Автор: Собиратель Историй
Сато взял трезвучный аккорд и не глядя на планшет с нотами, скользнул рукой ниже по грифу. Спиккато. Мартле. Пауза.
Чудак-дирижёр, которому явно не хватало второй пары рук, задрал слабую долю вверх и широким взмахом, перелистнул страницу. Сато на всякий случай проследил по нотам начало своей партии и закрыл глаза. Партитуру он помнил наизусть не только головой, но и мышцами, а значит, можно было отдаться музыке полностью и играть только лишь на собственных чувствах.
Дождаться флейты. Через пять ударов вступает Сато, в этот темп вплывает группа валторн. Звучание нарастает, пока весь оркестр не превращается в единую машину. С противоположной стороны сцены, заходился в эйфории один из контрабасистов. И снова дирижёрская палочка задрана вверх, Сато отрывает смычок от струн и вместе с ним замолкает почти вся сцена. Только флейта продолжает звучать.
Двадцать четыре удара сердца и снова его выход…
Флейта… контрабас…
Контрабас? Что с ним не так? Сато открывает глаза и видит, как один из квартета контрабасистов упоённо пилит смычком струны, абсолютно не обращая внимания на партитуру и гневные взгляды дирижёра. При этом не выбивается из общего хора, нет. Ничего не понимая, Сато переводит взгляд на свой планшет с нотами и… ох, да тут же!
Понимая, что пропустил уже две своих строчки, молодой музыкант вклинивается в мелодию и раскладывает пополам четырезвучный аккорд. Штрихи стаккато. Постепенно остальные музыканты обращают внимание на изменившиеся ноты и включаются в общую игру, уже не обращая внимания на дирижёра. Тот бросил попытки призвать оркестр к порядку и просто листал ноты, в поисках того, что же играли его музыканты.
Сато чувствовал, как начинает волноваться зал. Когда фальшивит один музыкант, обычно это замечают только разбирающиеся люди. Но сейчас весь оркестр… нет, не фальшивил, скорее, это было похоже на адажио с приставленным к горлу ножом.
Какой-то шутник пробрался на сервер и подменил ноты на планшетах перед музыкантами? Однако… Сато продолжал играть, вслед за всеми остальными, потому что остановиться было смерти подобно. Замолчит один и потянет за собой весь оркестр, а сейчас это была хоть и незапланированная, но… уже не симфония – рапсодия.
Переливы арфы обрывались литаврами, дирижёр растерянно смотрел на сорвавшийся с короткого поводка оркестр, абсолютно не понимая, что они играют. И вся эта бесконтрольная братия, как снежный ком, неслась с горы. Никто не смел остановиться.
Нотная запись на экране не думала подходить к концу. Это длилось пять, десять, пятнадцать минут. Кое-кто из музыкантов уже начинал переглядываться, от усталости и напряжения пот градом катился со лбов.
Из всей массы выбивались скрипки. Сато чувствовал, как их квартет устроил свой собственный диалог, словно плавая в волнах общего исполнения, подстраиваясь под ритм, но преобладая над ним. Его ноты перетекали вверх-вниз по стану, играясь с остальными и… возникало чувство, что и с самими исполнителями…
Это не было той музыкой, что когда-либо исполнялась в стенах консерваторий. Сато точно мог сказать, что ни один композитор не стал бы так издеваться над инструментами и музыкантами. Насмешка, шутка, игра, а не музыка.
Розыгрыш.
В какой-то момент стало понятно, что партитура не собирается заканчиваться. Пальцы Сато горели как обожженные, где-то раздался звон лопнувшей струны и надо было что-то предпринимать. Не прерывая исполнения, японец встал во весь рост и словно стараясь перекрыть весь оркестр, вырвался на передний план со своим соло. Его коллеги поняли замысел и постепенно, один за другим, прекращали насиловать инструменты. Наконец, на сцене осталось только два источника звука: скрипка Сато и рыдающий за стойкой дирижёр. Сато взял последнюю ноту и погрузил зал в тишину.
Самое страшное, чего он мог ждать теперь – аплодисменты. Овации этой нелепости, что происходила минуту назад. Они могли означать, что слушатели оценили шутку и хакер, прямо во время концерта поменявший программу на своё порождение хаоса, получил бы эти аплодисменты тоже. Но весь зал сидел, погружённый в угнетённое состояние, такое же, как опустошённые музыканты.
Словно промокшие под ливнем кошки.
Вот, кто-то первым решил нарушить оцепенение и понуро встав, утащил за собой супругу в проход. За ними потянулись остальные. Когда места опустели, дирижёр просто молча махнул рукой, отпустив музыкантов и начал шарить за сюртуком, в поисках припрятанной фляжки с коньяком…
Через двадцать минут Сато стоял, облокотившись на ограждение и смотрел на тихие воды ночной гавани. За спиной белел Сиднейский оперный театр, который покидали последние музыканты. Завтра будет крупное разбирательство и серьёзный скандал. Надо просить отпуск.
В воде что-то блеснуло и недалеко от Сато на поверхности показались несколько десятков гладких спин. Дельфины. Они проплыли совсем рядом, поскрипывая и хлопая хвостами о воду. Один из них отделился от косяка и приблизился к японцу, застыв всего в нескольких шагах. Музыкант готов был поклясться, что это животное внимательно уставилось на него… нет, насмешливо уставилось на него своими тёмными бусинками, изучая человека.
Скрипнув, дельфин крутанулся на месте, плеснув плавниками воду и окатив Сато мелкими брызгами, а после бросился к своим, оглашая окрестности своим особенным, дельфиньим смехом. Отплёвываясь и вытирая лицо, Сато вдруг замер и прислушался…
Косяк дельфинов уплывал в темноту, дружно насвистывая такую знакомую мелодию...
…и японец мог на спор сгрызть смычок, если не этот смех окатившего его дельфина, он исполнял на скрипке час назад…
"Жизнь, Смерть и 100 подписчиков"
Литературный сериал
1 сезон, 26 выпуск
__________________________________________________________________________________________
Если Вам понравился этот рассказ, поддержите его автора лайком и подпишитесь на канал.
Другие рассказы этого автора:
Котики-убийцы не оборачиваются на взрывы
Как я перестал волноваться и полюбил дрянную девчонку