История пятая, в которой возвращаются воспоминания, а фотокамера выходит из-под контроля
Квартира Дарти находилась в её самом любимом районе города, в одном из тех домов, которые нужны не столько для жилья, сколько ради дополнения к визитной карточке: «Дарти. Фотограф. Пентхаус в высотке на ул. Исполнения Желаний». Кто устоит? Жанну, однако, волновало отнюдь не место жительства нового знакомого, а только его профессиональные навыки. Качество его работ было превосходным. И это всё, что её волновало сейчас, вчера, день назад, год назад, всегда!
Когда Жанне исполнилось пять, она уже точно знала, что хочет стать моделью. Проходили дни, месяцы, годы, а желание разгоралось всё больше. И в один прекрасный день под натиском волнующих фантазий, беспокойных, но радостных снов о всемирном почитании, картинка мира сначала треснула, а потом рассыпалась в прах, оставив лишь маленький кусочек с надписью: «Хочу стать супермоделью!». Она беспрестанно грезила наяву вожделенными взглядами миллионов преданных поклонников; как, покорно склонив головы, они выстраивались бы в очередь, чтобы преподнести ей в дар вырванные из груди, окровавленные сердца.
Однако жизнь любит ребусы и парадоксы: какой всеобъемлющей была мечта, таким же оказалось и разочарование, когда она натолкнулась на непреодолимую преграду. Чем старше становилась Жанна, тем ярче проявлялась её природная, мягко говоря, нестандартная внешность: широкие плечи, тяжелые бедра, приплюснутое лицо, неуклюжая походка. Молодую, но уже заранее несостоявшуюся модель, мало интересовали причины, по которым она превращалась в уродца — гораздо больше её волновал тот факт, что заветная мечта летела в тартарары, и с этим ничего нельзя было поделать. Именно поэтому она решилась на ту сделку, несколько месяцев назад.
— Жанна?
Приятный голос с хрипотцой прерывает воспоминания. Жанна поднимает глаза и видит в дверном проеме мужчину, который мог бы стать профессиональным Казанова, если бы не был фотографом, хотя когда одно мешало другому. Правильные черты лица, тёплые карие глаза, «звёздный» загар, отлично сложенное тело, тёмные забранные в хвост волосы, чёрная шёлковая рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей, по всем правилам идеального женского романа. «Этот Дарти мог бы и сам, не особо напрягаясь, быть успешным в модельном бизнесе», — думает красотка, а вслух говорит:
— Да, это я. Доброй ночи. — Она демонстрирует лучшую из своих привет-как-дела улыбок.
Сначала он смотрит, изучающе, профессионально, а потом — это движение можно уловить только если знать, на что смотреть; обычные женщины схватывают его на уровне шестого чувства, — зрачки фотографа расширяются, дыхание на мгновение останавливается, тело на секунду застывает. Да, такая реакция — самое любимое блюдо Жанны.
— Я — Дарти. Проходите! Вы ещё лучше, чем я представлял.
Долго упрашивать её не нужно. Модель делает шаг внутрь, и шпильки изящных серебристых туфлей тонут в длинном ворсе тёмно-зелёного ковра.
— Очень мило с твоей стороны... переходим на ты, ага? — Дарти охотно кивает. — Давай без лишних расшаркиваний и формальностей, сразу к делу. Время течёт очень быстро.
Лампы приятно греют кожу. Вспышка. Щелчок. Только ради одной такой ночи можно умереть. Несколько раз. Жанна купается в ощущениях, наслаждается. Длинные каштановые волосы струятся по спине, ласкают плечи. Тонкие лямки шёлкового голубого платья подчёркивают лёгкий загар. Истомно полуопущенные, оттенённые серебром веки. Пухлые, тронутые влажным блеском, волнующе приоткрытые губы.
Вспышка. Щелчок. Вспышка. Щелчок. Вспышка.
И вот она уже почти, почти отдаётся съёмке, камере, ему... когда вдруг чувствует, что-то не так. Словно незваным гостем в квартиру заявилось напряжение, по-хозяйски ввалилось в студию и заполнило собой всё пространство.
Дарти испуганно пялится на фотокамеру.
— Проблемы с оборудованием? — резко спрашивает Жанна.
— Не с оборудованием. С тобой.
— Со мной?! Какие со мной могут быть проблемы?
Вспышка. Щелчок.
— По-моему, даже твоя камера это понимает лучше тебя самого.
Щелчок. Вспышка.
— Ничего не понимаю, — Дарти судорожно трясёт камеру, потом хватается за голову. — Как тебя выключить?
— Ты не в себе? — Она чувствует, как нервы начинают сдавать. Вот не надо сейчас портить хорошую фотосессию какой-то ерундой.
— Ты можешь уйти? Пожалуйста. Прямо сейчас.
— Что?! Хотя... какой от тебя толк. Всё твое портфолио такая же туфта, как ты сам.
Жанна встает, подбирает с пола накидку и делает шаг к выходу.
Щелчок.
Вспышка ослепляет и словно пригвождает к месту. Она снова опускается на стул.
— Что-то мне подсказывает, что не могу.
Обольстительные губы модели растягиваются в нервной улыбке.
Отношения «купи-продай» существовали во все времена. И, как ни печально, сильнее и чаще всего они проявлялись там, где разменной монетой становилась душа. Стоило только предложить товар и цену — покупатель был тут как тут. Так случилось и с Жанной. Официально душа больше ей не принадлежит.
Тот день, когда произошёл обмен, казался уже затёртой страницей старой тетради, но основные детали отпечатались ярко. Она бродила по городскому парку в безрадостных мыслях; кажется, даже раздумывала о том, чтобы покончить с собой. Внезапно зелёный туман лёг на газоны, стремительно и мягко окутал с ног до головы, а из глубины болотистой дымки вышел тот, кого на Земле принято называть дьяволом. Тогда Жанна постигла истинное наслаждение, но пришлось принять и законы взаимовыгодных отношений с тёмной стороной. Она лишалась не только души, но также должна была выполнять кое-какую дополнительную работу — этот пункт в договорах обычно пишется очень мелким шрифтом.
Жанна получила то, что желала больше всего на свете: каждую ночь она становилась обворожительной фотомоделью, перед которой не мог устоять ни один мужчина, и наслаждалась бесконечными фотосессиями. В противовес этому днём ее красота приобретала отрицательный знак. Уродство не просто возвращалось, но приумножалось и обострялось нестерпимым голодом и ненавистью, охватывающими каждую клеточку её существа. После встречи в парке Жанна убила первый раз. Убила холодно, расчётливо, естественно. Каждый день она выходила на охоту. Неизвестно, каким образом, но монстр всегда точно знал, кто станет следующей жертвой. И чем мощнее было разрушение, совершённое до заката, тем длиннее и прекраснее становилась ночь.
Вспышка. Щелчок.
Камера продолжает снимать сама. Дарти вспотел, и уже не выглядит так сексуально, как в дверном проёме модного пентхауса.
— Кто ты такая, чёрт возьми?!
Она криво улыбается.
— Я тебя плохо понимаю, — до модели начинает доходить, что фотограф не сумасшедший, и причина, по которой можно волноваться, существует. — По-человечески объясни, что случилось. Камера сломалась?
Щелчок. Вспышка.
Фотограф морщится, будто от боли. Закуривает.
— Думал похоронить эту тайну вместе с собой, когда наступит время. Но, видимо, не придётся, — начинает он дрожащим голосом. — Всё, что я тебе сейчас расскажу, скорее всего прозвучит, как бред. Но в этот бред тебе придётся поверить.
— Ну давай уже.
Жанна нетерпеливо ёрзает на стуле, чуть подаётся в сторону Дарти.
— Это не обычная камера. Я её выменял... ну, то есть… В общем, — он тяжело выдыхает дым, — лучше я с самого начала расскажу.
Модель кивает.
— Я начал рисовать с ранних лет. Всю жизнь преследовал лишь одну цель — раскрыть истинную красоту. Правда, выбрал для этого самый несовершенный объект, человека. И поверь мне, найти прекрасное в человеке намного сложнее, чем кажется. Ни один художественный инструмент не помог мне создать идеальный образ. Да что там, я даже на миллиметр к нему не приблизился.
Щелчок. Вспышка.
— Я сходил с ума. Казалось, руки и глаза даны мне, чтобы вытаскивать на поверхность только самую тёмную человеческую суть: пошлость, боль, злобу, зависть, порок. И кстати, враньё, что боль очищает. В горе и муках человек ужасен.
Дарти на несколько секунд прерывается, чтобы прикурить очередную сигарету, потом продолжает уже более ровным голосом:
— После того, как почти сто работ оказались неудачными, я забросил рисование и купил фотоаппарат. Решил, что бездушный посредник между моделью и мной, не даст воли проклятому дару. Но и здесь меня ждал провал.
Щелчок. Вспышка.
— В тот день, когда я почувствовал, что исчерпал всего себя, и был готов распрощаться с мечтой, появился один... человек и предложил мне сделку. Обмен. Так у меня появилась камера.
Вспышка. Щелчок.
Жанна слушает, молча, чувствует, как по гладкой спине медленно катиться капелька пота. Фотограф говорит:
— Мне в руки попала камера, о которой ходит много легенд. Не знаю, единственная ли она, но сейчас это и неважно. Она забирает душу у того, кого фотографирует. Возможно, не всю, а только самую прекрасную её часть. В момент создания кадра моё сердце всегда замирает, и я получаю то, за чем гоняюсь с детства. Идеальные снимки! Самое восхитительное, что можно только представить, — Дарти улыбается, закрывает глаза. И модели кажется, что она видит слезу на его щеке. — Камера снимает сама. Я лишь настраиваю её и нажимаю один раз на кнопку. Останавливается она тоже сама, когда... получена картинка. Обычно хватает одного, двух кадров. Ну максимум трёх, это потолок.
Вспышка. Щелчок.
— А сегодня камера снимает, снимает, снимает! Но ничего не происходит. Ни-че-го! А по договору каждый кадр, сделанный этой камерой, отнимает немного времени от моей жизни, приближая час расплаты.
Дарти замолкает.
Вспышка. Щелчок.
— Да уж, непруха, — улыбка становится шире, и вот Жанна уже смеётся. — Круто, да? Моя красота с порога обещала тебе вечное блаженство, а копнули поглубже — и ноль. Зеро. Ничего. Никакой красоты. Обёртка. Иллюзия, — она заливается всё громче.
Вспышка. Щелчок.
Вспышка.
Жанна уже успокоилась. Она сидит на стуле, выпрямив спину, считает и то и дело напряженно смотрит на часы. Думает:
«Мы созданы друг для друга. Идеальный фотограф и его идеальная модель. Убийца и жертва. Интересно, кому какая роль отведена».
Продолжает считать.
Вспышка. Щелчок.
В контракте было ещё одно условие мелким шрифтом. Красота модели — пленница фотокамер. Пока идёт съёмка, она не может скрыться от объектива, он держит её. Ночью Жанна может сниматься столько, сколько захочет. Но даже один снимок, сделанный с наступлением рассвета, обернётся для неё смертью. Именно поэтому она всегда договаривалась с фотографами о точном времени фотосессии.
Щелчок. Вспышка.
Жанна считает. Смотрит на часы. Улыбается в объектив. И отчаянно надеется, что Дарти отснимал уже очень много моделей. Так много, что его конец наступит раньше, чем взойдёт солнце.
Вспышка. Щелчок.