ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ТВЕРДЫНЯ
В качестве эпиграфа, очередной советский анекдот:
По университетскому коридору чинно шествуют два благообразных профессора, ведя неторопливую беседу. Из-за угла выбегает и случайно толкает одного из них студент, опаздывающий на лекцию. Профессор возмущен.
- Молодой человек! Подойдите сюда... Вы что вытворяете? Как себя ведете? Вы находитесь не на стадионе, а в храме науки. Посмотрите на себя. Это что за внешний вид? Брюки мятые, ботинки не чищены, шевелюра не причесана… Вы позорите высокое звание советского студента!
- Простите… Я не хотел… - студент невразумительно бормочет извинения и оправдания.
- Идите и приведите себя в порядок - брезгливо цедит профессор и поворачивается к своему спутнику.
- Итак, коллега, на чем мы прервались? Ах, да! Так вот, хватаю я эту б… за ж…
Почему я рассказал именно этот анекдот, кто-то уже понял, а остальные, надеюсь, поймут в процессе чтения этой главы.
Весь советский народ, в едином порыве… Ой, ой! Сейчас стошнит! К началу 70-х годов советский «агитпроп» потерпел полное фиаско. Все города и села были увешены плакатами, на которых были изображены канонические лики (преимущественно, профиль Ленина»), красные знамена и рубленные изображения рабоче-крестьян на фоне колосьев, комбайнов и заводских труб. Все это великолепие обычно сопровождалось идиотскими лозунгами типа «Решения XXIII съезда КПСС в жизнь!», «Отдадим голоса за кандидатов нерушимого блока коммунистов и беспартийных», «Пятилетке качества – рабочая гарантия» или просто и не навязчиво «СЛАВА КПСС». Ответственность за форму и содержание этой лабуды с официальным названием «наглядная агитация» несли идеологические отделы райкомов, горкомов и всяких прочих комов вплоть до ЦК. При этом, форма и содержание наглядной агитации строго контролировалась. Из центральных органов рассылались идеологически верные, «рекомендованные» образцы картинок и содержание лозунгов. Всем этим занимались тысячи дармоедов по всей стране. А эффект… Ну, разве что, облезлые стены домов не были так видны. По всем населенным пунктам на площадях были воздвигнуты неисчислимые «Ильичи-куличи». В натуральную величину и огромные, в кепке и без, указующие рукой дорогу к светлому будущему и с руками в карманах. Интересный факт: мой коллега, постоянно ездивший в командировки в малые города и райцентры убеждал, что если пойти в направлении, указанном вождем, то непременно придешь к винному магазину, а если вождь держит руки в карманах, то магазин обязательно будет в прямой видимости. Народ, глядя на это убожество, или испытывал рвотные позывы, или вовсе не замечал агитации, как не замечают фоновый шум. Тот же уровень «идеологической работы» присутствовал на телевидении, радио, в прессе. Глаза и уши советского человека категорически не воспринимали бодрые рапорты о вспаханных гектарах, заложенных в закрома пудах и выплавленных тоннах, а также монотонное бормотание партийных вождей.
В задачи идеологических работников входили не только усилия по убеждению народа, что он идет «верной дорогой», что лучше, душевнее и сытнее Совка на земле места нет. Надо было еще рассказать советскому человеку, как ему повезло, что он родился в советской стране, а не в страшных капиталистических джунглях, где его детей непременно сожрали бы капиталисты, империалисты, сионисты и оппортунисты. Они, ведь, едят детей, это всем известно! Для этой задачи существовали журналисты-международники и доморощенные пасквилянты-карикатуристы. Редкий выпуск периодического издания обходился без звериной морды капиталиста во фраке и цилиндре, с мешком, на котором для непонятливых нарисован знак доллара, без натовского генерала, размахивающего бомбой или зигующих пузатиков со свастикой на рукаве и надписью: «ХДС/ХСС» на пузе - для совсем непонятливых (имелся в виду правящий блок христианских партий ФРГ). Кукрыниксы и Борис Ефимов старались, не покладая рук. Политическая карикатура несколько оживляла унылую советскую прессу, но в целом тоже всем надоела, как назойливая муха. А журналисты-международники периодически веселили народ перлами типа «в Париже весна, но не радует она парижан», или превозмогая удар по обонянию, вытягивали из нью-йоркских бомжей интервью об ужасах жизни в США.
Вокруг кормушки идеологической работы, расталкивая друг друга локтями, толпились «приближенные к столу» и «желающие быть приближенными к столу» писатели, художники, журналисты, деятели науки и культуры разной степени талантливости. От гениальных до полных бездарей. Одно качество объединяло этих деятелей – полная беспринципность в борьбе за место у кормушки. Однако, гении и таланты не были востребованы коммунистической пропагандой. Нужно было опуститься до общей серой массы и демонстрировать преданность идеям. Чтобы, выставляться, издаваться, писателю, артисту или художнику недостаточно было не критиковать власти в своих произведениях. Надо было обязательно изображать передовых доярок и сталеваров, а также их «мудрых» руководителей. Нужно было сыпать страшные проклятия на «всех, кто не с нами». Вот, тогда деятель искусств получал гонорары, звания, ордена, квартиры, дачи и все прочее, что советская власть могла дать своему холую.
С пеленок советский человек попадал в жернова идеологической работы. В 7 лет – октябренок, в 10 – пионер, в 14 – комсомолец. Более 10 лет промывания мозгов, и в совершеннолетие советский человек вступал… Убежденным коммунистом? Ну, что вы, никаким не коммунистом, а законченным циником. Мы не верили ни единому слову пропагандистов, даже если они случайно говорили правду. Мы прекрасно знали с кем и о чем можно говорить. Мы тоскливо поднимали руки на собраниях, а по вечерам танцевали под «чуждую» музыку. Мы получали звания «Ударников кому-нести-чего-куда» и отлично знали, на какой частоте можно из рева «глушилок» выцедить более-менее разборчиво Би-Би-Си, и «Голос Америки». Мы конспектировали труды вождей, а по ночам запоем читали САМиздат и ТАМиздат. Мы кричали «У-р-р-а-а-а!» на демонстрациях, а между выкриками рассказывали анекдоты про членов политбюро.
Демонстрации… Нельзя не остановиться на этом явлении. Никак нельзя! Это вершина, квинтэссенция советского идеологического идиотизма. Как это было? Два раза в год, на главные советские праздники 7-е Ноября и 1-е Мая во всех советских городах устраивалась «праздничная демонстрация советских трудящихся». Я рассказываю о Москве, но не думаю, что в других городах были принципиальные отличия. Кроме, разве что, масштабов мероприятия. Нет, ничего общего с современными протестными демонстрациями в этих демонстрациях не было. Никакая полиция с дубинками демонстрантов не трогала (не было ни полиции, ни дубинок). По сути, это было организованное коллективное изъявление верноподданнического восторга. Но «стадо баранов» на демонстрации категорически не допускалось. Колонны демонстрантов формировались на предприятиях заранее. Размеры колонн «спускались» из райкомов КПСС – в соответствии с численностью сотрудников. Соответственно, партком определял списки участников. Увильнуть от участия в таком важном мероприятии было практически невозможно – только больничный спасал или справка о смерти... Колонна предприятия состояла из шеренг по 6 человек. Во главе каждой шеренги назначался «правофланговый» - командир пятерки, обязательно партийный. В задачи правофлангового входило поддержание порядка во вверенной пятерке – строй держать, не отставать, не забегать, из шеренги в шеренгу не переходить. Также следить, чтобы в шеренге не курили и не употребляли «для сугреву». И самое главное – следить, чтобы в строй не затесался посторонний. Враг-диверсант может, примазавшись к колонне, попасть на Красную площадь, и там на трибуне политбюро в полном составе. Поощрялось, чтобы участники демонстрации брали с собой детей, и вооружив ребенка флажком или шариком, несли его на плечах. Детям это нравилось, папам – не слишком. В праздничный день, ранним утром участники демонстрации собирались у предприятия. Там для них проводили «заключительный инструктаж» и раздавали «праздничное оформление колонны» - транспаранты, знамена, портреты вождей, и прочие шарики-цветочки. Тут обычно бывала легкая сутолока с руганью: одно дело тащить несколько километров бумажную гвоздику с надувными шариками, и совсем другое – здоровенный транспарант с дурацким лозунгом, особенно, в ветреный день. Но вот, колонна построилась. Начинаем движение. Маршрут движения, время прибытия в контрольные точки строго определены заранее. Прибавить шаг! Да здравствует! Ура! – Ур-р-я-а-а-а-а! Колонны разных предприятий района сливаются в общий поток. Первый контрольный пункт – районная трибуна. На ней – районные вожди – дядечки в драповых пальто, пыжиковых ушанках или каракулевых «пирожках» машут вялыми лапками. Ур-р-я-а-а-а-а! После районной трибуны колонна долго шествует по московским улицам. Прохладно. Двери продуктовых магазинов несмотря на ранний час призывно открыты. Из колонн в магазины шмыгают «гонцы». Сбегали. Налили. Повеселели. Из рядов, не смотря на запрет, поднимаются сизые дымки. Правофланговые – тоже люди. Наконец, колонна выходит на проспект Маркса. Здесь ручейки районных колонн (по 6 человек в шеренге) сливаются в общую реку шириной во весь проспект и всю предстоящую Красную площадь. Движение становится неравномерным – то стоим, то подбегаем. Во-первых, перед нами военный парад, потом парад физкультурников. А демонстранты накапливаются и уплотняются. Колонны подходят вразнобой, а на Красной площади не должно быть проплешин в общей колонне. Поэтому, плотнее ряды! Сократить интервалы! Поправить оформление, вступаем на святая святых! «Матюгальники» на ГУМе, на Историческом и на Музее Ленина громоподобно выкрикивают заранее опубликованные в «Правде» лозунги и призывы. Красная площадь. «Широким, нескончаемым потоком, мимо празднично украшенных трибун!»… Где-то далеко-далеко – Мавзолей с серыми пятнышками на трибуне. Ур-р-я-а-а-а-а! Напротив Мавзолея поставлена временная трибуна для гостей – мелких вождей, доярок, генералов, иностранных дипломатов. Дипломаты смущенно улыбаются и машут ладошкой. Они всё понимают. Но вот, наконец, Васильевский спуск, Москворецкий мост, Ордынка. Здесь в переулке, в условленном месте стоит грузовик, на который складывается потрепанное оформление. Свободны! Мероприятие прошло успешно.
Что еще можно добавить к общей картине? Что в книжных магазинах никогда не было популярных книг, но на витринах центральное место занимал шеститомный сборник речей Л. И. Брежнева под общим названиям «Ленинским Курсом», изданный тиражом 5 млн. экземпляров? Что в туалетах у жителей страны вместо, пардон, туалетной бумаги (которую днем с огнем) висели журналы «Партийная жизнь» и «Политическое самообразование», на которые всех партийных подписывали добровольно-принудительно? Что тогдашние идеологические вожди, как и нынешние супер-патриоты, норовили пристроить своих деток в МГИМО или Академию внешней торговли, чтобы они жили и работали подальше от совкового рая? Все это уже не удивительно.
Советский анекдот в тему:
Маленький мальчик просит бабушку:
- Бабушка, не включай радио! Боюсь!!!
- Ну, что же страшного в радио? – недоумевает бабушка.
- Оно меня нарочно пугает.
- Как пугает, не поняла.
- Все время говорит: Съест капээсэс! Съест капээсэс!
Продолжение. Часть 10.
Начало, Часть 1.