Меня всегда покоряют легенды любого народа, хранящие в себе незыблемые Истины доблести самого народа. Я очарована Кодексом чести чеченского народа. Честь! Во многих это слово забыто, затёрто ленью и равнодушием. По легендам чеченского народа родилось произведение "Бал Чести". У каждого народа есть свои герои, слава, завоёванная в кровопролитных битвах. Абрек Зелимхан - почитаемый герой чеченского народа. Абреки, это герои, как и Робин Гуды, защищающие простой народ. Задушенные поборами царских слуг, чеченский народ, как и многие, бедствовал. Абреки отвоёвывали народное добро и возвращали народу. Восстание тонуло в людской крови. Но и убитый Залимхан зажигал отвагу в людских сердцах. Многие тысячи лет предки вайнахов были язычниками. Поклонялись целому сонму богов, начиная от богини плодородия Тушоли до бога солнца Дели-алха. Религия, ислам, в Чечню пришла из Дагестана в средние века. Одной из главных причин стала борьба чеченцев против наступавшей на их православной Российской Империи. Чеченцы рассуждали: "Мы боремся против русского православного царя, значит боремся и против его веры. Поэтому примем же ислам!" В те времена среди чеченцев было мало мусульман. Лишь с конца XVIII века мусульманство начало широко распространяться среди вайнахов. Дух Зелимхана бродит по Кавказским землям, вспоминает, разговаривая со Стихиями Природы, восхищаясь красотами родного края, печалясь о потерях и предательстве. его странствующая Душа не знает покоя. И только воспоминание о чести наполняет душу спокойствием и радостью.
Бал Чести
По легендам чеченского народа
Кавказ берёг всё, что вершил народ,
И что земля хранит в горах и Ветрах,
Что накопил за жизнь здесь каждый род:
Любовь и радость, боли километры.
И всех живых, ушедших грел теплом,
В стихиях грел их все воспоминанья…
Их мысль порой летела, словно гром,
Желанья обнажая и Страданья.
Стихии, словно Ангелы Земли
Всем помогали истинной любовью:
По Временам весь клад Души несли,
Не подчиняясь злобе и злословью.
Во всех живых Вода жила, во всём,
Огонь пылал, коль Воздух стлался рядом,
Они встречались часто вчетвером,
Считали что беседы, как награда.
И Душам, будто светочам в ночи,
Вновь Воздух помогал взлететь на скалы,
Вода с Огнём дарили им лучи
Для светлых сил, от горести уставших…
И только Честь молчала, сторонясь
Всех разговоров и таила мысли,
Но вглядываясь цепко, не страшась
Вновь уходила к неизвестной выси,
И слушала под звёздной немотой
То вздохи Духов, то Земли волненья,
И связь держала с каждою Душой,
Которые хранят её творенья.
Абрека Зелимхана* светлый Дух
Бродил по скалам, замирая в выси,
В селеньях слушал, как кричит петух…
Воспоминанья зрели в нём и мысли.
Веденский округ – милые места,
Как будто был вчера мятеж в аулах,
И замерзала птицей красота,
Но честь стояла с каждым в карауле.
Восстанье было за любой горой…
Он помнил всё, все разоренья с болью,
Простой народ, как истинный герой,
Смывал позор своей горячей кровью.
Абреки – Робин Гуды!
Свой народ
Опять спасали смело своей жизнью,
Чтоб мирный над Чечнёй всходил восход
И стлался оберегом над Отчизной.
И вихрями Абреки налетев
На царских слуг, на богатеев жадных,
(Тех, кто народ обворовать успел),
Наказывали злобу беспощадно,
Чтоб дети не страдали, бедняки –
Абреки ценности с деньгами
Им возвращали!
Чтили земляки
Защитников-абреков со слезами.
Скрывали от солдат и от властей…
Не отыскать в Чечне вам человека,
Кто мог не знать о времени страстей,
И о деяниях чеченского абрека,
О царских кознях, о поборах власти…
И застонал абрек своей душой,
Он помнил все пришедшие напасти
Тех слуг, что разоряли край родной.
** Зелимхан после революции 1917 года почитался как герой
национально-освободительной борьбы, выразитель
интересов горской бедноты, каким он и был.
О нем было написано несколько книг, а киностудия
«Восток-кино» сняла о подвигах Зелимхана немой фильм.
Дух Зелимхана стлался над водой…
В ней отражались небеса и звёзды,
Боль с гордостью увидел над рекой,
И ощутил в своей душе он слёзы.
И мысль Зелимхана потекла,
Сливалась как волна она с волною,
Печаль его струилась в ней без зла,
И восхищалась зримой красотою:
– О, горная река святого края,
Ты холодна, как айсберг ледников,
В тебе восход звездою замирает
И корабли из белых облаков.
В тебе заката огненные птицы
Багрянцем заплетаются в волну,
И отражаются лучи зарницами,
Высвечивая песней тишину.
Хранишь в себе событья вековые,
В зеркальной глади красоту хранишь,
Сраженья в волнах прячешь боевые,
Просторов звёздных ласковую тишь.
Река Аргун на Северном Кавказе:
Сквозь древние аулы твой пробег,
Не рассказать о красоте в рассказе,
В реке Сунже дом отражён, ночлег.
Поведать Терек мне о многом сможет,
И Ансалта… здесь каждая из рек
Своей красой, величием тревожит,
За всё им благодарен человек…, –
Абрека Дух взирал и наслаждался,
И верой наполнялась вновь Душа,
Рассвета своей родины дождался!
И обходил ту землю не спеша,
Присел он на валун. И думы юны
Парили, словно ласточки вокруг,
Он будто в руки взял пондар,* и струны
Запели, издавая чудный звук.
И голос Зелимхана по просторам
Полился, словно быстрая река,
И ожила история узором,
Что словно клад покоилась в веках:
*Пондар (пондур) один из самых древних национальных
инструментов вайнахов
Вайнахи – (чеч. вайнах, ингуш. вейнах — «наши люди») —
термин, под которым в современном кавказоведении понимают
большую часть носителей нахских языков: чеченцев
(самоназв. нохчий) и ингушей (самоназв. галгай).
– Давным-давно Луна играла в реках,
В разливах Терека, большой Сунжы…
Надёжно слава закреплялась в предках,
Не ведая предательства и лжи.
Вода дружила с горным сильным Ветром,
Огонь и Честь с друзьями заодно,
Так век за веком с ночи до рассвета
Кавказ пьянил, как терпкое вино.
И каждая Стихия помогала
Всю красоту вплести умело в край:
Огонь и Ветер, и Вода немало
Трудились, чтоб создать в округе рай!
И Честь трудилась над душой и мыслью,
Тушила месть в обиженных сердцах,
И помогала жизнь свою осмыслить,
Чтоб эхом лишь любовь жила в горах.
Стихии зрили, где нужна подмога,
Когда разлука по Чечне плыла,
Встречались часто вместе на дорогах,
Ведь дружба сплав металла, не стекла. –
Он пел и пел, под ноги Ветер стлался,
Они с Водой сидели у Огня,
Дух Зелимхана их обнять пытался…
В Душе их помощь бережно храня.
Он чувствовал Стихий воспоминанья,
Их дружба покоряла и влекла,
Она была важна для Мирозданья,
И всем живым основою легла.
– Мне расскажите, как вы жили раньше,
Дух Зелимхана тихо попросил, –
Ведь человека вы намного старше,..
Где накопили вы надёжных сил?
И Ветер сообщил: – Во мне есть Знанья.
Я расскажу, поведаю про жизнь.
Ведь все Стихии – это связь с желаньем.
Общенье с нами надо заслужить.
В горах встречались в небольшой пещере,
Рассказывая о своём житье…
Плескался у подножья чистый Терек,
Висели облака на острие,
Как будто стая птиц зависла в небе,
Качал я их в своих больших руках,
И оторвавшись, облако, как лебедь,
Летело плавно прямо на закат…
Вплетала Мать-Природа в косы речек
Дубравы, горы, солнце, облака,
От красоты вздыхал украдкой Вечер –
Краса в горах Кавказа велика… –
И Ветер замолчал, легко качаясь
На ветках алычи в крутых горах.
Вода струилась, лишь слегка печалясь,
Огонь горел в друзьях, во всех словах…
Дух Зелимхана видел: вся природа
Единство и гармония Стихий,
И в этом мудрость прячется, свобода,
Важны в ней даже малые штрихи.
Абрек внимал душой журчанье речек,
И разговоры Ветра и Огня,
Что их Союз Любви как небо – вечен!
Всё данное Природою хранят.
Вода сказала: – Где шумит камыш,
Найдёте там меня, коль надо будет,
Где гладь реки замрёт, как неба тишь,
И где в порогах я гремлю, как бубен.
– Я в трепете листвы живу, друзья, –
Промолвил Ветер, прикасаясь к скалам, –
В долинах средь цветов и меж репья,
И высоко в горах – в их перевалах.
Огонь отметил: – Там я, где есть дым,
И в очагах семейных, в чащах леса,
Я всюду появляюсь молодым,
Решительным, и дым – моя завеса.
Природа-Мать вложила в нас задор,
Любовной силой наделила редкой,
И во владенья отдала простор,
С Землёю нитями связала крепко.
Чтоб всё живое силой неземной
Питали, исцеляя светом Души,
Чтоб человек согревшись добротой,
Умел благодарить и мир не рушить.
Спешим всегда друг другу мы помочь,
Мы встретимся опять в своей пещере,
(Как все дела сумеем превозмочь),
Чтоб любоваться на игривый Терек.
И только Честь молчала, затаясь,
Не ведая прощальных слов и лести,
И тихо удалилась, помолясь,
Чтоб приготовиться для Бала Чести.
Вновь Зелимхан поднялся над горой
И оглядел красоты гор, ущелий…
Воспоминанья хлынули волной,
И боль с печалью ярко загорелись.
А думы плыли, словно облака,
Он вспомнил, кто же горький след оставил?
И мысли, словно тихая река
Струились, иль носились птицей в стае:
«Папахами на горных склонах снег,
Он жарким летом пики гор скрывает,
Где бег времён из века в долгий век
Свои зарубки в скалах оставляет.
Хромой Тимур оставил смерти след
Жестокостью.
Вайнахов* подвиг славен
И доблестью, и стойкостью в ответ!
Тот подвиг в песнях илланча* прославил!
И Халифат прославил времена,
Касаясь имени Абу-Бакра-Сиддика*…
И скалы чтят Героев имена,
Как чтит свой Род Мудрейший и Владыка…»
*Илланча – исполнитель народного эпоса на дечик-пондаре
Абу-Бакр-Сиддик – Пророк
Вздохнул вновь знаменитый Зелимхан.
Он знал все тайны рода и народа,
Он в дружбу верил, отметал обман,
Всех благ дороже он ценил свободу.
Свободою считал теперь ислам!
Сроднился с ним, как с матерью, с судьбиной,
Ему он верил, как родным горам,
Ведь с ними был он связан пуповиной.
Он вместе с Ветром шёл по временам,
И вспоминал народные преданья,
Гласящие о том, как здесь ислам
Всех покорил любовью и вниманьем:
«…Увидел дерево старик в лесу,
(Аллаху дерево не поклонялось),
Чтобы срубить природную красу,
Старик топор взял острый для начала.
Шайтана повстречал он на пути,
И тот взмолился: – Не руби ты древо!
Пять золотых ты сможешь, верь, найти
Наутро под подушкой, слово верно! –
Старик поверил и пошёл домой:
И каждый день пять золотых имея,
Он оценил в своей семье покой
И жил с размахом, жизнь свою лелея.
Покой растаял, будто грянул гром –
Не обнаружив злато под подушкой,
Отправился он к древу с топором,
Топор вертел в руках он, как игрушку.
Непримиримый взор горел огнём!
Топор сжимали мускулы стальные,
Протест пронзал всё тело, как мечом:
Хотел иметь он радости земные!
Шайтана снова встретил на дороге,
Старик вскричал: – Я дерево срублю!
Мне ни к чему на старости тревоги,
Обмана твоего не потерплю!
Шайтан в ответ: – Легко с тобою справлюсь,
В тебе живёт лишь алчность, старикан,
А не Аллах! И я теперь избавлюсь
От слова своего! Я твой капкан!
Ты не помеха! Рад, что я не нравлюсь!
Ведь потерял всю верность ты, старик!
Как в ураган теряет лик Планета…
В тебе давно луч святости поник
Как и во мне! И ты живёшь без света!»
Предательство, как ржавая пила,
Разъединяло дружбу всех народов,
Ведь в царских слуг вся вера умерла,
И стал ислам, как вечная свобода.
В нём кодекс чести покорил сердца,
Как будто тайны приоткрыл завесу,
Они в Аллахе ведали Творца,
Придав значенье своей жизни, веса…
С тех пор чеченцев называют «нохчи»* –
Потомки Ноя! Так гласит молва,
Торопится Легенда в день и к ночи,
И манит, вечной Памятью живя.
Ведь кодекс чести – это нохчалла:*
Чтоб гостья обогреть в ночной дороге.
Чтоб гордость самолюбие не жгла,
Есть святость к другу и его тревоге.
И почитанье женщины, где честь
Всегда была превыше всяких званий,
И уваженье к старшим в своде есть –
Забота зрима без напоминаний.
По кодексу – не копят тут обид,
Прощение всех благ превыше ставят,
(Быть может, встреча в Судный День страшит?)
И дружбу меж народами здесь славят!
«Ты приходи свободным» – говорят,
Нет внутренней свободы в мире слаще!
Так в кодексе слова огнём горят,
Чеченец с детства к нохчалла* причастен!
*»Нохчи» или «Нохчо» – чеченец, сюда включён весь спектр чеченца.
Это своеобразный кодекс чести, слово, состоящее из двух корней:
«Нох – имя Ноя в Коране, и «чи» – образовательное от слова «цiи» (кровь),
Отсюда, буквально: Нохчи – кровь Ноя.
"Нохчалла" - это все особенности чеченского характера в одном слове.
Несётся время серной по столетьям,
В вершинах стылых соколом паря.
Вкрапляя в души горцев долголетье,
Бросая славу, словно якоря…
В безбрежной синеве белеют горы,
Но и лесистых гор не перечесть,
И гордостью горят у горцев взоры,
Лелея предков память, славу, честь.
Огонь бродил из века в век, как воин,
Сжигал несправедливостей накал,
Сгорал и тот, кто выжить был достоин,
Огонь в сердцах всю трусость выжигал...
Бродяга Ветер крыши рвал в аулах
И бедность своей лаской остужал,
Стоял он часовым тут в караулах,
И славу нёс, чтоб Воин не скучал.
А Мать-Вода поила и дарила
Любовь свою, не ведая преград,
Вливала чистоту в чеченцев, силу,
Чтоб в душах горечь охладить утрат.
Поила долы, возрождая к жизни,
Где пламенем старались сжечь мятеж,
Чтоб День такой не стал в той битве лишним,
Поила для любви и для надежд.
Встречались снова все Стихии вместе,
Но только Честь не возвращалась к ним,
Её вокруг искали, в поднебесье,
Ведь рядом с нею день был несравним!
Знал Зелимхан о том не понаслышке:
Превыше Жизни Честь была в крови…
Она в душе живёт, как Свет Всевышнего,
Но если нет её – то не зови.
С пробитым сердцем только серна скачет,
А человек бледнеет, жалок взгляд.
Волк рвёт стрелу зубами, не иначе,
И на врага бежит, глаза горят…
Бесправное животное убито,
И лишь Душа продолжила свой бег…
Здесь с Честью слава не была добыта,
Тут Хитрость свой поставила ковчег…
Алмасты* наблюдали ход событий,
Порою помогали, чем могли,
Пугали их века кровопролитий,
Где лучшие из лучших полегли…
Вливались в жизнь земную все Стихии,
Сходились снова, чтоб убрать беду,
Они не раз ту землю воскресили,
Что гибла под жестокостью в бреду.
И только Честь к тому не возвращалась,
Кого покинула лишь только раз…
Она в том сердце в пепел превращалась,
Живя внутри души не напоказ.
*Алмаст – снежный человек
Марали Зелимхана часто грязью –
Абреку помогала выжить Честь!
И он гордился этой крепкой связью,
Свободу лишь она могла принесть!
И Честь шептала горячо и тихо:
– Вы можете сходиться вновь и вновь
Огонь, Вода и Воздух – ваша прихоть
Дарить надежду, согревая кров.
Тот, кто однажды с Честью расстаётся,
Не встретится со мною никогда!
Он без меня навеки остаётся,
Не властны здесь ни Воздух, ни Вода.
Огню не выжечь этот миг разлуки,
Из Памяти не вытравить тот след,
Не взять того «героя» на поруки:
Погас в нём Совести волшебный свет.
Бал Чести мой присутствует в пожарах,
В морях и реках, в звёздной вышине,
И Честь живёт, порой, в смертельных ранах,
На горных тропах, чаще – на войне.
Пока Душа живёт – и Честь – наградой!
И Ветру эту силу не сломать!
Для труса станет Честь – лишь сущим адом,
Но с Честью смерть приемлет даже мать!
Вздохнул вдруг облегчённо Зелимхан.
Он знал, что Честь с народом неразлучна!
Он посмотрел в густеющий туман,
Где кралась ночь за ним тайком беззвучно.
На реки в обрамленье гордых скал,
В лесные дали, в синеву морскую,
Как будто видел множество зеркал,
Что отражали жизнь людей земную.
И успокоился Душой абрек:
Жизнь колесо большой-большой телеги,
Она исколесит Земной свой век,
И прорастут дела все, как побеги…