[ Предыдущие Главы здесь - - - >
Глава 1 , Глава 2 , Глава 3 , Глава 4 , Глава 5 , Глава 6 , Глава 7 , Глава 8,Глава 9 , Глава 10 , Глава 11 , Глава 12 , Глава 13 , Глава 14 ]
Пока шли, старик завершил рассказ. В том письме он так и не решился признаться Катюше в любви. Но просил о встрече: готов был приехать, хоть на следующий день после ее положительного ответа. Разговор к ней был крайне важным.
Каждый день проверял почтовый ящик. Ходил на почту: справлялся о телеграммах. Только через две недели пришел ответ. От мужа Катюши. Смеялся, унижал, грозил ребра переломать, если еще раз жену потревожит. Как сейчас помнит старик последнюю строчку письма: “Идиотом был, идиотом и останешься. На такого, как ты, ни одна женщина ни в жизни не посмотрит.”
Это письмо молодой Витька разорвал в мелкие клочки. А потом напился до беспамятства. Утром на завод не пошел. И на следующий день - тоже. Уехали возмущенные телевизионщики без своего сюжета. И уговоры начальства не помогли. Стучали в двери, караулили возле ликерно-водочного. “Опомнись! Приведи себя в порядок!”, “Ты же - комсомолец!”, “Витька, не дури!”
А Витька покупал новую бутылку, и только через месяц, когда деньги стали заканчиваться устроился разнорабочим. Кадровик с большим удивлением прочитал две последние записи в трудовой. Как говорится, от сумы до тюрьмы…
В тюрьму, к большой своей удачи, Виктор Петрович не попал. Но чем его загубленная жизнь была лучше сырой промозглой одиночки?
Через два года похоронил мать. Соседки плакали и вздыхали: молодая, жить да жить. Умирала на руках Виктора Петровича. Уродливая ненависть в каждой морщинке. Не боль пронизывала ее тело, а злоба и отчаяние. Это ты из меня всю жизнь по капельке высосал, ирод! Все силы свои тебе отдала. Всю любовь. Алкоголик проклятый!
Людей на похоронах было немного. Разошлись быстро. Поминок не устраивал: не на что. Только сбегал за бутылкой. Почтили память усопшей с двумя могильщиками. Уходя, встал на мягкие сырые комки. Хотел упасть, покаяться, жрать землю. Даже это сделать не решился. Только плюнул, и раскачиваясь, поплелся домой.
Пить бросил спустя двадцать три года. Когда диагностировали эту дрянь. И то, не сразу. Еще четыре года тянул: случались рецидивы. Тянул, тянул и дотянул. Лечить уже было нечего. Только ждать. И вот этот день настал.
Старик зажмурился: восходящее солнце жгло роговицу. Надавил трясущимися пальцами на веки. В ушах стоял гул. Он нарастал с каждой секундой. Интересно, может ли дух упасть в обморок?
Он медленно поднял голову. Проводник снова перевалился через перила. Да что ж там такое? Нетерпеливый “турист” забыл про навалившуюся слабость, и прыжками перемахнул через рельсы. Проводник заторопился его остановить, но Виктор Петрович был непреклонен. Он с силой навалился на заслоняющего путь юношу, и толкнул его так, что тот едва устоял на ногах. Добравшись до перил, старик вцепился в них всей оставшейся мощью.
Туман рассеивался. Ветер забавлялся, трепал седые жидкие волосы, словно хохочущий младенец. Где-то там, далеко внизу простиралась серая пыльная магистраль. Спокойная, еще не потревоженная многочисленными железными табунами, не скованная нервными гудками и душной суетой.
По размеченным дугам ползла вереница черных муравьев. Они шагали чинно и размеренно, никуда не спеша. Их сопровождал оркестр, и солнечные лучи отскакивали от латунных инструментов белыми вспышками. Ветер заглушал музыку, но до слуха Виктора Петровича то и дело доносились занудные стоны труб.
В центре процессии ползла длинная коричневая сороконожка. Старик отпрянул от перил:
- Это гроб!
- Да, Виктор Петрович, - спокойно кивнул Проводник.
- Значит, все? Я умер?
Юноша рассмеялся:
- Ах, Виктор Петрович! Наша поездка вселила в Вас веру, будто все происходящее касается непосредственно Вашей скромной персоны. Нет, спешу сердечно заверить, что сия картина не из числа экспозиции работ художника Акимова.
- Значит, я все еще жив?
- Вы все еще в коме, Виктор Петрович. Считать это положение жизнью… сами понимаете, затруднительно.
Старик хотел было задать новый вопрос, но лишь проглотил воздух. Он развернулся спиной к перилам, и стал обдумывать какую-то мысль. Проводник проявлял невиданное чувство такта, и только молча наблюдал, как процессия скрывается в тени моста.
Когда звуки оркестра окончательно стихли, старик отважился спросить:
- А неувиденные возможности? Что я упустил на сей раз?
Проводник широко улыбнулся, и заговорил особенно мягким голосом:
- Вы - мой самый лучший Скрудж! Никто еще сам не задавал подобных вопросов.
- А у вас было много... “пассажиров”? - старик сделал паузу, подбирая последнее слово.
- Немало. Но какое это имеет значение? Каждая история - уникальна. Незабываема. Воистину, у меня лучшая профессия в мире!
Проводник подскочил, как игрушка на пружине, вылетающая из тесной расписной коробки. Он возвел руки к небу, потом лениво потянулся, и зевнул в рукав:
- Моя смена подходит к концу. Как и наше путешествие. Пойдемте обратно, и я отвечу на Ваш последний вопрос по пути.
