Духовник царской семьи о. Николай Беляев незадолго до их трагической гибели записал в дневнике свои впечатления об исповеди царских детей: «…дай, Господи, чтобы и все дети были нравственно так высоки, как дети бывшего царя. Такое незлобие, смирение, покорность родительской воле, преданность безусловная воле Божией, чистота в помышлениях и полное незнание земной грязи – страстной и греховной, меня привело в изумление, и я решительно недоумевал: нужно ли мне напоминать как духовнику о грехах, может быть им неведомых и как расположить к раскаянию в неизвестных для них грехах».
Ольга (убита в 22 года). Старшая дочь Императора Николая II больше всех, по мнению близких, похожая на своего отца, которого она горячо любила и старалась ему подражать.
Когда ей исполнилось 20 лет и она получила право распоряжаться частью своих денег, ее первая просьба была разрешить ей оплатить лечение ребенка-инвалида, которого она часто встречала во время своих прогулок.
Осенью 1914 года Ольга вместе со своей матерью, императрицей Александрой Федоровной, пошла работать медсестрой в военный госпиталь. «Ольга подавала нитки в иголки при первой ампутации, — писала Царица мужу. — Один солдат умер прямо во время операции — такой ужас! Девочки выказали мужество, хотя никогда не видели смерти так близко…»
Татьяна (убита в 21 год). Деятельная, великодушная, опора родителей в страшное время.
В сентябре 1914 стала инициатором создания комитета помощи пострадавшим от войны. Ей было всего 17 лет, но генерала Мосолова поразило, как «активно, разумно и толково» она участвовала во всех делах.
Как мать и сестра стала сестрой милосердия. Она ассистировала при сложных операциях, уверенно и умело перевязывая тяжёлые раны, проявляя заботу о простых солдатах. Доктора отмечали, что им редко приходилось встречать такую спокойную и ловкую хирургическую сестру.
При переводе Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург перед Александрой Федоровной встал тяжелый выбор – ехать с мужем или остаться с тяжело больным сыном. И она поехала с мужем, оставив Алексея и Анастасию на попечении Ольги и Татьяны, потому что знала, что может на них положиться.
Великие Княжны Татьяна и Ольга на дежурстве в госпитале
Мария (убита в 19 лет). Те, кто помнил Александра III, говорила, что эта его внучка была необыкновенно на него похожа. Она отличалась большой физической силой и мужеством.
В феврале 1917 года, когда в Петрограде начались волнения, а государь еще был на фронте, она вместе с матерью вышла к охранявшим их войскам. Вдали слышались звуки выстрелов, бунтовщики могли напасть на дворец. «Царица и её дочь переходили от одной шеренги к другой, ободряя солдат, забыв о смертельной опасности, которой подвергались», — вспоминала фрейлина Анна Вырубова.
Анастасия (убита в 17 лет). Младшая, веселая, полная жизни девочка, она даже в тяжевые дни ареста и ссылки находила поводы для радости, вызывая улыбки на лицах своих близких.«Теперь чудная погода, солнце так хорошо светит!», «Я больше всех загорела, прямо акробатка!», «Упала с качелей — такое замечательное было падение!» - трудно поверить, что это слова из писем, посланных из заключения.
Алексей (убит в 13 лет). Царь и Царица вымолили Наследника у Бога по предстательству святого преподобного Серафима Саровского. Но его тяжелая болезнь, гемофилия, как бы стала предсказанием судьбы России в 20 веке. Он научился с терпением переносить ее и готовился стать Государем: «Когда я буду царем, не будет бедных и несчастных, я хочу, чтобы все были счастливы».
В пасхальные дни 1917 года, когда вся семья уже была под арестом, пьяные матросы насмещливо кричали гулявшему в саду Цесаревичу: «Эй ты, будущий царь!» Он посмотрел на них и вдруг сказал: «Христос воскресе, братцы!» И матросы, вытянувшись во весь рост, ответили: «Воистину воскреcе!"
Император и Цесаревич на фронте
Эти дети выросли в любви своих родителей и сами научились любить. Об этом напоминает снимок, сделанный в 1917 году. Великие княжны переболели тифом, и их пришлось остричь. Чтобы сестры не переживали из-за потери волос, Алексей попросил, чтобы его тоже обрили наголо.
Они навсегда останутся для нас молодыми, такими, какими мы видим их на пожелтевших от времени фотографиях.