Лет пять назад мне в голову взбрело написать про врача-женщину скорой помощи, пофантазировал, повспоминал, накатал первую главу. Назвал героиню Юлей. В итоге получилось несколько страниц, вот сегодня решил продолжить эту (ну пусть будет) повесть. И все таки это будет детективная история.
Юля получилась чуть вульгарной, очень даже циничной, но веселой и замечательной девушкой.
Познакомьтесь с ней кто желает, может понравиться.
Все персонажи вымышлены, любое совпадение - случайность.
Глава 1.
- Снимай трусы!
- Зачем?
- Быстро снимай, я сказала!
Парень медленно начал спускать свои семейные трусы вниз. Ну, тут все понятно, тромбофлебит магистральной вены в подвздошно-бедренной области.
А то: «температура высокая, не знаю почему, ничего не болит, мама «скорую» вызвала, я не нуждаюсь». Вот и мамаша тут стоит, беспокойно смотрит на сыночка. «Что же с ним?» Наркоман ваш сыночек, колол себе в пах какой-нибудь «крокодил» или «винт», или это все одно и тоже, хрен разберет эти наркоманские приколюхи. А я как дура, источник температуры в легких ищу, слушаю этого придурка. А ведь ему больно, не зря задела бедро, так он чуть не закричал.
- Ну, а чего ты малыш, молчишь, что у тебя здесь за дела такие, ааа?
- А какие у него там дела? – это мамочка вмешалась, переживает за чадо.
Ну а че, за сыном надо было следить. Не давать ему столько денег. Видишь хата какая обставленная, денег валом, вот сынишка ваш и стал нариком. А вы, б....ь, вместе живете и не видите, что твориться. Правильно говорят умные люди, где деньги - там зло. А ответила я по-другому:
- Венка у него воспалилась, в паху.
- Ой, а от чего это?
«Ой, а от чего это» про себя я передразнила ее, а сама чуть закатив вверх глаза, ответила:
- Ну, может ваш сынуля сам знает от чего?
Нарик артистично застонал, схватился за бедро, отвернулся к стенке. А чего я его нариком называю, может он не наркотики колол, может «витаминки».
- Димочка, что с тобой, Димочка тебе больно. Доктор, скажите, что у него, - мама так жалеет своего «димочку»
- Я же вам говорю, на простом языке, воспалилась вена. Вероятней всего от инъекций, - и, не давая, матери опомниться, - ваш Дима лекарства какие-нибудь себе делал? Может, болел чем-то?
- Нет, Дима здоровый мальчик. Вот только второй день температура под 40, он мне ни чего не говорил, ни про какие лекарства.
- Понятно, - ответила я, и обратилась к самому болезненному, - Дима, чего колол то, только не молчи, надо все рассказать, а то ножку отрежут. Понимаешь? Если не будут знать чего там, давай Дима, рассказывай, я не шучу.
Дима со слезами на глазах повернулся к нам и смотря этими глазами в пол, запричитал:
- Мамочка, мамочка прости. Я не хотел, я один раз с Жекой, я не знал. Я не хотел. Папа меня убьет.
- Димочка, что случилось? - теперь черед и мамаше слезу пустить, и она кинулась к кровати больного. Как я не выношу этих семейных драм.
- Давно колешься то? – это появляется на сцене мой сегодняшний чемоданоносец Валерий, так я иногда называю наших фельдшеров, ну а Валерием его все зовут.
Лучше бы он этого не спрашивал, мамаша, все еще не понявшая, что там ее сынуля колол, испуганно обернулась к нам.
- Вы думаете, он колется наркотиками? – вот те на, походу деньги в этой семье не ты зарабатываешь, раз такая глупая.
- Да уже не думаем, а знаем. Ладно, это все лирика. Дима, ты в больницу поедешь?
Не буду вас утомлять дальнейшими стенаниями этих двух, скажу только, что Дима ехать отказывался, но после того когда еще раз услышал про ампутацию, все таки засобирался. У мамаши минут 15 была истерика, но она быстро пришла в себя и выдала фразу:
- Все, что вы здесь услышали должно остаться тайной, никто не должен этого узнать. Вы давали клятву, слышите, ни в коем случае. Если об этом кто-нибудь узнает, даже мой муж, слышите? Я вас засужу!
- Конечно, слышим. Мы могила, только надо такие случаи в милицию передавать.
После не длительного диалога мы с Валерием стали еще и обладателями трех тысяч рублей, хотя никуда я его передавать не собиралась.
Когда мы сдали нарика с мамашей в хирургию и возвращались на станцию, между мной и Валерой прошел такой диалог:
- Че, она в стационаре всех медсестер и санитарок купит?
- Ну, Валера, я откуда знаю, че они там делать будут, а если так, то повезло персоналу.
- Ну, сука, сейчас от отца будет все скрывать, сыну чистый «герыч» покупать, ах-ха, - Валера сам засмеялся своей шутке, - а ты знаешь кто он такой?
- Нет, даже не догадываюсь.
- Это же зам министра культуры.
- А ты откуда знаешь?
- Я ездил когда-то к нему, а потом в инете видел, че это за человек.
- Да, нормально живут богатые и знаменитые, но ты Валерик, не забывай, ты Гиппократу давал, никому, ни слова.
- Сами Вы, Юлия Витальевна, Гиппократу давали. У нас в колледже, ни каких клятв не было, это у вас в институтах всем дают.
- Отмазался, но по поводу кому я давала, ты так больше не шути, ок.
- Ок, оби – засмеялся Валера, и я решила чего бы его не поддержать и рассмеялась вместе с ним. Только наш водила, так и не поняв прикола, молча, вез нас в наш «родной дом», на станцию «скорой» помощи города Nиколевска.
Глава 2.
«Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе, ...как сын грустит о матери... так мы грустим о ней» - заиграло неожиданно радио «Ретро», которое включил водитель Паша, уставший слушать наш непонятный диалог и дикий гогот.
Правильно, мы же не будем рассказывать о том, что отжали у мамочки наркомана 3000 рублей, придется делиться, а он ни в чем не участвовал, так что это наша тема. Но Паша лишних вопросов не задает, ему медицинские байки ни к чему, он четко знает свое дело, крутит «шоферку» и быстро ездит, когда надо. Быстро ездить он умеет и любит, в свободное от работы время он участвует в любительских ралли, на своей навороченной «девятке». Несколько раз звал меня на такие мероприятия, но я не люблю рокот моторов и визг шин, поэтому я его просто «брила».
С шутками и прибаутками мы доехали до нашей станции. Смена только началась, а я уже устала работать, хотелось принять ванну и выпить бокальчик «Понарроз».
Мои мысли о прекрасном, прервал Влад Петрушин, врач с психиатрической бригады:
- О, Юлька, привет, ты че сегодня работаешь?
- Нет, поезда жду – злобно ответила я ему, постоянно ко мне пристает со всякими вопросами, даже звал меня поужинать, но мне такие лохи не нравятся.
- Ну и че, как работа?
- Работа не х@й, стояла и будет стоять – люблю я это выражение, наслушалась от любимого папы.
- Фу, какая ты пошлая, Юля.
- Ни кого не заставляю слушать пошлости, кому чего не нравится, идите лесом.
И мы пошли каждый по своим делам, и я прекрасно знаю, Владик ни сколечко не обиделся. Такой диалог проходил при каждой нашей встрече, и в зависимости от моего настроения, Влад слышал оскорбления разной степени жесткости, но видимо он латентный мазохист, потому что все равно пристает ко мне.
Только хотела попить кофейку, как по селектору объявили:
- Доктор Юля Антонова, подойдите, пожалуйста, к главному врачу.
О, че это! Чего от меня хочет наш уважаемый Сергей Геннадьевич? Чего это я ему сделала, ну ка надо вспомнить, что там я могла натворить, где я «накосячила», ведь не ради вручения почетной медали он меня зовет. С такими нехорошими думками пошла я в кабинет к главному «типу», так иногда его называю.
- Звали Сергей Геннадьевич?
Главный сидел за своим длинным столом, слегка хмурый, впрочем, он всегда был такой. Ему 54, 20 лет он отработал врачом на «скорой» помощи, вот уже семь лет возглавляет нашу станцию. Для многих как отец родной, но когда нужно строгий и безжалостный.
- Вызывал, Юлия, вызывал. Жалобы тут на тебя пришла, - и он слегка ухмыльнувшись, достал лист А4, на котором ручкой был написан текст. Жалоба, понятно. Интересно чего там за жалобщик нашелся.
- Вот гражданка Миронова, жалуется, что ты далее по тексту: «дерзко и грубо нахамила ей, цинично задела ее чувства связанные со смертью ее отца». Помнишь такую Миронову?
- Миронова, Миронова. Помню Андрея Миронова, гениальный был актер, «Бриллиантовую руку» каждый месяц пересматриваю.
- Вот опять ты дерзишь. Миронова Лидия Васильевна, ты ездила на вызов к ее отцу, законстатировала его смерть. Вспоминаешь?
- А почему я должна знать, а уж тем более помнить, эту безумную Лидию Васильевну? Я же к ее бате ездила, его вспоминаю, хороший дедушка был, я его пару лет назад с ОНМК отвозила. А тут приезжаю, а все остыл дедуля, его же утром обнаружили, а он, судя по окоченению, уже часиков шесть в постельке провалялся. Царствие небесное – и я искренне перекрестилась, верю я в Бога и даже иногда в церковь хожу, хоть и душа у меня темная.
- Юля, ведь ты красивая, молодая девушка, а язык у тебя поганый. Что ты там, наотвечала этой Мироновой? Меня попросили взять эту жалобу под личный контроль.
- Да ничего особенного, дедушку мы обследовали, смотрю он мертвый уже, окоченение хорошее такое. Валера даже электроды накинул для прикола, стойкая асистолия. Мне эта безумная кричит, «что, что с моим отцом?», я отвечаю «все, умер», а она: «и что теперь нам делать?» ну я и ответила «хоронить, че еще». А что ей, еще сказать? Танцуйте?
- Юля, я все понимаю, твой ответ логичен, но не для родственников умершего. Они ждали от тебя совет, что им делать. Везти его в морг или вызывать милицию. Понимаешь? Неужели ты не учила этику и деонтологию медицинского работника?
- Я все учила и все учитываю.
- Я проведу у тебя экзамен, проверю, как ты знакома с этой темой, - закипел Сергей Геннадьевич, но успокоившись, продолжил, - Юля, ты же категорию хочешь повышать, чего ты всем подряд грубишь? Диспетчера жалуются, что ты им постоянно хамишь и отвечаешь, некоторые фельдшера жалуются, что ты над ними постоянно издеваешься.
- Дак некоторые фельдшера анальгин от феназепама не могут отличить, набираете по объявлению.
- Так, ты не понимаешь, что ли? Ты перестань уже вызывающе себя вести. Ты ведь отличный врач, тебя как специалиста все хвалят, а дурака валяешь, ой ли дуру. Короче, не успокоишься, я тебе выговор дам. С этой Мироновой я все улажу, но это в последний раз, учти. Иди работай.
- Чту.
И я пошла работать. Какой раз уже стояла я перед нашим шефом, потому что поступают жалобы от юродивых жалобщиков. Ну что я такого им отвечаю, я бы никогда бы не обиделась. Не пинаю же я их, не ору на них. Только колкие шуточки, но это же весело. Нет у многих людей чувства юмора в обычной жизни. Так хотя бы в экстремальной ситуации появлялось, так же легче перенести горе и беду. Но им этого не понять, они так и будут простыми обывателями, вызывающими скорую помощь. И ждать от скорой помощи невероятных чудес и воскрешений. И если, увидят в действиях врача или фельдшера какой ни будь изъян, то сразу же накатают жалобу.
Продолжение следует.