Один из распространенных страхов моих пациентов – это страх того, что они потеряют над собой контроль, например, в результате того, что сойдут с ума, и совершат что-то ужасное. Я пытаюсь им объяснить, что человек, даже потеряв самоконтроль, остается, по сути, тем же, кем был. Если он готов в душе совершить подлый поступок, то, потеряв над собой контроль, он его совершит. А если нет – то нет.
Я вспоминаю больного, которого я наблюдал, будучи интерном–психиатром. Это был старик с глубоким слабоумием. Он не помнил, сколько у него детей и какого они возраста. Он не помнил, какой идет год. Он не помнил, завтракал сегодня или нет. Он даже не помнил, как называются предметы: например, он знал, как надо писать, но не помнил, что тот предмет, который он для этого пытался использовать, называется ручкой.
Он находился в наблюдательной палате мужского психиатрического отделения, где, кроме него, лежало человек пятнадцать других больных с постоянным наблюдением санитара, потому что он не мог самостоятельно ориентироваться даже в пределах отделения.
Периодически в отделении проводился общий обход с участием всех врачей, заведующей отделением, интернов и медицинской сестры. Заведующая отделением была женщиной лет сорока. И вот однажды мы все вместе пошли в такой общий обход во главе с заведующей.
Она подходила к каждому пациенту, спрашивала его о самочувствии и давала рекомендации врачам по лечению. Больные – мужики разного возраста - отвечали ей на вопросы, кто сидя, кто лежа в кровати.
И вот мы подошли к этому старику. Заведующая заговорила с ним, и он встал со стула и начал отвечать по мере своих возможностей.
- Да что вы, сидите, - сказала она ему.
- Ну как же, вы женщина и вы стоите, я не могу с вами разговаривать сидя, - ответил он.
Когда мы вышли из палаты, она прослезилась. Мне на всю жизнь запомнились ее слова:
- Почти ничего от человека не осталось, а воспитание сохранилось.