День двенадцатый.+12,6км
Ветренно.
Проснулись рано. Ветер просто взбесился, даже по сравнению со вчерашним, он дикий! Если бы Зуй остался в сугробе, у него просто бы не было шансов! Я попытался высказать предположение, что надо бы переждать непогоду. Ведь в такой ветер невозможно собираться! Эти призывы сразу были пресечены. Снимаемся и вниз! Без завтрака. Полярный Князь ещё нас не отпустил. Только собрались, как ветер завалил нашу стену! За ночь кирпичи ветром выщербило, выело каждый почти наполовину. А ведь они очень плотные! У меня на глазах улетела в неизвестность сорванная ветром тёплая рукавица с руки Андрущака. Он пытался догнать её, но так и не сумел. Я уже решил, что Витиной руке – хана! На таком ветре, даже при минус пяти можно обморозиться, а сейчас – где- то минус пятнадцать! Ладно, по очереди будем делиться. Он пока надел обледенелую штурмовую замшевую перчатку. Волокуши за пояс, лыжи за волокуши, палки в руки, капюшон на голову, Будёновку - Шатилу. Носи Саня и не смейся над ней больше! Встаём большой связкой: Витя, Зуй, Шатил, Гулливер, я, Елисей. Последним, как всегда, Юра. Уперед, коники! Встали на дистанции пяти метров, чтобы шестиметровая часть верёвки, как раз, провисала. Она и так провисала. Только не вниз, а … набок от ветра! Параллельно земле, или чему-то там под ногами. Ноги, конечно, давит, и едкий пот в ботах хлюпает. А под ногами - жуть: то камни, то торосы, - хорошо, ещё, что склон пологий. Идем не быстро, то у кого - то волокуши на торосе перевернутся, то лыжи креплениями вниз лягут. И тогда - «СТООЙ!» - во весь голос. Меня ещё, может, Шатилов слышит, а уже Зуй – нет. Пока до Вити команда по цепи дойдет, меня уже на хороший шпагат вытянули. Зуя, кстати, из – за пурги я почти не вижу, а ведь до него – пятнадцать метров! « ПООШЛИ!» - «А?» - «ПООШЛИ, Б…!» - «А, пошли… ПООШЛИ!». «СТООЙ!»- кто – то опять в верёвках запутался.- «А?» - «!!!»… И так часа два с одним коротким привалом.
Полная дезориентация во времени и пространстве. Как раньше без навигатора люди ходили?! Только ветер в ушах, только снежная мгла перед глазами, только мутное солнце сверху! Кроме того, передние всё время тянут. Зуй, наверное. Бульдозер хренов! В натяжку идти очень неудобно. На меня сзади кричит Елисей, я пытаюсь повлиять на Гулливера, чтоб передал по цепи, сбавить скорость. Тот попытался разок и бросил это дело. Я между двух сил тяну назад, чтобы ослабить натяг у Семёнова и Юры. Тем мало, они периодически злобно орут. Морока! Ветер задне - боковой. Иногда кто – нибудь от порывов падает. Два раза падала вся наша связка. Это не смотря на то, что все идём под рюкзаками и с упором лыжными палками перед собой! Мысли – две. «Как там без варежки Витя?» и «Что я, собственно, тут делаю?» Вторая навещает меня довольно часто, с самого момента старта. Я к ней уже привык. Пару раз мелькнула мысль достать фотоаппарат. Но, ей Богу, не до него! А потом я об этом очень жалел. Думаю, вышли бы ключевые кадры!
Долго ли коротко ли, а склон начал выполаживаться, ветер перестал быть шквальным. Всё – таки с Пайера мы сползли. Действительно, могуч ты, Князь - батюшка!
Один малознакомый пожилой турист, сказал как-то: «Я хожу не покорять горы, а поклониться им». Начинаю его понимать.
Полбуржуя- так Витю за хорошую экипировку прозвали- руку не обморозил. «Всё время,- говорит,- пальцы сжимал и разжимал. Помогло».
Мы и сами не заметили, что из зоны урагана вышли. На верёвке, ещё по привычке, полчаса шагали. Спуск вымотал и физически, и морально. У многих от крика голоса сорваны.
Я вместо свитера в этот раз шерстяное платье жены надел и прогадал. Его снегом залепило, оно стало холодным и тяжёлым, как свинцовый фартук рентгенолога.
По Кешпелю еще километра четыре прошли, пока до своей стоянки добрались. Всего, оказывается, пять часов шагали! Крепость замело внутри, где – то на метр, стены требовали ремонта. Время на это ушло чуть менее, чем на строительство новой. Если б предполагали, что столько в ней жить придётся, Иглу построили бы. То есть настоящий снежный дом. В нём даже палатки ставить не надо. Потребовался капремонт кухни, костровище выкопали до самой земли. Глубина – более двух метров. Сверху её кирпичом на полметра обложили, чтоб не задувало и дымоход сработали.
Елисей - дежурный, я – помощник. Он всё время в яме, я - «принеси, возьми, подай…». На него жалко смотреть. Снизу – дым и тепло от костра, сверху – снежная пыль обильно заметает. Он весь мокрый. В самой крепости - пыль снежная столбом стоит. Поэтому трапезничали в палатках. Мы как официанты подносили и относили. Сил нет. Никаких. Все на горе остались, и эмоции то же окончены.
Кухню к ужину замело напрочь. Дрова тоже. Лабиринт на входе – снегом по колено засыпан. Решили готовить каждый в своей палатке. Я один оделся и едва успевал между палатками скакать. То льда наколотого принести, то из одной дырки в другую майонез передать, то найденный в закромах тот самый ХРЕН СТОЛОВЫЙ, оставшийся ещё с Харпа. Или сахар к чаю. Впрочем, такое дежурство совсем не обременяет. Каждый сам по себе готовит. Да и к непогоде я, одетый, привык. В крепости прямого ветра нет, только дыхание от снега перехватывает и ресницы слипаются! По сути, это не снег, а выметенный в муку наст. В палатке без тепла – неуютно. Витя достал насадку специальную на плитку и зажег газ. Вольфрамовая сетка накалилась, в палатке сразу потеплело. В душе- тоже. Юра свой неприкосновенный запас достал. Пакетики растворимого кофе с «пластиковыми» сливками и шоколадный батончик. Дома я на эту кофейную баланду и не посмотрел бы, а тут – счастье. Пускаем кружку по кругу, растягивая наслаждение. Кофе мало, соседей не пригласили.
По всей палатке развешано то, что только может висеть. Оно сушится! Витя с Юрой в угол забились, над картами колдуют, баллы и километры считают. Вскоре был оглашён вердикт: По баллам «Пятёрку» мы набрали, даже немного сверху.
Ура, пару дней и на поезд! Мне и до этих – то баллов дела не было, но теперь – на паровоз, со спокойной совестью!!! КАЛЯМБА!
Нет, не калямба. Для «Пятёрки» надо ещё по равнине сотню километров намотать, и пять ночей холодных провести… Пусть то число « Всемирным Днем Круглого Идиота» ЮНЕСКО назовёт, когда я сюда напросился! Ноги сбиты, мозоли кровавые, пальцы на руках как чужие, на одном – язва на сгибе гноится. Харя обморожена. Сопли – ручьём. Глаза обожжены. Я уже третью ночь без особого успеха Зуевы капли для глаз капаю. Ночами, как молодой солдатик, плачу. Да и все уже НАСТО!!!!!ЛО !
У остальных – дела не лучше…
Да ладно, пойдём, раз надо. Сто вёрст и для бешеной-то собаки – не круг! А для нас и подавно. Главное, что жрачки хватает!
Отбой, бродяги!
На палатки очень быстро наметает, грозя порвать обшивку. Периодически, пинаю снег ногой. Он, скатываясь по наклонной стенке, набивается толстым слоем между нашими стоящими вплотную палатками, облепляя через нейлон крайнего, то есть лежащего с краю. У него мокнет спальник и мёрзнет бок. Крайнего мне особенно жалко, потому что крайний – это я. У соседей тоже такой есть. Того крайнего мне не так жалко, поэтому мы с ним всю ночь тщательно перепихиваем этот, межпалаточный сугроб, друг – другу.