Здесь прямо с порога пахнет древесиной. А пол густо устелен стружкой. В центре зала на табуретках лежит будущая деревянная вывеска: она находится в работе, в то время как по стенам развешаны экспонаты, готовые к продаже. Александр Васильевич Зимин — основатель музея резьбы по дереву и бесплатной школы резчиков в Рязани — человек знаменитый. Несколько лет назад он стал лицом медиапроекта «Герои современности», а его портрет висел на постерах в столице. Сегодня герою приходится продавать экспонаты музея и личные вещи, чтобы собрать деньги на лечение жены от рака. Журналисты YA62.ru навестили мастера, и он рассказал им о своей жизни — прошлой и настоящей.
— Мне тут вчера из Москвы привезли вот это чудо, — прямо с порога начинает Зимин, заманивая нас в главный зал музея. На доске лежит сильно изуродованная деревянная статуя Иисуса. — Коммунисты после 1917 года ломали храм в Тамбовской области. Оторвали статую эту, отрубили ей ноги, оторвали руки. Местная жительница, девчонка тогда еще была совсем, украла статую и спрятала ее в своем сарае. И вот только недавно, уже став старушкой, передала сохранившуюся статую человеку, который что-то в этом понимает. А он мне ее привез. Говорит — сделай, почини. Ты только посмотри: статуе больше века, а какая крепкая. На храм она под навесом крепилась, поэтому ветры и снег не страшны ей были. Главное, сделано-то — шикарно! Есть, конечно, ошибочки, как у всех, но сразу видна рука мастера... — продолжает Александр Васильевич, внимательно изучая предмет искусства, и добавляет, поднимая на нас глаза: — А вы чего пришли-то?
Александр Васильевич и так-то журналистов не жалует, а в этот день у него и вовсе оказалось плохое настроение.
— Да не то что бы мне журналисты надоели, — объясняет мастер. — Просто вот они приходят и спрашивают все одно и то же: расскажите о себе, как вы стали резчиком... И вот я уже по 15 раз всем одно и то же рассказал. И вам что же, опять все с начала? Это долго. А у меня на вас времени нет. Я спешу, знаете ли. Я всю жизнь спешу. И всегда опаздываю. Вот, посмотрите, один мой друг на мой юбилей даже стих написал про это...
Герой показывает на грамоту, исписанную ровными строчками вензелей. Читаем с интересом и замечаем, что помимо прочего автор стихотворения называет Зимина «махровым коммунистом».
— Это он для красивой рифмы выдумал такое, — тут же отвечает мастер. — На самом деле терпеть не могу коммунистов. И никогда не мог. Меня из комсомола выгоняли сколько раз — хулиган был до невозможности! Но приходилось возвращаться. А то бы не смог поступить в летно-штурманское училище.
Учился Зимин всегда хорошо, а вот поведение, как и водится у заправских хулиганов, на протяжении всей молодости было, как он выражается, «поганенькое». Что, впрочем, не помешало закончить педагогическое училище по специальности «учитель начальных классов», пойти в армию, стать матросом, а потом и подводником.
— С флота я попал в летное училище в Луганске, — рассказывает Александр Васильевич. — Я ведь всегда мечтал о небе, прямо грезил этим. И когда начались дневные, а потом ночные полеты, я был по-настоящему счастлив. Я был уже командующим взвода, когда совершил огромную глупость. Мы лазали по чужим садам за виноградом. И в один день попались. Меня сдали свои же. Выгнали из комсомола. Службу в училище не засчитали. В общем, налетался, так сказать. Попал в танковую дивизию. Но там я толком уже не служил, потому что хорошо рисовал. Прибегали девочки из санчасти, просили: «Давай мы тебя лечиться как бы положим, а ты нам стены разрисуешь, стенгазеты сделаешь». Я, конечно же, не отказывался. Только иногда просился в роту охраны, чтобы постоять, соловьев послушать.
То, что его тянет в небо, Зимин понял еще в детстве, когда возился с голубями. У него и сейчас есть небольшая голубятня, но в юношестве масштабы воспринимались совсем иначе.
— Как мы с мальчишками голубей гоняли — весь Спасск стонал! — смеется собеседник. — Зимин вышел хулиганить! Поймать голубя на крыше руками — это целая наука была. Нельзя за хвост — дернется, улетит, только перо в руках останется. Надо сказать, торговля голубями приносила приличные для мальчишки деньги. Поэтому часто даже воровали друг у друга. Но милиция за это не сажала. Разве что по заднице надают... Бывало, у голубки птенчики вылупятся, а ее какой-нибудь сосед уведет. Прихожу, прошу: «Отдай, бога ради! Вот что ты хочешь за нее? Вот тебе мешок зерна, вот тебе кролик, вот перчатки, на, забирай. Только верни». А он отвечает: «Нету у меня». Ну, думаю, раз нету — тебе же хуже. Я же все равно голубку обратно украду. И мало, что ее, так еще с собой твоих прихвачу! Со мной шутки были плохи...
Со своей супругой — Антониной Николаевной — Зимин познакомился тоже в Спасске. Говорит, в педучилище повстречались.
— Заприметил я ее давно, а до дела дошло только когда в очередной раз из Луганска на каникулы приехал, — вспоминает Александр Васильевич. — Она по моей улице ходить боялась: мальчишки-голубятники безобразничали страсть как! И она знала, что я тот еще хулиган. Но сошлись мы в итоге очень быстро. Я привез ее к моей маме в Сапожок знакомиться. Говорю: мама, это жена моя. И все, уехала Антонина Николаевна моя со мной в Луганск. Но мы с ней долго расписаны не были. Я ей говорю — выходи за меня! А она и отвечает: а мне мама не велит.
Александр Васильевич улыбается и долго смотрит на фотографию.
— Вот все говорят: ты, Зимин, тут работаешь... А я не работаю, я отдыхаю. Это у меня с молодости так. Бывало, иду с работы, устал. А моя в это время с бабами на лавке сидит. И ей говорят: смотри, твой-то уже с мужиками в футбол играет! А она и отвечает: это он отдыхает так. У меня уже лет 100 выходных не было. 1 января — я здесь. 1 мая — тоже здесь. И даже на Пасху. Хоть и говорят, что в Пасху нельзя работать. Но я считаю, что для благого дела — можно. Если б я дурака валял, а то ведь толк есть. А Господь, он все видит. Я в него, правда, не очень-то верю, но он меня любит. Я точно знаю. Много за свою жизнь сделал для церквей.
Александр Васильевич вспоминает, что в свое время работал над вратами в Новом Иерусалиме. А еще в храме в Константинове стоит деревянное распятие — тоже творение рук рязанского мастера.
— Свою первую маску я сделал в 1982 году в городе Желтые Воды, — мастер снимает со стены экспонат, которому без малого 40 лет. — Выглядит как новая, да? Потому что ничего ей не сделается. Я тогда рыбачил. Слышу, к лодке коряжка прибилась — тук-тук. Почему-то решил взять ее с собой, высушить. А у друга на стене висела африканская маска. Думаю — дай, повторю! Испытал я великие трудности, не понимая, как же сделать рельеф, негатив и позитив. Но было страшно интересно. Этакий вызов самому себе. Я до всего доходил сам, по наитию.
Александр Васильевич вспоминает, что тогда ни дня не проходило, чтобы он что-то не мастерил. Каждую свободную минуту занимался резьбой по дереву: на работе, в командировках, в транспорте и даже в продуктовых очередях. Мастер говорит, что иногда в поездах клиенты на его изделия находились еще в момент работы и забирали творения прямо с рук, «тепленькими».
— В квартире повесил все, что сделал, — от потолка до пола, — рассказывает собеседник. — Видели это только друзья да родственники, кто в гости приходил. Поначалу моя радовалась, когда я что-то новенькое вырезал. А потом, как видит маску — ругает: провались они пропадом, только пыль собирают да грязь! Вот такие пироги.
Помимо масок и шаржей на известных деятелей культуры и политики рязанский мастер создает деревянные изображения женщин в собственном неповторимом стиле. Кажется, будто творения светятся.
— Чем-то она похожа на мою Антонину Николаевну, — показывает Александр Васильевич одну из своих работ. — Формами. Вот здесь, в руке, она должна была держать зеркало. Но оно сломалось. Я ведь раньше вообще не делал копий своих работ и не продавал экспонаты. А когда в 2006 году вышел на пенсию и мне начислили — стыдно сказать — шесть тысяч рублей, стал заниматься повторами. «Ветер перемен России» делал несколько раз, Бориса Николаевича Ельцина — я его любил очень, за него голосовал. Медведева не делал ни разу, не нравится он мне. А Путина — по новой маске на каждый новый срок.
С тех пор как заболела супруга, Александр Васильевич сам практически не творит. Только выполняет заказы. Хотя и их в последнее время практически не стало. Все чаще обращаются люди за чем-то прикладным — деревянными дверьми, вешалками и прикладами для оружия.
— В каждое свое творение я душу вкладывал, всего себя отдавал. А теперь — продаю. Вот говорю сейчас об этом, а у меня мурашки по спине, — и видно, как Зимину трудно говорить об этом. — Я ведь раньше везде на велосипеде ездил. А как узнал два года назад, что жена раком заболела, так перестал. Настроения нет. Когда был у Галкина на шоу, много о чем мы с ним разговаривали вне эфира. Помню, он у меня спрашивает: как ты со своей живешь? Я отвечаю: в радости. А он снова: как это, в радости? А я и говорю: вот, она начнет ругаться, я в нее топором запущу, она увернется и рада, что я в нее не попал! И наоборот — она часто в меня чем покрепче кинет! Так и живем — всю жизнь в радости.
Зимин шутит.
В мастерской у него на стене висят две открытки с надписями: «Никогда не сдавайся!» и «Без любви все ничто».
От помощи в виде сбора денег Зимин отказывается напрочь — слишком гордый, чтобы пойти на это. Просит только об одном: если поможем привлечь покупателей на его творения, будет хорошо.
— А так, помощь никакая и не нужна. Я думаю, справимся. Я вот недавно два велосипеда продал, чтобы таблетки Антонине Николаевне купить. Так что будем жить!
Если вы хотите приобрести работы мастера Александра Зимина, можно посетить его музей по адресу: Новослободская, 20, или позвонив по телефону: 8-910-620-01-69.
С мастером общалась Дарья Копосова
Фотограф Мария Илларионова
