В общем, Бансвара предлагает менее жирное, менее острое.
Люди там живут громкие. Голоса крепкие, звучные. Тихо разговаривать не умеют. Шепот – как в театре. Слышно издалека и очень отчетливо.
Утро. Я открываю ворота дома, где заночевали. Узоры, листья, арабеск, гиперболизированные миниатюры из средневековых драгоценных книг, а не ворота.
Напротив из глухого окошка за резными же соседскими воротами яростный шепот чьей-то невидимой скаредной свекрови: «Куда ты ей в чай чистого молока льешь? Моя невестка с водой пить будет!» И судя по звукам возни и бульканья, невестка будет пить воду со вкусом молока и чая. И то ли действительно настолько нежирный чай пьют, то ли на невестке экономят. Голос явно хотел сохранить пропорции воды и молока в секрете, но слышно всему околотку. Народ простой, впрочем. Может, и не скрывают.
Когда мы вечером собрались нанести визит знакомым, возились с машиной, и хозяйка закрывала за нами дверь, вышел мужчина из дома напротив. «Куда они?» - зычно вполголоса на всю улицу поинтересовался тот, указывая на нас. За тем и вышел, чтоб спросить: «На ночь глядя уезжают, что ли?»
Попытка допроса разбилась о качание головой и закрытые бансварские ворота и двери. Любопытство – не порок, но если не выстроить границы, вопросы постепенно зазвучат так, что ответ вы не сразу найдете и начнете пристально рассматривать кончики своих сандалей. Может, захотите убежать в тайгу, чтоб окончить диалог.
«А если Америка воевать начнет с вами, кто победит?» («Если слон на кита налезет, кто кого забодает?»)
«А почему у вас свинину едят? Разве вы не знаете, что это животное свои каловые массы ест?»
«Вы почему без свитера в ноябре? Зима ведь. Хотя вы, наверное, вообще никогда не мерзнете?»
Ворота домов в Бансваре - вавилонская башня чванливости перед соседями. Высота, синусоида изгиба, вензеля и завитки, острия пиков поверху и позолота должны ослеплять своей вычурностью и великолепием. В Индоре такие непростые, загогулистые ворота – редчайшая редкость. В старых кварталах немного есть, но и то – до ворот Бансвары индорским чугунным птицам Гамаюн лететь и лететь, арабескам – виться и виться, а пикам – заостряться и заостряться. Эйлеровские по сложности декоративные элементы, усатые солнышки раджпутов, цветы, фальшивая позолота окружают зрителя, как экслибрисы и унваны на развернутых страницах ворот.
(К сожалению фото приложить не могу, я стеснялась снимать прямо в лоб. Придется верить на слово)
На другое утро мы едем в сторону бывшей столицы княжества Мевар, Удайпур. Мимо проносится обнесенный забором с воротами квартал корпорации «Майюр» («Павлин»). Они ткут и торгуют великолепными тканями и сари. Активно продвигают товар за рубеж. Эксплуатируют трудящихся совершенно безбожно. Поскольку в Бансваре есть только два основных направления индустрии – ткани «Майюра» и добыча мрамора – то условия труда предлагают для горемык, кто не может уехать в места, где рупия подлиннее. Рабочие дни строго по времени, никаких лояльностей к опозданиям, трудновыполнимые планы, никаких существенных прибавок жалованья раз в год, как в порядочных фирмах, неоплачиваемые переработки, один выходной в неделю. Поблажки полагаются только руководству и топ-менеджменту. Вот решено было пристроить к фабрике многоквартирный дом, куда трудящиеся приезжают с семьями. Так они из этого квартала с красными решетчатыми воротами и не уходят никуда. Некуда просто.
Я слушаю этот рассказ – там работал родственник, пока его нервы не выдержали от стресса и он не открыл свой магазин – провожу параллели со знакомыми мне потогонными системами работы. Мне видится, что хозяева компании в целях оптимизации труда ввели бы рабовладельческий строй. Хотя бы феодализм! Но придумали какие-то дурацкие права человека, минимальную оплату труда и технику безопасности. Государство вмешивается, не дает использовать человека на полную катушку.
Это были последние ворота Бансвары. Впереди несколько часов езды и поездка в обязательную и важнейшую достопримечательность для мужа, храм Эклинг округа Удайпур (штат Раджастан).