Сказка о методиках воспитания мудрых правителей.
Аудиоверсия текста Александра Кузнецова.
Иллюстрация - Алёна Обухова.
Текст читает: Роман Кулешов.
Трек доступен в формате МР3 по адресу: https://yadi.sk/d/plJ1oJ5I_3VB-A
Также текст можно прочитать на странице автора: https://darkmeister.livejournal.com/422415.html и ниже:
Жил-был в одной деревне юный Иван. Ивашка, стало быть. Отнюдь не дурак, но лентяй, каких свет не видывал. Был он, к тому же, сиротой. Матушка его родами померла от неизвестного папаши. Так что воспитан Ивашка был обществом, то есть из рук вон, то есть плохо. Столовался у всех по очереди, кушал хорошо, а от любой работы старался отлынивать и учиться уму-разуму не желал. Одно слово, был Ивашка бестолочь деревенская.
И вот как-то раз приснился ему ночью незнакомый старичок. Вроде как сердится, ругается, что-то от Ивашки хочет, да ни бельмеса не понять. Бывает так во сне. Ну, Ивашка старичку во сне тоже руками разводит и объясняет: мол, нихт ферштейн, дедуля, извини, не догадываю, чё те надо.
Тут старичок как разбушевался, как глазками зыркнул и как даст Ивашке пинка! Так сурово наподдал, что Ивашка вмиг проснулся. Подскочил на лавке и сразу же сообразил, что не простой это сон. Ибо пониже спины зело болело взаправду, и, похоже, знатный синячище наливался.
Решил Ивашка с перепугу в церковь сходить. Свечку у бабки Маланьи спёр, перед образами поставил. На коленях постоял. Ну, думает, теперь спокойно засну.
Ага, как же! Снова является во сне старичок и ну опять яриться. Ивашка пинка дожидаться не стал, сам проснулся. Ладно, думает, свечка его не берёт, попробуем по-другому. Пошёл на кладбище. Меж могилок звезду накарябал, в центр той звезды дохлую кошку положил. Возвернулся обратно в деревню и на ближайшем сеновале приткнулся. Только задремал — растудыть его, опять старичок снится! Вопит, слюнями брызжет, сухоньким кулачком грозит и куда-то показывает. Ивашка собрался было проснуться, да не успел. Опять пинка схлопотал. Зря на кладбище ходил, получается.
В общем, не жизнь у Ивашки началась, а мука мученическая. Каждую ночь ловил пинки. Он уж от безысходности за любую работу хвататься стал, уматывал себя до крайности, чтоб заснуть да того сна не видеть. Тщетно. Зловредный старичок даже ругаться перестал — просто, как приснится, сразу, без разговоров, с ноги — н-н-нна!
От безысходности решился тогда Ивашка к мельнику сходить. По слухам, колдун-де он. Купил Ивашка на заработанную копейку подношение на полштофа, пришёл к мельнику, в пояс поклонился (чуть полштофа не пролил, балбес малолетний!) и жалобится: так и так, мол, вот такая беда творится, дядя мельник, подсоби, а?
Мельник приношение взял, а над вопросом долго рассусоливать не стал.
— Иди-ка ты, малец, отсюда, — говорит мельник. — Да не в смысле, что я тебя гоню, а просто это тебе во сне намёк такой. К перемене мест. Короче, топай, паря, в город.
Ивашка мудрому совету внял. А что ему ещё оставалось? Собрал котомочку, напоследок у тётки Пелагеи сохнувшие на заборе мужнины подштанники спёр и спозаранку потопал в путь. До города-то оно недалече было — вёрст двадцать пять. Пришёл в вечеру, посередь площади встал, как вороний столб, рот по деревенской привычке разинул — дивится на дома двухэтажные с мезонинами.
Идёт мимо стражник. Задержался, на Ивашку посмотрел, бумагу из-за пазухи вынул, прочёл, снова к Ивашке пригляделся. И вдруг как гаркнет на всю площадь:
— Да вот же он!
Ивашка в городе набедокурить не успел, потому никакой вины за собой не чуял, но метнулся в переулки очумевшим тараканом. Да куда там! Стражники, хоть и в железе, а бегать ой как горазды. Словили Ивашку. Бить однако же не стали. Обступили плотно со всех сторон и вежливо на постоялый двор повели. А там у заднего крыльца — карета цвета неприметного. Окошки в ней решётчатые. Запихнули стражники Ивашку в ту карету, дверцу снаружи на замок закрыли. На все расспросы молчат. Но молчат, опять же, уважительно. Это Ивашку больше всего испугало.
Везут Ивашку в зарешёченной карете в неизвестность. Кормят, правда, от пуза. И старичок, что характерно, пропал, не снится. Это хорошо, думает Ивашка, стало быть, верной дорогой иду, может, и обойдётся…
Привезли Ивашку в столицу. К самому большому дворцу подкатили, с чёрного хода. Стражники Ивашку опять обступили и по беломраморным лестницам повели. Приводят в просторный зал, а там человек на троне. Ивашка царя-то никогда не видал, даже на портретах. Но ежели на троне сидит да в короне — кто, как не царь? К тому же, взгляд такой, что хочется немедленно руки по швам и во фрунт вытянуться.
— Вот, царь-батюшка, — докладывает главный стражник, — сыскали, доставили.
— Вижу, — говорит царь. — Ну, ступайте, молодцы. А ты, сынок, здравствуй.
Ивашка чуть в бесчувствие не сомлел. Какой, к лешему, сынок?!
— Давай, ходи сюда ближе, — говорит царь. — Про наследника моего, Ивана-царевича, слыхал?
Ну, такая-то новость даже до Ивашкиной деревни добралась. Погиб царевич во малолетстве, с лошадки игрушечной шмякнувшись, а царица от горя месяц спустя тоже преставилась. Да Ивашка-то тут при чём?
— А при том, — молвит царь, — что наследник для государства надобен. Дабы смуты не было. Мне чегой-то жениться второй раз неохота, а надобно, чтоб наследник царских кровей был. Моих, то бишь. С матушкой твоей (как её звали-то?) у нас, помнится, горячая любовь была… В общем, ты по-научному называешься бастард, а по жизни я тебя сыном признаю и назначаю наследником. Станем из тебя царевича делать. Матерьял, вижу, не ахти, но будем работать с чем есть. Сейчас распоряжусь, приставлю к тебе гувернёров, и начнём.
Ивашка поначалу обрадовался: эх, думает, на мягких перинах буду спать да монпасье ложками трескать. Обломали его, и жестоко.
В пять утра подняли — и бегом десять кругов вокруг дворца. Потом гимнастика. Потом тазик овсянки. Потом учителя один за одним потянулись: математика, география, этикет, политика, геральдика, изящные искусства, опять математика. Полчаса на обед. Ну, вкусно, да. Ивашка в жизни такого не пробовал. Потом… догадайтесь. Ага, опять: физика, танцы, социология, бухгалтерия, история, военное дело…
Такая карусель, что к вечеру Ивашка вознамерился из дворца бежать. Только так его ухайдокали, что он прямо за ужином уснул. И, конечно, тут же ему во сне старичок является. Смотрит зло, пальцем грозит назидательно и пинка от души – н-нна! Ивашка аж на мягком стуле подскочил. А гувернёр ему на ушко:
— Осаночку держим, ваше высочество, спинка прямая, не забываем, руками котлетку не трогаем…
Тут Ивашка сорвался:
— Да пропадите вы все, — кричит, — к упырям в дупло! Не буду я ваши этикеты и всю вашу белиберду подколодную учить! Я царевич, и ничего вы мне не сделаете!
— Да не вопрос, ваше высочество, — учтиво отвечает гувернёр, — так мы про ваше желание госудАрю и доложим-с.
И ведь доложил, подлец.
Тут и узнал Ивашка ужасную тайну: оказывается, порют царевичей, как сидоровых коз! И как бы не сильнее, чем в деревне. А что самое страшное — уважительно!
Пришлось Ивашке уяснить, что обложили его, как топтыгина в берлоге. Как взбрыкивать начинает — так вечером ему специальный экзекутор ума вкладывает. А во сне — старичок добавляет. Хошь не хошь, а стал Ивашка учиться. И очень быстро сообразил, что ежели стараться прилежно, то и старичок его не трогает. Так, для острастки только кулачком погрозит…
Через пару месяцев, когда Ивашка сам, без подсказки, в платок, а не в рукав сморкнулся да впервые задачку самолично решил, почуял он, что учиться ему даже нравится. И государь-папенька его к делам начал привлекать. Сперва — по мелочи, а потом и вполне даже.
Словом, вырос Ивашка в толкового Иван-царевича. В свой срок и скипетр с державой принял.
И ведь неплохим царём оказался. Потому что зловредный старичок из снов никуда не делся. Стоит только государю Иоанну державные дела слегка задвинуть, так тут же ему в ближайшую ночь во сне старичок является и этак с пакостной ухмылочкой ножкой своей замахивает…
«Понял, понял!» — кричит государь Иоанн, проснувшись. И спешит, к примеру, казначейский отчёт проверять. И выводы делать. И руководить. По возможности, мудро.
Вот такая история про чудодейственный пинок.
Надо под конец признать, что Ивашке ещё повезло. Вот был в далёкой стране Индии такой царевич — Сиддхартха. Вы думаете, он по доброй воле Буддой стал? Ха! Ему тоже старичок снился. Только у того старичка была бамбуковая палка. Тяжёлая.