На прошлой неделе я ездил в Болонью. Было дождливо, и хоть по историческому центру тут можно гулять и без зонтика – кругом балюстрады, это не особенно приятно. Холодно. Надо или сидеть в уютном кафе, периодически делая перебежки до соседнего, или гулять по музеям. Конечно же, первым делом я отправился в местную пинакотеку. Почему-то раньше я там не был. Видимо снобизм жителя мегаполиса срабатывал – «да что там может быть особенно ценного в этой губернской картинной галерее». И зря. Совсем зря. Еле ушел оттуда. Шикарная коллекция. Несколько раскрученных имен вроде Джотто, Рафаэля, Тициана, о которых слышали, наверное, все. А еще масса отличных художников, чьи имена нам почти не известны.
Но вообще я хотел отступить от случайно зародившейся темы этого блога «ню в искусстве» по другой причине. Пармеджанино! Франческо Маццола по прозвищу Пармиджанино. Мой бог, это надо видеть!
Святая Маргарита смотрит на Христа, сидящего на коленях матери. Слева – святой Петроний, епископ и покровитель голода Болонья, справа – святой Иероним. Ну а сзади – архангел Михаил. Интересно изображен, да? Я сначала подумал, что это Иоанн-креститель, но приглядевшись, вы увидите за спиной крыло. А вон и дракончик внизу справа! Хотя, дракон являлся и к святой Маргарите.
Странное сочетание персонажей – это пожелание заказчика, монахинь ордена святой Маргариты. Они хотели увидеть перечисленных в договоре персонажей и уже задачей художника было решить, как это обыграть. Получилось великолепно. Отлично построенный перевернутый треугольник композиции, ничего лишнего – всё строго по делу, согласно описаниям святых и пожеланиям заказчика. Но в каждой фигуре движение и эмоция. От взгляда огромных глаз улыбающегося Михаила трудно оторваться, с какой грацией он держит крест и связку веревок в руке – видимо, символы страстей Христовых. А младенец и Маргарита вообще завораживают удивительно переданным чувством! Идеальные лики возрождения. Разобравшись с содержанием, подтексты можно находить бесконечно. А еще приглядитесь к пропорциям, какие у всех длинные шеи. Вместе с нарочитой элегантностью, это еще один из признаков «маньеризма». Сознательное искажение формы, попытки передать сложные, необычные движения. Смотрите на еще одну работу Пармиджанино, «Мадонну с длинной шеей». Как здесь уход от реальных пропорций бросается в глаза:
Это одна из последних работ художника. Он ее не закончил, говорят, был не вполне доволен результатом и не мог решить, как продолжить.
Маньеризма в Болонской пинакотеке много, и, мне кажется, Пармеджанино первый из его безусловных представителей.
Художник прожил в Болонье не долго. Бежав сюда из разграбленного Карлом-V Рима, он работал в доме старого знакомого. Вазари пишет о нескольких месяцах, но потом перечисляет девять написанных здесь работ. Не считая гравюр и бесчисленного количества рисунков. А потом говорит, что Пармиджанино мало работал… Мой бог, сколько ж тогда много? Так что указанные в других источниках четыре года звучат более правдоподобно.
Интересна история его бегства из Рима. Когда начался разгром города, Франческо работал над Мадонной и Крестителем. Он трудился в мастерской, не обращая внимания на шум и крики, рискуя попасть в неприятности. Но когда немецкие солдаты ворвались в его мастерскую, они были так впечатлены картиной, что не только ни тронули художника, и его вещей, но и взяли Пармиджанино под свою защиту. Вот та картина:
Это у вас на мониторе она просто хорошая картинка, а вживую – это ростовые фигуры, которые в близи занимают почти всё ваше поле зрения. А теперь представьте, что это не в музее или церкви с высоченными потолками, а в студии художника. Производит действительно сильное впечатление. Окно в другой мир.
Пармиджанино в этот момент 23 года.
Франческо родился в Парме в 1504 году. Малолетним ребенком он остался на попечение двух своих дядей. Счастливое стечение обстоятельств – они были живописцами, а ребенок оказался одарен и заинтересован тем, чему его могут научить близкие. Когда родственники поняли, что уже не могут дать ему большего, ему стали нанимать учителей. Искали лучших. Интересно, что Вазари пишет, что дяди старались «придержать» мальчишку, чтобы он не перетрудился.
В 16 лет Франческо из любопытства пишет свой автопортрет в выпуклом зеркале, какими в те времена пользовались парикмахеры. Взгляните на это, мальчишка взял половинку деревянного шара такого же размера как зеркало и написал на нем всё в точности как он видел. Все искажения перспективы переданы удивительно точно.
Вместе с этим автопортретом и еще несколькими работами в 1520 году он поехал в Рим. Он хотел учиться у великих мастеров и видеть Рафаэля и Микеланджело, о которых так много слышал.
И удача улыбалась Франческо. Через знакомых удалось показать его работы нужным людям и юным талантом заинтересовался Папа. Появились заказы и деньги.
Пармиджанино был хорош собой, это хорошо видно по автопортрету. Он любил играть на лютне, и, как пишет Вазари, «рука его, и талант настолько этому соответствовали, что он обладал и в этой области не меньшим превосходством, чем в живописи».
Но было и еще одно увлечение – алхимия. И мечта заморозить ртуть.
Много веков алхимики считали ртуть главной составной частью всех металлов и полагали, что если жидкой ртути возвратить твёрдость при помощи серы или мышьяка, то получится золото. Франческо хотел богатства.
В конце концов эта страсть поглотила его настолько, что он почти забросил живопись, растрачивая все свои деньги на необходимые для опытов материалы и оборудование. Постепенно он превратился в нелюдимого, мрачного человека со всклокоченными бородой и волосами. Его стали сторониться и знакомые, и заказчики. А в 1540 году Пармиджанино отравился ртутью. Как пишет Вазари: «напали на него тяжкая горячка и жестокий понос, вследствие чего через несколько дней он отошел к лучшей жизни, положив тем самым конец тягостям мира сего, в котором не познал он ничего, кроме тоски и докуки. Он пожелал быть погребенным в церкви братьев-сервитов, … и как завещал, так и был похоронен голым с архипастырским крестом на груди. …и было это большой потерей для искусства из-за того изящества, единственного в своем роде, какое руки его придавали всему, что он писал».
А ртуть удалось заморозить через 200 лет – это сделал Ломоносов. Но золотом она так и не стала.
Так что, будете в Болонье, обязательно зайдите в Пинакотеку. Тут много интересного.
Подписывайтесь на АРТ-пятницу! Каждую неделю новая история.