О взаимоотношениях Константина Селянина с баскетболом можно было бы снять голливудский фильм не хуже «Бёрдмэна»: тут тебе и ревность, и боль, и подрезанные крылья. Не имея прав на «Оскар» и олимпийское золото, присуждаем ему награду «За упертость».
Я хорошо помню, как в 96‑м оказался в мечте — побывал на игре своих кумиров Шакила О'Нила и Чарльза Баркли! Это был финал Олимпиады в Атланте: пусть с 16‑го ряда, но я увидел это своими глазами. Я был просто как зачарованный и опомнился, наверно, только спустя час после того, как игра закончилась. Жена растолкала: «Что ты стоишь, уже все разошлись!»
В баскетбол я попал благодаря кумирам своего детства. Я был достаточно болезненным и полным ребенком, но лет в 12‑13 решил, что пора с этим что‑то делать. На дворе стояли 80‑е, и у нас как раз начали показывать американский баскетбол. Недолго думая я записался в секцию баскетбола при школе. Впоследствии большую часть своего юношества я проводил либо в зале, либо на баскетбольной площадке. Тренировались мы под руководством нашего учителя физкультуры — хорошего легкоатлета, но от баскетбола он был достаточно далек, поэтому в то время у меня было много желания, а техники — мало.
Более-менее серьезно спортом я начал заниматься в университете, где моим первым наставником была легендарная Людмила Яковлевна Швецова — выдающаяся екатеринбургская баскетболистка, которая в свое время играла в сборной СССР. На меня она оказала очень большое влияние.
Хорошо помню, как она посмотрела на меня на первой тренировке и вынесла вердикт. Она сказала очень коротко: «Коряга! Ты никогда не будешь играть».
Действительно, на тот момент я производил не лучшее впечатление, потому что, как уже говорил, техника у меня была доморощенная, что для профессионального баскетбола равнялось определению «никакая».
Так по разнарядке Людмилы Яковлевны я попал в женскую команду. Как бы это смешно ни звучало, но женский баскетбол очень техничный: там ставка сделана не на атлетизм, а именно на технику. Таким образом, я проходил азы, которые пропустил мальчишкой: это касалось и броска, и стойки, и прыжков. Затем, разумеется, я стал играть за мужскую команду, и так получилось, что первая моя игра за основной состав Уральского университета была против команды Уралмаша. Моим оппонентом, которого я персонально опекал, был Александр Ефимович Кандель — еще одна легенда уральского баскетбола. Он был уже в возрасте, ему, наверно, было где‑то около 50, но меня, 19‑летнего пацана, на той игре он, что называется, раздел полностью. Ничего поделать я не мог: Кандель был абсолютно уникальным игроком с великолепнейшей техникой. Через меня он забил очков 20, а я получил пять фолов и был с позором посажен на скамейку. Тем не менее руки я не опускал и очень много занимался. Были периоды, когда я тренировался 2‑3 раза в день и даже оставался ночевать в зале на матах: если вечерняя тренировка заканчивается в одиннадцать, а утренняя начинается в девять, зачем куда‑то ходить?
Прошло какое‑то время, и, если я правильно помню, в 92‑м году, когда мне было 22 года, меня пригласили в дубль команды мастеров «СКА-Урал».
За основную команду я не провел ни одной официальной игры — и об этом чуть позже, но зато там я уже мог посмотреть, что представляет собой профессиональный спорт.
В команде мастеров история про корягу повторилась практически один в один. Тренер Владимир Петрович Ворожцов заключил, что играть я не смогу, потому что у меня неправильный бросок. Я ему пытался возражать: мол, я же попадаю! Но он очень наглядно показал мне, почему он прав, а я нет. Я бросал от плеча, а классический бросок делается с вытянутой руки кистью. Владимир Петрович поставил против меня игрока ростом 2,15: при моих 1,86 разница выходила более чем весомая, и, сколько бы я ни пытался забить из‑под противника, он меня накрывал, даже если я оставлял его за спиной на 2‑3 метра. Но я был упертый и попросил Владимира Петровича научить меня бросать правильно. На этот раз меня отправили не в женскую команду, а в детскую. Как в фильме «Легенда № 17», где Харламов после травмы тренировался с детьми, я стал тренироваться с мальчишками и в течение пары месяцев отрабатывал кистевое движение для правильного броска. В итоге даже при небольшом росте я стал забивать достаточно уверенно. Но спустя год, когда у меня уже были все шансы попасть в основной состав команды, я сам все испортил.
И смех и грех, что называется. Была у меня мечта — я же равнялся на Майкла Джордана: научиться забивать сверху. Тут опять же была важна не столько физическая сила, сколько техника. Владимир Петрович прописал мне специальные упражнения, чтобы поставить прыжковую резкость. Я стал заниматься по этой методике, снова ночевал в зале, и вот прошло 2‑3 месяца, и я действительно научился забивать сверху. Мне это очень понравилось: ощущение полета не передать ничем. А когда я научился забивать, как у баскетболистов это называется, «гвозди», произошло самое банальное — я вывихнул голеностоп. Сама по себе травма нестрашная: надо было просто провести без движения неделю. Но, поскольку я был человек молодой и не думал, что здоровье — это то, что не возвращается никогда, прошло 2‑3 дня, опухоль с ноги спала, и я снова вышел на площадку. Несколько раз забил сверху и вывихнул ногу опять — так я заработал привычный вывих: голеностопный сустав выпадал каждый раз, когда на него приходилась нагрузка.
Но я не сдался. У меня возникла, как мне казалось, гениальная идея: есть же вторая нога, с которой тоже можно прыгать! И хотя прыжковая у меня была левая, я научился прыгать еще и с правой. Правда, в скором времени произошло то же самое: я вывихнул и правую ногу. К сожалению, эта травма привела к тому, что мне пришлось покончить с профессиональным баскетболом и с мечтой играть за команду мастеров. Так я снова начал играть за Уральский университет и даже стал 11‑кратным чемпионом УрГУ по баскетболу. Благо учился я там 22 года – но это другая история.
Впоследствии к моему тренеру Владимиру Петровичу попал и мой сын. Не скрою, я надеялся, что он осуществит ту мечту, которую не удалось осуществить мне. Даже первым подарком, который я ему сделал, когда он только родился, был баскетбольный мяч — по размерам они были примерно одинаковые. К тому же у сына, в отличие от меня, есть все необходимое, чтобы добиться очень серьезных успехов в баскетболе: не только упертый характер, но и рост, телосложение, прыгучесть. Но параллельно он занимался еще и футболом, и, когда пришло время выбирать, сын остановился на футболе.
Слава богу, я успел остановиться: знаю примеры, когда родители тащат детей в свою мечту, но это медвежья услуга. Я до сих пор придерживаюсь мнения, что мой ребенок для баскетбола подходит гораздо больше, чем для футбола, может быть, так и есть. Но, я считаю, гораздо важнее, чтобы дети проживали свою собственную жизнь — со своими ошибками и победами.
А я, можно сказать, отыгрался, и все мои самые большие спортивные достижения связаны с баскетболом ветеранским. С 2007 года с ребятами, с которыми в том числе мы вместе тренировались в команде мастеров, мы выезжали на различные ветеранские турниры: чемпионаты мира, Европы и даже Олимпийские игры. В 2009‑м мне удалось стать чемпионом мира, а в 2013‑м — олимпийским чемпионом, правда, это звание я получил в качестве не игрока, а тренера, поскольку играть мне было уже физически тяжело.
Ветеранские турниры — очень интересный формат соревнований, потому что приезжают на них люди, когда‑то профессионально игравшие, и среди них нередко встречаются настоящие звезды баскетбола. Это мужчины и женщины от 35 до 75, хотя бывают игроки даже старше. Мы видели на площадке и 85‑летних бабушек и дедушек: понятно, что у них уже нет скорости и атлетизма, но техника‑то осталась, она никуда не девается.
Честно говоря, то, как я видел игру в начале карьеры, и то, как я стал на нее смотреть, будучи ветераном, — две большие разницы.
Когда уходит атлетизм, начинаешь смотреть на баскетбол как на шахматы. Благодаря этому, а также тому, что, играя в командные виды спорта, со временем начинаешь понимать, как команда должна быть устроена, где бы я ни работал, я мог сплотить людей и направить их к общей цели.
На первый свой ветеранский чемпионат Европы мы приехали звездным составом, но, несмотря на это, проиграли две игры подряд соперникам, которые объективно были слабее. Это произошло потому, что каждый игрок нашей команды, выходя на площадку, пытался взять игру на себя, взвалить на себя бремя лидерства, но, оказывается, в одиночку выиграть в баскетбол невозможно. Тогда один мой товарищ сказал фразу, которую я всегда привожу в качестве иллюстрации того, как должна работать команда: «Блатные и мертвые не играют». Каждый сделал выводы, и мы все‑таки сумели занять на том чемпионате третье место. Результат приходит, когда играешь на команду, и иногда своей звездностью приходится поступиться.
Именно поэтому я со своим эго всегда пытался совладать — я мог быть в команде, как говорится, человеком, который таскает рояль.
То есть если я видел, что кто‑то справляется с первой ролью лучше, то играл на него. Бывали, конечно, и обиды, и ревность, но так в любом командном спорте — это закон жанра. Мои товарищи знали, что рояль я таскать умею.
Со своей ветеранской командой я побывал во многих странах: Пуэрто-Рико, Италии, Хорватии, Чехии, Литве… Литва — это вообще Мекка европейского баскетбола. У нас на город с населением полтора миллиона человек две спортивные школы по баскетболу, а в литовском Каунасе с населением 300 тысяч – восемь! Там реально каждый — баскетболист, независимо от пола, возраста и вероисповедания: атмосфера непередаваемая! С прошлого года, выражаясь медицинским языком «по состоянию здоровья», в баскетболе я участия больше не принимаю.
Несмотря на то что я занимался этим спортом со школы, у меня никогда не было желания бросить. И если бы не серьезная травма спины, я бы с удовольствием бросил все, надел кроссовки, вышел на паркет и пошел играть.
Константин Селянин, независимый финансовый аналитик, директор по экономике и финансам группы компаний «Уралпрастик»
Архив «Бизнес и жизнь», от марта 2015 г.