком, а затем сбрасывался в мусорный бак.
Пожилой джентльмен в соседнем кресле повернул голову и удивленно посмотрел на меня. - Ты не стирал и не переделывал?
- Я умылся, - сказал я. - Я сделал это сам.
- А как же твое лицо?- сказал он. "Левый глаз вышел, нос вышел из законного места, а подбородок такой длинный.
Теперь, к своему смущению, я понял, что забыл о своем лице, когда умывался. - Я не менял форму.- Сказал я.
- Твоя семья действительно была упущена, - сказал старик. - Они пренебрегли и стиркой, и перестройкой.
На самом деле, я был совсем один. Мой приемный отец, который воспитывал меня с младенчества, оставил меня год назад, когда понял, что неизлечимо болен, а мои биологические родители были далеко в северном городе, не понимая, что в этот момент я уже в другом мире.
Женщина с другой стороны, которая все это время следила за нашим разговором, теперь изучала мой наряд. - А почему ваши одежды похожи на пижаму?- спросила она.
- На мне похоронная одежда, - объяснил я.
- Погребальные одежды?- Кажется, она не поняла.
- Похоронные одежды - это то же самое, что и погребальные, - сказал Джентльмен.
- "Церемент" звучит лучше.
Я заметил, что их лица были сильно накрашены, как будто они собирались выступать на сцене, а не кремироваться.
Кто-то еще на пластиковых сиденьях начал жаловаться билетеру: “я ждал целую вечность, но еще не слышал, чтобы мне звонили по номеру."
- Они как раз в середине церемонии прощания с мэром, - ответил билетер. - Они остановились сегодня утром после первых трех крематов, и нам нужно дождаться, пока мэр войдет в печь.
- Почему ты ждешь, пока его кремируют, прежде чем нас? - мужчина продолжал пререкаться.
- Я не знаю ответа на этот вопрос.
- Сколько у вас печей?- спросил другой человек.
"Две. Одинп импортная и одна отечественная. Импорт зарезервирован для VIP-вы будете использовать отечественную.
- Мэр-VIP?
“Утвердительный ответ."
- Ему нужны обе печи?
- Он будет пользоваться импортным.
- Ну, тогда почему ты держишь нас?
— Я не совсем в этом уверен-все, что я знаю, это то, что обе печи в настоящее время не работают.
VIP-персона в зоне кресел махнула рукой, подзывая швейцара, и он быстро подошел.
- Сколько времени осталось до прощания с мэром?- спросил VIP.
- Я не совсем уверен. Билетер помолчал. - Думаю, еще немного. Пожалуйста, ждите.
Человее, который только что прибыл, представил обновленную информацию, когда он направился к своему месту. "Если сложить всех городских чиновников, больших и малых, а также из соседних районов и уездов, то это должно составить более тысячи человек, и каждому из них нужно попрощаться с ним, и они не могут идти быстро — им нужно идти медленно, и некоторые захотят плакать.
- Что такого особенного в мэре?- заворчал VIP.
"Начиная с сегодняшнего утра, все главные дороги в городе были перекрыты, и машина, перевозившая останки мэра, двигалась, сопровождаемая несколькими сотнями автомобилей. То, что должно было занять всего тридцать минут, потребовало добрых полтора часа. Главные дороги все еще закрыты, и регулярное движение не возобновится до тех пор, пока пепел мэра не будет возвращен домой.
Если главные дороги перекрыты, другие улицы обязательно будут забиты транспортом. Я вспомнил звук столкновений, когда я шел в тумане тем утром, и сцену хаоса, которую я увидел позже. Потом мне вспомнилась новость о внезапной смерти мэра, которая пару недель назад распространилась по всем газетам и телеканалам. Официальное объяснение состояло в том, что он перенес сердечный приступ в результате переутомления. Популярная версия, распространявшаяся в Интернете, заключалась в том, что мэр перенес сердечный приступ в представительском люксе пятизвездочного отеля как раз в тот момент, когда он достиг оргазма с молодой моделью. Модель была так потрясена, что выбежала в коридор, крича и всхлипывая, забыв, что обнажена.
Затем разговоры перешли к теме захоронений. У тех, кто сидел на пластиковых стульях, был участок площадью в один квадратный метров, тогда как могильники занимали не менее пятидесяти. Может быть, потому, что випы слышали, что говорили пластиковые, один из них громко спросил: “как можно обойтись одним квадратным метром?
- Умирать в наши дни так дорого! один из людей в первом ряду заворчал.
На пластиковых сиденьях воцарилась тишина, когда люди начали приглядываться к роскошному убранству кресел. Пять из шести могильников были установлены на горных вершинах, обращенных к морю, окруженные облаками, самыми возвышенными и внушающими благоговейный страх могилами с видом на океан. Шестая находилась в долине, где густо росли деревья, журчали ручьи и пели птицы, а надгробная скала служила надгробным камнем, пустившим там корни на протяжении сотен тысяч лет. В наши дни все хотят есть органические продукты, сказал он, но это был органический надгробный камень. Из остальных пяти могильных оград два представляли собой миниатюрные копии настоящих зданий-одно в китайском стиле, другое в западном стиле,-в то время как два других могли похвастаться формальными могильными стелами — они не занимались всей этой эффектной ерундой, говорили их владельцы. Последнее застало всех врасплох, поскольку его стела была полномасштабной копией памятника народным героям, с той лишь разницей, что надпись была изменена.
- И это надгробие моё-это я, - добавил он.
” Все это звучит немного рискованно", - сказал другой VIP. - В один прекрасный день правительство может настоять на том, чтобы снести такой памятник.
-Я уже заплатил свои деньги, - уверенно ответил он. - Я не могу позволить этой истории выйти наружу, поэтому моя семья уже выслала дюжину человек, чтобы репортеры не освещали эту историю. Двенадцать - это точно сила армейского отряда, и с командой охранников, защищающих меня, я могу отдохнуть без всяких забот.
В этот момент в зале ожидания зажглись два ряда потолочных светильников, и сумеречный час внезапно превратился в полдень. Билетер быстро направился к входной двери.
Вошел мэр, одетый в черный костюм, белую рубашку и черный галстук. Он шел спокойно, с густым макияжем на лице, черными кустистыми бровями и яркой помадой на губах. Билетер приветствовал его, заботливо проводя внутрь. - Мэр, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее в роскошном VIP-люксе.
Мэр кивнул и последовал за ним. Две огромные двери в приемной медленно распахнулись, но затем медленно закрылись, как только он вошел.
В мягких креслах все стихло. Роскошный номер VIP-класса привел зону кресел к тишине, богатство уступило власть власти.
Между пластиковыми стульями продолжались разговоры, и погребение оставалось интересной темой. Все оплакивали тот факт, что могилы стали еще дороже домов. На кладбищах, которые были ужасно переполнены, несмотря на их отдаленное расположение, квадратный участок все еще стоил вам тридцать тысяч -и с гарантированным сроком пребывания всего двадцать пять лет. Хотя дома стоили дорого, по крайней мере, можно было быть уверенным, что они останутся на семьдесят лет. Некоторые были очень возмущены, в то время как другие были измучены беспокойством.-Что будет через двадцать пять лет?- они волновались. К тому времени цена могильного участка, скорее всего, достигла бы астрономического уровня, и если бы их семья не могла позволить себе заплатить за продление аренды, их пепел просто оказался бы сельскохозяйственным удобрением.
- Умирать в наши дни так дорого! один из людей в первом ряду заворчал.
- Лучше не думать о будущем, - спокойно посоветовал пожилой джентльмен рядом со мной.
Старик рассказал мне, что семь лет назад он купил участок за три тысячи, а теперь он стоит тридцать тысяч. В то время он радовался своей предусмотрительности — если бы он хотел купить его сейчас, он никогда не смог бы себе этого позволить.
- За семь лет цена выросла в десять раз, - удивился он.
Стали оглашать номера брони. Мэр, очевидно, был кремирован, и его урна, над которой был установлен флаг города, была поставлена на черный катафалк, который затем медленно отъехал, сопровождаемый несколькими сотнями седанов, и погребальная музыка начала звучать с перекрытых дорог. Теперь я понял, что в то время как обычные номера бронирования начинались с буквы а, VIP — номера бронирования начинались с буквы V. Я не был уверен, с какой буквы начинались номера роскошных VIP-персон, подобных мэру, - возможно, они вообще не требовали никакого номера.
Вошли шесть VIP-персон с V-номерами. Звонили по множеству номеров, но, как и сказал билетер в синем, там было много "неявок" — иногда по десять или больше "неявок" одно за другим. Теперь я заметил, что билетер стоит в коридоре рядом со мной, и когда я поднял голову, чтобы посмотреть на него, его усталый голос снова прозвучал. - У "неявок" нет могил.
У меня не было ни урны, ни могилы. - Зачем я пришел сюда?- Интересно.
Я услышал, как назвали мой номео, - но остался сидеть на стуле. A64 был вызван три раза, а затем они перешли на A65. Женщина рядом со мной встала. На ней был традиционный саван, и пока она шла, ее широкие рукава раскачивались взад и вперед.
Старик рядом со мной все еще ждал и болтал. Он сказал, что, хотя место его захоронения было в стороне и до него трудно добраться, пейзаж был приличный, с небольшим озером поблизости и несколькими только что посаженными саженцами. Он сказал, что, как только доберется туда, то останется на месте, так что для него не имеет значения, что это далеко и не удобно. Затем он спросил, в каком погребальном саду он найдет мою могилу.
Я покачал головой. - У меня нет могилы.
- Куда ты пойдешь без могилы?- удивленно спросил он.
Я почувствовала, как мое тело встало. Оно взяло меня и покинуло зал ожидания.