Отец Пафнутий закончил воскресную службу, передал кадило служке, поручил алтарнику все прибрать, а сам вышел к прихожанам. Желающих получить благословение было не так много, почти все получили его на исповеди перед службой. В конце, позади всех ожидающих, скромно стояла семья - миниатюрная худенькая шатенка с заплаканными глазами, двухметровый бритый наголо "шкаф" с суровым лицом и девочка-подросток с отрешенным взглядом, взявшая комплекцию мамы и рост папы. Семью эту отец Пафнутий не то чтобы хорошо помнил, но девочку заприметил уже давно. Он никак не мог разобраться в ее душе. Внешне само смирение и скромность. На исповеди все говорит верно, прикладывается к святыням правильно. Но все это как-то отстраненно, словно бы и не она вовсе. Отец Пафнутий списывал это на сложный возраст, вполне резонно предполагая, что девочка просто послушно следует указаниям родителей, не особо веря, а может и вообще не веря в происходящее. По правде говоря, отец Пафнутий и сам был не шибко верующим. Трудолюбие, пытливый ум и умение себя вести позволили ему с отличием закончить семинарию и заработать уважение среди соратников и прихожан. Да, он ценил и принимал десять заповедей, справедливо считая их основой нормальной жизни. Но все же служба в храме была для него больше работой. Правильной, интересной, соответствующей его моральным устоям, несущей пользу людям, но все же именно работой, а не служением. К таинствам и обрядам церкви в глубине души он относился примерно как к технике электробезопасности. Надо поменять лампочку - выключи свет, надо отремонтировать щиток - надевай резиновые перчатки. Ставший за многие годы хорошим психологом, отец Пафнутий с первого взгляда на эту семью понял, что поговорить лучше не на людях, и пригласил их в маленькую служебную комнатушку. То, что рассказала женщина, удивило батюшку. Нормальная, полноценная семья с хорошим воспитанием и правильными нравственными устоями. Успешный, послушный, здоровый ребенок. И вот тут начиналось необычное. Девочка была успешна и здорова. Необычайно здорова.
Несмотря на внешний довольно хрупкий облик, девочка никогда не болела. Совсем. Даже обычную простуду ни разу не подцепила. И училась хорошо. Очень хорошо. Необыкновенно хорошо для ребенка, никогда не делающего домашние задания и вообще не открывающего учебники. Но даже не это беспокоило родителей, это было даже удобно - ни врачей, ни репетиторов. Девочка все чаще стала выходить из себя. В буквальном смысле. По-началу списывали это на подростковый возраст, неизбежное тлетворное влияние интернета и общества. Но чем дальше, тем хуже. В редкие эти моменты девочка просто переставала быть собой - менялся до неузнаваемости голос, поведение, взгляд. И такие изменения сохранялись все дольше. Записанное папой видео обескуражило батюшку. Конечно, в семинарии они изучали подобные проявления, но в жизни отец Пафнутий никогда с таким не сталкивался. Не зная, что ответить, он пообещал усиленно молиться и посоветоваться с более опытными священниками. И обязательно связаться через несколько дней.
Худшие опасения отца Пафнутия подтвердились. Все, с кем он советовался, были единодушны - необходим обряд очищения. И чем скорее, тем лучше. Священник позвонил родителям девочки и наказал готовиться - поститься и читать молитвы, но девочке пока ничего не говорить. А сам уселся за доскональное изучение обряда очищения. То, что проводить обряд придется ему самому, было неизбежно - среди ближайших священников никто не решился взять на себя эту ответственность, да и вряд ли кто обладал необходимой силой. Вряд ли она была и у отца Пафнутия, но выбора у него не было. Да и не считал он, если честно, что для этого нужна какая-то особая вера. Но сопереживание, честность и совесть не позволяли отказаться. В назначенный день храм закрыли с самого утра. Не пустили даже родителей. Отец Пафнутий остался один на один с девочкой, которая была, как всегда, молчалива и смиренна. Отстраненно смиренна. Батюшка велел ей лечь на специально приготовленное ложе, взяв в руки крест и положив его на грудь. Сам встал за подставку с Писанием, с кадилом в одной руке и серебряным крестом в другой. По правую руку находилась чаша со святой водой. Батюшка начал обряд.
Все шло тихо и спокойно. Отец Пафнутий читал Писание, молитвы, окроплял девочку святой водой, осенял крестом. Девочка лежала тихо и, казалось, спала. Но вдруг с нечеловеческой силой швырнула в батюшку крест, начала извиваться и визжать. Отец Пафнутий, едва успев увернуться, приказал лежать и возвысил голос для молитвы. Девочка кричала, дергалась, вдруг изогнулась, замерла, и батюшка явственно увидел темные тени, вылетающие из ребенка со страшными проклятиями. Они орали, ругались и угрожали. "Ты никто! Мы тебя не боимся! Нам страшно только Слово Божие! Мы тебя достанем! Ты ничтожество! Жалкий человечишко!" Сказать, что батюшка удивился, это не сказать ничего. Такого поворота событий он не ожидал, хотя и готовился как только мог. Видимо, недостаток веры не позволил предусмотреть все. Собрав всю волю в кулак, он продолжил обряд. Пять теней, десять, двадцать... Батюшка сбился со счета. Тени орали, затмевая сознание и унося силы. Священник прилагал все возможное для завершения обряда, демоны все вылетали и вылетали, угрожая ему расправой и проклиная жуткими голосами. В храме становилось все темнее, силы священника неумолимо таяли, казалось, еще чуть-чуть, и он рухнет на пол, испустив дух. Наверно, впервые за всю свою жизнь батюшка обратился к Богу не фразами из молитвослова, не предписанными обрядом словами, а душой, всем сердцем, отчаянной истинной молитвой - "Господи, помоги!". Неведомая доселе теплая сила подхватила батюшку сзади за локти, над Писанием словно включили свет, кропило словно само собой окропляло девочку святой водой. Наконец вылетел последний демон, растворившись в полумраке. Девочка перестала извиваться и кричать, обмякла и успокоилась. Из глаз ее текли слезы, но, кажется, она улыбалась. Едва заметно, умиротворенно. Батюшка в изнеможении проковылял в алтарь и рухнул на колени, закрыв глаза. Сколько он так стоял, сказать невозможно. Сквозь закрытые глаза начал проникать мирный теплый свет, несущий силы и успокоение. Отец Пафнутий открыл глаза и увидел прямо перед собой улыбающегося вовсю Ангела. Ангел поднял руку для благословения: "ПросИте с верою, и дано вам будет! Отныне твое имя - Фома". И растаял.
Через несколько дней девочка слегла с воспалением легких. То ли застудилась где, то ли еще что... Да и в учебе поотстала, пришлось доставать и читать учебники. Но это было хорошим знаком. Отец Фома был в этом уверен. Теперь девочка благодарно и искренне улыбалась, когда он приносил ей в больницу апельсины..