Я умирала уже пятые сутки. В общем-то, еще неделю назад у меня были совершенно иные планы, мне было нужно быстренько-быстренько (раньше это получалось очень хорошо) родить своего очередного мужичка , и как можно скорее возвращаться домой, туда, где меня ждала целая орава моих любимых голодных мужчин, не политые цветы и не кормленный кот Маська, но в какой-то момент все пошло совсем не так, как было запланировано, и вот, я уже пятые сутки умирала совершенно одна в холодно-белой палате столичной реанимации. Вернее не совсем так, сюда, в столицу маня привезли несколько часов назад, а до этого были две большие операции, два реанимационных отделения и два ведра крови, влитые в меня в нашей районной больнице. И теперь я была здесь... Зачем??? Ну объясните мне, зачем везти человека умирать так далеко от дома, ведь отсюда потом будет так сложно забирать мое тело...
Здесь ко мне отнеслись очень хорошо, уложили в отдельном зале, и даже специально для меня развернули кровать так, чтобы я могла смотреть не на однотонную больничную стену, а в белое больничное окно... И я смотрела... Смотрела на пробивающийся между тонких линий жалюзи тусклый зимний рассвет, на унылую березу, черным силуэтом постепенно проявляющуюся на фоне сереющего зимнего неба, видела край трубы над крышей соседнего здания и думала... Думала о том, что зря покупала "про запас" дорогие колготки, и о том, зачем осенью мне понадобились две пары новых туфель - я ведь их так и не носила, и зачем я припасла на "послеродов" симпатичное нижнее бельё - мне ведь все это никогда больше не понадобится, а дочек у меня так и нет, а деньги теперь мужу бы ох как понадобились - хоронить, "удовольствие" не из дешевых... За окном мрачно каркали вороны, скрежетали и лязгали троллейбусы - в прошлой, еще живой жизни я когда-то жила в этом районе, и знала что прямо под окнами находится троллейбусное депо. Наступившее зимнее субботнее утро и пришедший за ним день были такими-же серыми и мрачными. Меня зачем-то ворочали, опять брали какие-то новые и новые анализы, для чего-то привезли рентгеновский аппарат, и - капали, капали, капали... А еще, как будто этого им было мало , зачем-то кололи кучу уколов во все доступные места... Очень дорогих, между прочим, я это точно знала... И очень больных... Зачем? Я ведь все равно умирала, и сейчас мне хотелось только одного - чтобы меня не мучили, и дали сделать это спокойно...
Так прошел субботний день, а вечером появился Грустный Скорпиончик. Я его сразу узнала. Там, в прошлой, еще живой жизни мы были знакомы, и какое-то время работали рядом, в соседних отделениях. Он и тогда был таким - Грустным. Я вяло поздоровалась и напомнила, что мы , в общем-то, знакомы... Он меня конечно не узнал, да это и сложно было - узнать в этом изможденном сером полутрупе прежнюю шуструю и жизнерадостную медсестричку. Не узнал, но поверил что знает меня... И с этой минуты, почти все свободное время, которого так мало у врача в реанимации он проводил рядом со мной. Он подходил, садился на стул около кровати, и, глядя чуть в сторону, начинал говорить... Обо всем, и ни о чем... Он говорил о себе, о работе, о том отделении , где работал раньше, и о другом - где раньше работала я. Говорил о том, что изменилось, и о том, что осталось по-прежнему, говорил о себе и о своей семье, о родителях и бабушке, которая оказалась землячкой моего мужа. Говорил о своих родственниках, которые (я потом об этом узнала) оказались родственниками моего мужа. Говорил о своей бывшей семье, о жене и дочках - и по словам и голосу его чувствовалось, что любит он их, и гордится ими... Но - не получилось вот... "Ты знаешь, я ведь не такой, " - грустно и доверительно говорил он, и я молча соглашалась - я знала это давно, знали это и все остальные... "Я ведь Скорпион по гороскопу,"- говорил он, -"такой чувствительный и одинокий скорпиончик," - и с этим я соглашалась, это я и сама видела. Говорил о проблемах на работе - ему не давали отпуск, а так надо бы съездить к бабушке, да если бы и дали - с финансами напряги...
И тут меня "пробило". "А хочешь, научу тебя волшебству?", - спросила я. Он хотел, но боялся что не сможет. "Сможешь, сможешь, " - заверила я его, - "это очень просто! Просто перед тем, как идти к заведующей, подари ей что-нибудь, только очень-очень хорошее, чтобы ей понравилось!". "Ну-у, какое это волшебство, " - загрустил Скорпиончик, - "это больше на взятку тянет, да и с финансами у меня..."
"Ты не понял, ничего не надо покупать, подари ей что-то от себя - я не говорю о вязаных носках, или самодельной табуретке - подари ей что-то из души..."
"Это как?"
"Да очень просто, даже примитивно! Вспомни её сейчас, и подумай чего ей не хватает больше всего - здоровья, любви или чего-то еще - и подари ей это... Знаешь, так, мысленно, скажем в виде розового сада, или, хотя бы, букета роз, или круиза по Средиземному морю, или путевки в Тунис... Мысленно... Ну,в общем, сам придумай... у меня на это сил нет..."
"А поможет?"
"Поможет... только представь это себе ярко, красиво и с любовью... когда ей это понравится ты сам почувствуешь..."
Назавтра он не дежурил. Но и я уже не умирала. Я вдруг вспомнила, что я ещё живая, и что я - ВОЛШЕБНИЦА! Эту ночь я опять не спала. Я лежала и смотрела в белое больничное окно. Сквозь тонкие линии жалюзи видела постепенно светлеющее, какое-то по особому прозрачное зимнее небо, видела тонкие и четкие, будто прорисованные китайской тушью, ветки березы, и чувствовала что где-то там, под холодом, эта береза - как и я - жива,и только ждет весну, чтобы зеленым факелом вспыхнуть рядом с кирпичной трубой. Весело перезванивались ранние троллейбусы в депо, напоминая что что кому-то надо ехать - на работу, в школу, в гости и - домой. Я слышала бодрые крики ворон, разговаривающих о чем-то своем, птичьем, и понимала что для них это сейчас самое важное в их, вороньей жизни, ведь и у меня было самое важное - мне как можно скорее надо было домой, забрать из роддома своего новенького сыночка, того, которого я почти не знала, обнять тех, кого знала всю жизнь и - жить. Жить дальше, долго и счастливо, ведь я - волшебница!
А в понедельник он пришел с общим обходом. Деловито и по-будничному доложил о моем состоянии, провел осмотр и ушел с вместе с целой толпой таких же как он, ушел, улыбнувшись так,что поняли только мы вдвоем... Потом он зашел вновь, сказать что заявление его подписали, и даже - о чудо! - выплатили какие-то давно забытые командировочные,и через пару недель он сможет съездить к бабушке. Потом он заходил еще много раз, даже когда меня уже вывели из реанимации в отделение, почти каждую свободную минуту, которых так мало у врачей такого профиля. И мы опять говорили, говорили и говорили... Обо всем, и ни о чем... Только теперь я уже была живой. Шли святки...
И если вам нравится моя писанина - то я рада! Читайте с удовольствием и рекомендуйте своим друзьям. Пусть и они получают удовольствие!
Ну а если уж нет - то пожалуйста, не читайте, не мучайтесь. Но тогда рекомендуйте своим врагам - пусть они помучаются!
