Их уже давно нет. Да что это я, так давно, словно и не было никогда. Потому что тех, кто их знал и дружил с ними тоже нет. Потому что те, кто их помнит, скоро сами уйдут за непроницаемый занавес. Старые фотографии, несколько писем, адреса в записной книжке, заметки на полях зачитанной до дыр книги. Держатся в битве с ветхостью шерстяные носки, что связала мне она, да шахматная доска, за которой он проводил вечера, придумывая и решая шахматные задачи. Время.
Ох уж это время. Мы не замечаем его в юности, торопимся жить. Подгоняем секунды, чтобы потом горько сожалеть об этой своей торопливости. Все через это пройдут. Все, кто способен понимать суть своего прихода. Иным это всё - пустые хлопоты.
Жизнь идёт и проходит, но...
Но остаются дела. Те самые нематериальные проявления человечности, которые нефотогеничны, которые нематериальны, которые и являются мерилом успешности твоей персональной попытки жить. Могилы снесут трактора через столетия, потому что землю - живым. Да и кто там будет смотреть-то за ними? Потомки разъедутся по городам и весям, а то и по другим звёздным системам. Гранит тоже имеет возраст смерти, это даже если могильной плите удастся уцелеть в битве с девелоперами. Что же останется? Останется энергия, как известно, она просто меняет вид.
Меня упрекнули тут недавно, что в рассказе об одной конкретной жизни я слишком обрывочно описал её, как будто в калейдоскопе прокрутил, а узор какой сложился, такой и сложился. Я не осуждаю недовольных, вероятно у них всё идёт постепенно, от рождения к смерти. Их личное право. Моим героям повезло больше (повезло?). Русские горки, которые у нас называют американскими, вот что такое их жизнь. Ни вязание, ни сказывание сказок, ни долгие вечера за шахматной доской и чайные церемонии не смогут описать головокружительность переменчивости их жизни. Я сам прикоснулся к чуду только немного, как внук, хоть и любимый (да простят меня двоюродные братья). И теперь, восстанавливая их жизнь по кусочкам, я рассказываю историю своей семьи, потому что для меня эта история и есть - единственная правда о стране, которую мы потеряли. Я не сожалею об этой потере, я констатирую факт. Мне хорошо в дне сегодняшнем, равно как было хорошо в советском детстве, просто потому что я не ищу виноватых, я не ругаю строй, не обвиняю правителей, не плюю на святыни народа, который всегда находил в себе силы для подвига, что боевого, что трудового.
Итак, Николай Александрович Сальников (урождённый под пока неизвестной мне фамилией) 1904 года 18 декабря. История с фамилией весьма интересна, и однажды я найду в себе силы, чтобы написать её. Но в даном повествовании это не столь уж и важно, хотя...
Отчим Николая, благодаря которому у нас теперь эта фамилия, пришёл в семью именно с этой целью, и более нигде в анналах не упоминается. Прабабушка Полина Генриховна умело спрятала свою девичью (девичью ли?) фамилию этим мезальянсом.
Дед рос, рос, рос и вырос. Смешная фраза получилась, но он мне дед, и в те годы он рос. Пусть останется так.
Образование? А какое он мог получить образование, если мать его знала четыре языка, любила театр, танцы и книги? Только самое лучшее, из предложенного в то время. Достаточное, чтобы в 30-ые годы стать главным редактором газеты "Рабочий Кронштадт". Жизнь забиралась на горку, горизонт отодвигался, перспективы были радужными. Жена и дочь души в нём не чаяли, мама гордилась сыном, но тут случился 1939 год и 58 статья. Кто нашептал в органы и что инкриминировали, мне не ведомо, хотя "ищи кому выгодно", а получившие разгон для карьеры нашлись.
Арест, суд, ссылка в Казахстан, отказ жены от "врага народа" и переезд её с дочкой в Ташкент. И тут начинается странное. Ссылка в те годы - наказание редкое, но не обращая внимание на наблюдение органов за ссыльным, жена отправляет к нему на лето дочь. Это как бы странно. Зацепившись за эту странность я стал распутывать клубок других странностей, и они меня привели к интересным выводам. Но про это будет другая история.
А мы вернёмся к пассажирке, что сидит рядом с дедом в тележке русских горок.
Елена Дорофеевна Сальникова (по первому мужу - Мизернова, в девичестве - Бондаренко) - моя бабушка.
Её тоже покидало так, что будь здоров. Три ребёнка от первого мужа, Западный Казахстан (что они там все делали?), война, вдовство, встреча с дедом, любовь, запись о браке в 1944 году в феврале и рождение моего отца в 1944 году 1 мая. Да-да, я знаю, что срок маловат, ну так ведь живые люди были.
И роли в народном театре и сказки на покосе, которыми все в часы отдыха заслушивались, и песни, которых она знала превеликое множество. А ещё постоянные переезды. И она не побоялась стать женой "врага народа" и за это ей огромное спасибо от меня лично.
Русские горки - вот что такое жизнь. И пожалуй, в истории любой семьи в нашей стране (да и в любой другой) это единственный сюжет. И память о людях, которые пришли однажды из "великой пустоты" ( в кавычках, потому что не пустоты), останется не в памятниках на погостах, а в моих рассказах, чтобы все, кто прочтёт эти рассказы, знали про моих предков.
Если можешь, то должен. Никто, кроме нас, не оставит память о нашем времени, не расскажет тем, кто придёт после нас, как мы жили. Историки изолгут историю, потому что им прикажут это сделать в угоду интересам власти. Историю человечества пишут не они, а мы сами, передавая из поколения в поколение память о тех, кто и составляет наш Род, и только это делает нас Народом.