Деда своего я почти не помню, он умер, мне трех лет еще не было.
Но кое-что все-таки помню, какие-то вспышки в памяти!
Вот дед качает меня на ноге и что-то поет, петь он любил, это да. Вот к деду с бабушкой приходят гости, а я занимаю самое лучшее место в этой ситуации – под круглым столом, стоящим посреди их комнаты в коммуналке: а что, нормально, можно машинку катать между тапочек и ног! А вот – неизменная коробочка серого цвета, но это я потом только выясню, что это пачка сигарет «Дымок», дед дымил как паровоз, конечно.
А еще – мы идем с ним гулять в парк на «Войковской», нам рядом, только через трамвайные пути перейти. А в самой глуши парка – городошная площадка, и летят биты, и с грохотом разносят фигуры, все эти «артиллерии», «пулеметные гнезда» и «бабушка в окошке», здорово же!
Хотя нет: «бабушка в окошке» - это «пулеметное гнездо» и есть. Но смысл тот же.
Знаете, кстати, почему «письмо» в самом конце, и считается самой сложной? Его сначала нужно «распечатать», то есть выбить центральный «штемпель», не задев угловые. Причем истинные профи оставшиеся «углы» выбивают так: надо кинуть биту в один из ближних городков, чтобы он покатился по диагонали и выбил с другого угла дальний, а бита далее по ходу движения снесла третий. И тогда один оставшийся просто выбивается. А не по два с каждого края, это для любителей.
«Письмо» выбивается минимум с трех бит. Но это так, к слову.
Вообще говоря, послать меня гулять с дедом – в чем-то было как сказали бы сейчас «смелое менеджерское решение».
Потому что вышла в свое время одна история, это меня еще не было, а брату моему двоюродному Игорю Валентиновичу было года четыре, не больше. И вот однажды дед и верный его друг и сосед по той самой коммуналке Кузьмич – повели Игоря на рыбалку, на пруды в Покровское-Стрешнево.
Нет, ну как «на рыбалку»...
Как прокомментировала впоследствии эпизод одна из соседок: «Наобещали ребенку с три короба, а сами даже из дому вышли без удочек, рыболовы .уевы!!! Хоть бы постыдились мальчонку, ведь уж знали, за чем на самом деле отправлялись!»
Короче говоря, некоторое время спустя плачущего Игорька подобрали добрые люди у метро, с удочкой и ведерком. И отвели домой, заверив подоспевшего милиционера, что в целом ситуация под контролем, мальчик большой, знает, как его зовут и может назвать адрес, где он временно оставлен родителями. Чего, судя по всему, не скажешь о сопровождавших его товарищах взрослых...
Ветераны же войны и труда воротились домой уже к полуночи. Причем, по отзывам все тех же очевидцев, были немало удивлены оказанному им несколько прохладному приему со стороны бабушки и супруги Кузьмича теть Ляли. Видимо, «выловленные» ими одна, а потом и вторая, в сквере «у Волкова» – несколько стерли из их памяти предыдущие события вечера.
Но всё хорошо, что хорошо кончается. И что доверие было восстановлено, и меня отпустили гулять с дедом, и мы пошли в парк, и смотрели, как играют в городки! А иначе – что бы я сейчас помнил?
Игоря нет уж почти тридцать лет, и деда сорок с лишним. Да и Кузьмич его не намного пережил, выпавший на долю рожденных в 1913 году исторический период не располагал, в общем, к долгой и счастливой жизни. Только городки на Войковской и остались от них...
Но городки остались! Я даже когда серию «Ну, погоди!» смотрел спортивную, где Бегемот в них играл – и то всегда деда вспоминал. И когда уже со своими детьми смотрел – тоже.
А потом однажды, катаясь на велосипеде в районе родного «Водного», только мы уехали оттуда уже – заехал за дальний от нас выход из метро. Тот, который для «понаехавших» - «к Персею», а для ветеранов движа – «к Кирпичному».
Характерно, что я там и не был до того, кажется, никогда, не, ну а что мне там делать, наша же другая сторона, если только до автобусов дойти – и вдруг услышал как будто знакомый стук...
Точно! На «Водном» тоже была городошная площадка! И опять деда вспомнил...
А еще, говорят, и на Речном была.
Короче говоря, Москва – столица нашей Родины, а Речной вокзал и окрестности – столица Москвы по обеспеченности площадками для старинной русской игры! Духовность и скрепы.
На Водном площадку сломали уже тыщу лет как. А вот на Войковской – она до сих пор жива! Уж не знаю, играют ли ней – но наверно играют, раз всё готово, и даже наглядная агитация, со всеми фигурами, с «пулеметным гнездом» и «письмом»!
Вот такая история
